– А тебя кто вынудил участвовать? – спрашивает Джемма, повернувшись ко мне.
– Э-э… мой отец, – отвечаю я.
– Тогда ты понимаешь, о чем я, – фыркает Джемма. – Это действительно сексизм, и это действительно Средневековье.
– Ну ты же не обязана выходить за него замуж, – закатывает глаза блондинка. – Даже трахаться не обязана. Если тебя покупает кто-то стремный, ты просто идешь с ним на ужин, выпиваешь галлон вина и больше никогда не отвечаешь на его звонки.
Слово берет стройная азиатка:
– В прошлом году мой кавалер отвел меня в «Тиффани» и купил мне ожерелье, очень красивое. Оно до сих пор у меня.
– А ты виделась с ним после? – спрашивает Джемма.
– Ой, нет, – качает головой девушка. – Ему было лет девяносто. Он уже вполне мог умереть, я не в курсе.
– Ну вот, – обращается ко мне Джемма с легкой улыбкой. – Ты можешь пойти на свидание со звездой бейсбола, а можешь получить подарок от старца. Возможности бесконечны.
– Кстати, я Елена, – представляюсь я.
– Джемма. Но ты это уже слышала.
– Слышала.
Мы улыбаемся друг другу. Теперь нам чуточку легче, зная, что по крайней мере нам есть кому поныть. Но стоит Маргарет снова влететь в гримерку, как это чувство испаряется. Женщина хлопает в ладоши, чтобы привлечь наше внимание, и кричит:
– Итак, дамы, мы готовы начать! Убедитесь, что ваш номер приколот на платье, чтобы вы знали очередность выхода. Ой, Елена, у вас его еще нет – вот, держите.
Она прикалывает к моему платью номер 12 – прямо над левой грудью, отчего я только сильнее ощущаю себя частью стада, запускаемого по одному на убой.
Я не в восторге от идеи идти последней. Это означает, что мне придется сидеть здесь и смотреть, как все по очереди выходят на сцену, пока мое напряжение лишь растет.
– О, а вот и мистер Кросс! – восклицает Маргарет.
– Привет, дамы! Уже предвкушаете? – говорит Майкл Кросс.
Это невысокий подтянутый мужчина с ослепительным белоснежным оскалом. Его волосы почти того же бронзового оттенка, что и чрезмерно загорелая кожа, отчего он слегка напоминает мне Лизу Симпсон.
В ответ раздается нестройное вялое бормотание от нескольких девушек и жизнерадостное «О, да!» от одной, которая, вероятно, вызвалась участвовать добровольно. Джемма лишь бросает на Майкла угрюмый взгляд.
– Похоже, ты первая, Обри, – обращается Кросс к блондинке, которая надеялась на свидание с, по-видимому, известным спортсменом. – Дождись, пока я назову твое имя, и затем выходи на центр сцены. Можешь стоять и позировать, пока я зачитываю информацию о тебе, затем начнется аукцион. Не стесняйся улыбаться и махать толпе, можешь даже послать воздушный поцелуй!
При мысли о воздушном поцелуе меня тошнит, но Обри кивает, словно делает в голове пометки.
– Что ж, дамы! Удачи… и счастливой охоты! – подмигивает нам Кросс.
Джемма смотрит на меня и так сильно закатывает глаза, что кажется, будто они уже не вернутся. Я бросаю ей ответный взгляд, в котором читается: «Еще не поздно заключить взаимный пакт о самоубийстве».
Кросс направляется на сцену, и я слышу, как его голос разносится из динамиков:
– Ну что ж, господа, и, разумеется, дамы – никакой дискриминации, участвовать в аукционе может любой желающий! Я знаю, что все вы ждете самую популярную часть нашего вечера. У аукциона свиданий «Грин-Спейс» длинная и славная история, и я горд сообщить вам, что за более чем двадцать два года проведения нашего мероприятия результатом этого филантропического сводничества стало целых СЕМЬ настоящих браков!
Джемма наклоняется ко мне, чтобы пробормотать:
– Сколько из них не развалились – это другой вопрос.
– Более того, – продолжает Кросс. – Мы собрали сотни тысяч долларов на озеленение Чикаго, и я нахожу эту цель очень благородной, ведь и сам вырос в районе, где не было ни деревьев, ни парка поблизости.
Он замолкает, чтобы дать возможность аудитории проникнуться его трагедией.
– Не говоря уже о том, что каждый год ему платят солидные деньги за проведение благотворительного вечера, – вставляет Джемма. На этот раз она говорит чуть громче, и Маргарет бросает на девушку предостерегающий взгляд.
– Лучший способ помочь украсить Чикаго – это сразиться на аукционе за прекрасные товары, которые мы для вас подготовили. Особенно за сливки нашего женского общества, сияющие звезды чикагского высшего света! Позвольте представить вам нашу первую холостячку – Обри Лейн!
Обри горделиво шагает по сцене под аплодисменты толпы. Выглядывая из гримерки, я вижу, что она не считает зазорным вертеться и позировать, словно модель из телепередачи, предлагая в качестве товара саму себя. Когда девушка останавливается на середине сцены, Кросс сообщает:
– Обри – магистр искусствоведческих наук, закончила Корнеллский университет и теперь покупает произведения искусства для нью-йоркской галереи. Она любит кататься верхом, плавать с аквалангом, дегустировать вина и путешествовать по миру. Ее любимый фильм – «Реальная любовь».
Чтение информации об Обри прерывается одобрительными возгласами и гиканьем. Девушка подмигивает своим поклонникам и, как и было велено, посылает им воздушные поцелуи.
– Как видите, – говорит Кросс, – Обри – восхитительная девушка, свидание с которой многие сочли бы за честь. Предлагаю начать аукцион с двух тысяч.
С этими словами Кросс переходит к торгам. Сумма быстро поднимается с двух тысяч долларов до пяти.
– И за сколько нас обычно «продают»? – сухо спрашиваю я Джемму.
– Все, что выше пяти – уже неплохо, – говорит она. – Выше десяти уже впечатляет.
Отлично. Теперь мне нужно надеяться не только на то, что Себастиан меня «купит», но и на то, что цена будет достаточной, чтобы польстить моему отцу.
Он никогда не простит мне, если я «продамся» за жалкие две тысячи.
О своей внешности я не волнуюсь – я знаю, что красива. Но я для них чужачка. У остальных девушек в зале наверняка сидят друзья, родные, молодые люди. Они хорошо известны чикагскому высшему обществу. Я же для этих людей никто. Или, хуже того, они могут знать, что мой отец – русский гангстер, и вряд ли сочтут это заманчивым.
Торги замедляются. Наконец Обри «продают» за восемь тысяч семьсот долларов. Не «впечатляюще», если верить Джемме, но близко к тому. Девушка выглядит довольной, когда спускается со сцены, хоть ее и не купил знаменитый Йан Хапп.
Из гримерки мне не видно зрителей, но я слышу, что они, похоже, шумят все громче с каждой минутой. Следующей на сцену выходит рыжеволосая девушка с кудряшками, и Кросс объявляет, что ее хобби – ездить на мотоцикле и читать. Похоже, для похотливых холостяков это звучит менее заманчиво, и девушка «уходит» всего за четыре тысячи четыреста.
Куда больше их внимание привлекает азиатка, которая, судя по всему, любит «прыжки с парашютом, автомобильные гонки и бейсбольную команду „Чикаго Кабс“». Свидание с ней покупают за двенадцать тысяч после ожесточенных торгов между братьями Калебом и Уолкером Литтенхаусами.
– Прости, Калеб, – говорит Кросс своим елейным голосом. – Похоже, девушка достается старшенькому. Но не беспокойся – у нас еще много прелестных дам ждут своего часа. Давайте пригласим нашу следующую холостячку! Должно быть, вы знаете ее отца, Рэнсома Ротуэлла, главу нашего попечительского совета. В знак преданности нашему делу он предлагает одному из вас пригласить на свидание его прекрасную дочь! Так что не подведите и тепло поприветствуйте пылкую красотку Джемму!
Джемма идет на сцену, ничем не напоминая о своей «пылкости» и едва удостаивая зрителей натянутой улыбкой. Никаких кружений и поцелуев – девушка смотрит на собравшихся, скрестив руки на груди.
Торги начинаются, а вместе с ними растет и напряжение Джеммы. Она не сводит взгляд с конкретного человека в толпе и даже качает головой, когда он продолжает повышать ставку.
– В чем дело? – спрашиваю я стоящую рядом брюнетку.
– Бывший Джеммы торгуется за нее, и ее это бесит.
– Кто ее бывший парень?
– Карсон Вудвард. Красавчик, конечно, но, боже, он такой ублюдок. Моя сестра раньше с ним встречалась. Она говорила, что он не может кончить, если не трахается напротив зеркала.
Я прыскаю, представив себе эту картину.
Я скрещиваю пальцы, чтобы Карсон не выиграл торги, но еще до того, как Кросс объявляет результат, по выражению ярости на лице Джеммы я понимаю, что именно это и случается. С пылающим лицом девушка гневно уходит со сцены.
Настал черед брюнетки.
– Удачи, – говорю я.
– О, за меня не беспокойся, – смеется она. – Мой парень заплатит, сколько бы это ни стоило. Он сидит в первом ряду.
Без тени сомнения девушка выходит на сцену. Мой желудок тем временем сжимается, потому что половина девушек уже прошла, и моя очередь приближается.
Я даже не уверена, что Себастиан вообще здесь. А даже если он и пришел на мероприятие, парень не кажется мне тем, кому приходится платить за свидания.
Когда Маргарет отворачивается, я подкрадываюсь к краю сцены, чтобы выглянуть из-за кулисы.
Трудно разглядеть толпу, когда прожекторы направлены на сцену, а верхний свет в остальной части зала приглушен. Я замечаю Себастиана лишь потому, что даже когда парень сидит, его кудрявая голова возвышается над всеми.
При виде него у меня екает в груди. Уж не знаю, от облегчения, что я могу, во всяком случае, попытаться выполнить то, чего ждет от меня отец, или оттого, что Себастиан выглядит еще красивее, чем я запомнила.
Парень выделяется даже в толпе богатых и привлекательных людей, и дело не только в росте – у него очень выразительные черты лица. Тусклый свет отбрасывает тени, подчеркивающие высокие скулы, а его губы кажутся одновременно строгими и чувственными.
Со скучающим видом Себастиан залипает в телефон. Он сидит рядом с красивой темноволосой кудрявой девушкой и ухоженным мужчиной в дорогом костюме. Они тоже не следят за аукционом: приобняв девушку за плечо, мужчина что-то шепчет ей на ухо. Ее плечи трясутся, будто она пытается сдержать смех.