Ромэр встретился со мной взглядом и тоже улыбнулся. Неожиданно ласково и нежно. Словно никогда не бывало между нами отчужденности и холодности. Словно не было короны, пророчества, восстания, клятв Побратимов… Словно для меня могла существовать надежда на его любовь…
— Ты удивительная девушка, Нэйла. Очень мужественная, — тихий низкий голос прозвучал музыкой. — Я счастлив, что судьба свела меня с тобой.
О, Господи… дай мне силы! Я не могу расплакаться при нем, наговорить глупостей, за которые буду потом себя ненавидеть. Дай мне силы держать чувства при себе!
Ромэр подался вперед, положил ладонь на мои сложенные руки.
— Поверь, я бы хотел, чтобы новости были другими, — теперь в голосе арданга слышалось сочувствие.
— Какие новости? — выдергивая себя из глупых и неуместных мечтаний, спросила я.
— Собравшиеся здесь оларди рассказали некоторые новости из Ольфенбаха. Конечно, у князей есть свои информаторы. И я рад, что сведения дополняют друг друга. Так картина получается более полной…
Кажется, он решил меня вначале утешить, подготовить, а потом говорить о новостях. Сердце заколотилось, словно бешенное, руки, как-то незаметно оказавшиеся в теплых ладонях Ромэра, задрожали и заледенели. Я перебила арданга, высказав подозрение, захлестнувшее волной ужаса.
— Брэм жив?
— Да.
По глазам и тону Ромэра поняла, что не ошиблась в предположении.
— Слава Богу…
По щекам скользнули слезы, я закусила губу, чтобы не расплакаться в голос. Несколько минут спустя мне удалось выровнять дыхание и успокоиться. Да, я недооценила отчима… Конечно, не думала, что Стратег может убить своего единственного сына, но все же спросила:
— Арим?
— Тоже жив.
— Что произошло?
— Ты же знаешь, новости доходят до нас с опозданием, — осторожно начал Ромэр.
— Конечно, знаю, — чуть резче, чем следовало, ответила я. Хорошо, хоть не добавила, что проклинаю эти задержки почти каждый день.
— Так вот, две недели назад состоялось заседание Совета. Информаторы сказали, это был первый раз, когда регент и несовершеннолетний король пришли в зал порознь.
Я кивнула, подтверждая правдивость этих слов, и Ромэр продолжил рассказ.
Это был первый раз, когда Брэм показал, что и четырнадцатилетний король — в первую очередь Король. Это был первый раз, когда Брэм открыто и решительно выступил против отчима. И не просто не согласился с каким-то предложением, а предъявил Стратегу обвинение.
По мнению брата и сплотившихся вокруг него дворян, Дор-Марвэн сделал все возможное, чтобы устранить меня, угрозу своей власти. Удивительно, но аргументация брата перекликалась со словами Ромэра. Совершеннолетняя сестра, завершившийся траур. Ненужный, невыгодный Шаролезу брак. Попытка избавиться от возможного регента… Брэм даже спросил Дор-Марвэна, проглядел ли отчим покушение на принцессу или сам был в нем замешан? В конце своей обвинительной речи Брэм сказал, что, по его мнению, никакого похищения не было. Просто Стратег осознавал настроения знати, активно противодействующей замужеству принцессы. Понимал нежелание самой девушки выходить замуж во вред государству и себе. И знал, что под себя столь многих поломать не сможет. А потому приказал своим людям принцессу убить.
Да, Брэма поддержали не все члены совета, но большинство. Все те, кто не был обязан Стратегу своим положением. На стороне юного короля выступали маркиз Леску, глава древнейшего семейства Шаролеза, герцог Ронт, один из богатейших людей государства, граф Керн, а, значит, вместе с ним и подавляющее большинство офицеров. За спиной короля во время обвинительной речи стоял десяток представителей дворянских семей, так и не признавших восстановленный графский титул Дор-Марвэна.
Я представляла себе, как это было. Как сосредоточенный, бледный брат, невероятно похожий в подобные моменты на отца, стоит у стола и сверху вниз смотрит на Стратега. Отчим не перебивал и опроверг только одно заявление молодого короля: «Я не убивал Вашу сестру, Ваше Величество, и не причинял ей другого вреда». «Тогда я даю Вам две недели на то, чтобы найти и вернуть ее, господин пока еще регент!», — отрезал Брэм и, сопровождаемый всеми своими сторонниками, покинул зал Совета. Дор-Марвэн, проводивший взглядом короля, пробормотал: «Друг мой, я зря надеялся на счастливую случайность».
Я не придала этой фразе особого значения, но видела, что Ромэру она очень не нравилась.
— Что не так? — мне не нужны были недомолвки и утаивания. И я хотела, должна была знать не только факты, но и то, какие подозрения возникли у арданга.
— Это всего лишь слухи. Старые россказни, — попробовал уйти от прямого ответа Ромэр.
— Но они тебя беспокоят, — констатировала я.
— Да, — помедлив, согласился арданг. — Говорят, во время первой войны, когда Шаролез захватил южные княжества и дошел до моря, у твоего отца и Стратега возникли разногласия. Орисн, видя яростное сопротивление северной части Арданга, хотел остановиться на достигнутом. Ведь кому нужны виноградники, если рудники приносят в разы больше денег? А еще говорят, королю надоела война, он хотел домой.
Ромэр замолк. Я терпеливо ждала продолжения.
— Это все слухи, — словно оправдываясь, сказал он. — И это было давно. Но говорят, что, выйдя из палатки после очередного закрытого совещания, Стратег будто бы сказал колдуну эту фразу. А через три дня Орисна не стало.
Нет, я не пыталась оправдать отчима. Думаю, попыткой отрицать причастность Дор-Марвэна к смерти отца, я совершенно нелогично надеялась отвести беду от Брэма.
— Отец погиб на войне, — голос не слушался, даже шепот превратился в робкий шелест.
— Нэйла, — Ромэр произнес мое имя с нежностью, словно обнял. — Он никогда не участвовал в сражениях лично. И ты это понимаешь.
Я смотрела в родные серо-голубые глаза, находила поддержку в их тепле и старалась побороть страх. Нет, не страх. Леденящий душу ужас за жизнь Брэма.
— Конечно, понимаю.
Он поднес мои руки к своим губам, поцеловал тыльные стороны ладоней.
— Ты очень сильная. Ты обязательно справишься.
Я не знала, что ответить, да и искать слова у меня сил не было. Ромэр правильно истолковал мое молчание и продолжил говорить о делах Ольфенбаха.
Боялась, что арданг расскажет о каком-то странном недуге или отравлении. Но, на счастье, все оказалось проще и нарочитей. Через неделю после того несостоявшегося заседания Совета на брата попытались напасть в его спальне. Только не знали, что после моего исчезновения Брэм нашел себе телохранителя, договор с которым брат держал в строжайшей тайне. Им стал тренер по фехтованию. Тот самый виконт эр Сорэн, которого прочил мне в защитники Дор-Марвэн. Я не скрывала облегчения, когда Ромэр сообщил, что брата даже не оцарапали. По словам арданга двоих несостоявшихся убийц обезвредил виконт, а третьего заколол Брэм лично.
Мысленно поблагодарив Господа за защиту и помощь брату, я помолилась и за виконта, не только научившего Брэма так хорошо сражаться, но и спасшего ему жизнь.
— К сожалению, ничего полезного на допросах наемники не рассказали, — немного охладил мою радость Ромэр. — Их нанимали через подставных лиц, выйти на след которых «Ястребы», подчиняющиеся регенту… «не смогли». Поэтому доказать причастность равно как и непричастность Стратега к покушению нельзя.
— Честно говоря, не ожидала иного.
— Я тоже. Но Стратег — единственный, кому сейчас мешает Брэм.
Разумеется, я знала, что некоторые вельможи поплатились положением за менее опасные слова, чем обвинения, высказанные Брэмом. Но почему-то казалось, что сорванное заседание Совета — не единственное проявление конфликта между братом и регентом. Я выжидающе смотрела на Ромэра, и арданг не обманул моих ожиданий.
— Брэм остановил продвижение войск на восток, на границу с Муожем, отменив прямой приказ Стратега. Отстранил регента от разговоров с муожским послом.
— Как ему это удалось? — не сдержалась я.
Ромэр неожиданно лукаво улыбнулся.
— Из-за смерти Бойна подписанный регентом и покойным князем предварительный договор о твоем замужестве потерял часть силы. Именно поэтому Волар еще до коронации письменно заверил Стратега в желании взять тебя в жены. Именно поэтому Муожу необходимо подписать с Шаролезом новый исправленный договор. Брачное обязательство, связывающее тебя с новым князем.
Мысль о том, что брат мог за моей спиной подписать подобную бумагу обидела и оскорбила. Хотя… я не роптала, не противилась решению отчима. Брат вполне мог считать, что мысль о браке с Бойном меня устраивала.
— Не переживай, — видимо, подумав о том же, утешил Ромэр. Его голос прозвучал ласково, а следующие слова объяснили лукавую улыбку, все еще не сходившую с губ арданга. — Брэм не стремится выдать тебя замуж за Волара. Поэтому договор не подписан.
— Как он объяснил отказ послу? — поведение брата меня, конечно, радовало. Но отношения с Муожем у нас и так были на грани.
— Спросил, не кажется ли послу преждевременной и поспешной попытка решить судьбу девушки, если принцесса бесследно исчезла. Посол, и так счастливый оттого, что молодой король остановил войска, согласился и предложил обсудить и подписать все после возвращения принцессы.
Слушая Ромэра, не скрывала радостную улыбку. Я гордилась братом. Его дипломатичностью, выдержкой, способностью прислушиваться к мнению других и анализировать ситуацию. Брэму пришлось быстро повзрослеть, но с навалившимися проблемами и ответственностью он справлялся с честью и не без фантазии. Еще больше меня порадовали слова Ромэра, которые он сам вряд ли расценивал как комплимент: «С таким королем будет интересно вести дела». Но как бы ни восхищалась братом, какой бы подъем ни испытывала, все явственней понимала: я нужна Брэму, как никогда прежде.
— Сейчас знать сплотилась вокруг Брэма. Судя по обращению «господин пока еще регент», дворянство настроено сместить Стратега. Сделать это непросто, но возможно. И Арданг поможет в этом. Ведь регента можно обвинить в государственной измене на основании того, что Стратег отвел войска из неспокойной «провинции» и попытался развязать войну на востоке, — с каждой последующей фразой голос Ромэра терял выразител