Вероятно, здесь не так давно обосновались пси-карлики или, еще того хуже, полтерги. Первых хотя бы видно, а потому понятно, куда стрелять, а вот со вторыми такой фокус не прокатит. Они до самой смерти остаются невидимыми, и убить их можно, только ориентируясь на зловещие вопли. Иногда, бывает, опасные мутанты принимают форму этакого наэлектризованного облачка, и тогда справиться с ними немного легче, но, похоже, не в этот раз.
Длинной очередью от бедра я разбил в щепки несколько летящих на меня ящиков и увернулся от сорванного со стены шкафчика для медикаментов. Из темного угла помещения донесся полный яростной злобы протяжный вой, а потом раздался отвратительный хохот, как будто там кричала гиена.
– С тобой потом разберусь, – пообещал я полтергу, сжег еще с десяток патронов, сбивая летящие в меня предметы, от железных канистр до хлопающих страницами засаленных книг, и выскочил на улицу, убедившись перед этим, что парабола антенны смотрит в противоположную от меня сторону.
Два широких полукруга из комьев вывороченной с газона земли вели за угол здания. Следуя по ним, как по путеводной нити, я наконец-то нашел, что искал: бронеавтомобиль «Тигр» с распахнутой водительской дверцей и боевым модулем из сорокамиллиметрового гранатомета «балкан» и крупнокалиберного пулемета «корд» на крыше.
Рядом с передними колесами броневика лежал труп водителя. Как я и ожидал, на его лице застыла гримаса страха. Судя по всему, он выскочил, обуянный ужасом, из машины, за что немедленно поплатился. Его грудь была исклевана пулями, а к камуфляжной раскраске формы добавились бесформенные пятна бурого цвета.
Прежде чем забраться в машину, я глянул на экран ПДА. Две зеленые точки были на полпути к лагерю. Выходит, я потратил не так много времени, хотя мне казалось, его ушла целая уйма на то, чтобы добраться до «Тигра». Я перешагнул через труп водителя, залез в кабину бронированной махины и протиснулся между передних сидений в боевое отделение. Стрелок с пробитой пулей головой лежал на полу отсека в луже запекшейся крови. Раздвижная платформа была в собранном виде. Я встал на нее, как на парапет, и высунул голову в отверстие турели. На мое счастье, ничто не загораживало антенну, а в барабане АГС-40 еще оставались заряженные в подающую ленту гранаты.
– Ну, милый, не подведи, – прошептал я, ловя в оптический прицел гранатомета поворачивающуюся ко мне антенну, крепко схватился за рукоятки оружия и выжал спусковую скобу.
«Балкан» грозно зарокотал, выплевывая гранаты одну за другой. Я целился в центр параболической решетки, хотя, наверное, лучше было бы взорвать основание мачты, чтобы вся эта гребаная конструкция рухнула к чертям нюхачьим и больше никому не отравляла жизнь.
Часть гранат пролетела между стальными прутьями усилителя сигнала. Я понял это по тому, как далеко за бетонным забором лагеря с приглушенными расстоянием хлопками взмыли к небу фонтанчики земли. И все-таки моя задумка увенчалась успехом. На краткий миг мачта на плоской крыше бункера исчезла в грохочущем облаке огня и дыма, из которого во все стороны вулканическими бомбами полетели вращающиеся в воздухе обломки. Когда шквал огня приутих, а дым немного рассеялся, я увидел изуродованную взрывами мачту. Большую часть параболической антенны как ножом срезало, а то, что от нее осталось, превратилось в жуткое переплетение металлических стержней.
Вдоволь насладиться результатами хорошо проделанной работы не удалось. Треск автоматных выстрелов и барабанящий грохот пуль по броне «Тигра» заставили меня нырнуть в пахнущее пороховыми газами нутро машины. Не высовывая головы, чтобы не схлопотать невзначай шальную пулю, я повернул турель на четверть оборота вправо и, не целясь, дал очередь из пулемета.
«Корд» бодро загромыхал, щедро наполняя боевое отделение оглушительным эхом выстрелов и серым дымом сгоревшего пороха. Отстрелянные гильзы потекли вниз золотистой рекой, звонко отскакивая от стальных пластин раздвижной платформы и раскатываясь по резиновым листам пола. В ушах зазвенело. Голова сразу превратилась в гудящий улей. Я машинально приоткрыл рот, пытаясь хоть как-то компенсировать внезапную нагрузку на органы слуха, и высунулся из отверстия в турели.
Стрельба наугад не принесла результата, если не принимать во внимание проделанные пулями дыры в стене одной из построек. С десяток зомбарей в форме военных сталкеров и белых халатах ковыляли к броневику со стороны похожего на шайбу здания. Судя по всему, излучение антенны не только способствовало массовой бойне на территории научной базы, но и каким-то образом подавляло инстинкты превратившихся в зомби сотрудников лагеря. Стоило мне уничтожить усилитель сигнала, как зомби снова активизировались.
– Жрите, ур-роды!
Я немного довернул турель и нажал на гашетку. «Корд» снова загрохотал, яростно плюясь огнем и дымом. Пули двенадцатого калибра неровной строчкой прошлись по нелюдям, отрывая им конечности и взрывая головы. Изуродованные свинцовым шквалом тела валились на дорогу. Одни из зомби повторно обретали покой, другие корчились в багровых лужах, фонтанируя кровью из страшных на вид даже на таком расстоянии рваных ран.
Я отпустил рукоятки «корда», едва последний зомбарь из этой кучки рухнул на залитый кровью асфальт. Пулемет сразу поник стволом. Сквозь звон в ушах отчетливо слышались щелчки остывающего металла.
Из-за вытянутого в длину и расположенного почти возле забора здания показалась еще одна группа умрунов. Я снова взялся за пулемет, но потом передумал. Отсюда до зомби было метров четыреста, если не больше. Хватит времени добежать до ворот и открыть их до того, как Настя с Индусом подойдут к границам научного лагеря.
Так-то меня мало волновало, как они попадут на территорию базы. В конце концов, есть пробоина в заборе, чем не черный ход. Меня больше беспокоило состояние Дантиста, и не потому, что я так сильно переживал за него. Если он пришел в себя до того, как я уничтожил антенну, у него были все шансы слететь с катушек. Я должен был проверить, что с ним сталось, и принять меры, если он превратился в зомби. Жаль будет убивать его, но тут уж ничего не поделать. Не, я, конечно, слыхал, что кое-кто из людей умудряется водить дружбу с зомбарями, но как-то я не горю желанием ставить подобные эксперименты на себе. Хватит и того, что я с мутантами, как с равными, разговариваю.
Я нырнул в боевое отделение, перелез через металлический кожух коробки передач на водительское сиденье и через открытую дверь выбрался на улицу. «Абакан» давно был готов к бою. Держа его перед собой на случай нежелательной встречи, я обогнул гараж с бушующим в нем полтергом и подбежал к стоящему неподалеку от меня модульному домику для персонала.
Прижимаясь правым боком к стене, я добрался до угла и осторожно выглянул. С этой точки отлично просматривалась еще до меня оставленная взрывами гранат дыра в заборе. Я едва удержался от удивленного присвиста, когда увидел дирижера с его свитой. Мутанты торопливо ковыляли по склону холма, держа курс прямо на пробоину.
– Легок на помине, – сердито проворчал я. – Не поздновато ли ты решил присоединиться, а? Ну прям как союзнички во Второй мировой.
Подходящее сравнение. Хотя, если хорошенько подумать, чего я, собственно, хочу от мутанта? Дурак он, что ли, напрасно жизнью рисковать. С его точки зрения, он все правильно сделал. Почувствовал излучение и решил обождать, так сказать, посмотреть, чем дело кончится. Опасность миновала, вот он и потопал за наградой. Ишь, как торопится, того и гляди запнется и упадет. И ведь претензии ему не предъявить. По большому счету, обещание выполнено. Мы же договаривались, что он в лагерь придет, так он и будет здесь с минуты на минуту. Распишитесь и получите, как говорится. Эх, ну что за жизнь пошла? Даже на мутантов надежи не стало.
Я цыкнул зубом и сокрушенно покачал головой. Перебежками от здания к зданию, менее чем за минуту, добрался до исчерченной следами колес разворотной площадки перед воротами и бросил беглый взгляд на экран ПДА.
Судя по точкам на дисплее, Настя с Индусом находились в ста с лишним метрах от ворот. Обозначающая Дантиста зеленая метка по-прежнему была неподвижна. Ее цвет внушал надежду на счастливый исход, но я все равно решил проверить состояние сталкера и, в случае чего, действовать по обстоятельствам.
Мозг Дантиста мог пострадать от пси-излучения, даже когда сталкер находился без сознания. В этом случае он не превратился бы в настоящего зомби, а просто стал бы агрессивно настроенным, неуправляемым человеком с начисто разрушенной психикой. Для датчиков жизненных форм в наших ПДА его показатели остались бы неизменными, как и цвет точки на экранах, тогда как на деле он стал бы для нас смертельной угрозой.
Я подбежал к воротам и двумя руками провернул маховик внушительного замка. Хорошо смазанная толстая стальная пластина плавно вышла из пазов. Широкие створки, намного выше моего роста, с тихим скрипом приоткрылись. Между ними образовалась щель в пару сантиметров.
От сильного толчка плечом одна из створок с пронзительным скрипом повернулась на толстых цилиндрических петлях и встала почти перпендикулярно забору. Настя с Индусом торопливо шагали по широкой полосе травы между наезженными колеями, держа автоматы наготове. Я приветливо помахал им рукой, выскочил за ворота и вдоль забора подбежал к раскидистому кусту.
Дантист сидел там, где я его и оставил. Густооблиственные ветки сирени скрывали сталкера от посторонних глаз. Я присел перед ним на колено, положил автомат на правое бедро так, чтобы дульный срез ствола смотрел ему в голову, и левой рукой сильно похлопал Дантиста по щекам.
Голова сталкера мотнулась из стороны в сторону. Он что-то хрипло пробормотал, и я невольно напряг указательный палец, выбирая слабину спускового крючка. Под опущенными веками Дантиста забегали глаза. Вскоре он распахнул ресницы и посмотрел на меня мутным взглядом.
– Что произошло? Ай, мля, че ж так голова болит?
– Тебя полтерг вон тем камнем пришиб малехо, – кивнул я в сторону лежащего неподалеку булыжника. И хотя он провалялся тут нюхач знает сколько времени и местами уже успел порасти мхом, Дантист принял мое объяснение за чистую монету.