Но чем ближе Елена подходит ко мне, тем сильнее непроизвольно бьется мое сердце, вырываясь из груди.
– Прошу, – шепчет она.
Я сгибаю палец, чтобы понять, могу ли еще контролировать свою руку.
Могу. Я мог бы застрелить Адриана, если бы захотел.
Но я больше не хочу этого. При виде Елены последние остатки моей боли растворились. Она вернулась. Не ради Адриана – я вижу это в ее глазах. Она вернулась ради меня.
Я бросаю автомат на землю.
Со всхлипом Елена бросается на меня, чуть не сбивая с ног. Я кряхчу от боли.
– Ты в порядке? – всхлипывает Елена.
– Да, – отвечаю я. – А ты?
– Да.
Она крепко обнимает меня, с той же яростью, которую я увидел в ней в первый день нашей встречи. Она обнимает меня как валькирия. Так, словно убьет любого, кто попытается встать между нами.
Затем, выпустив меня из объятий, Елена бросается к брату и, упав возле него на колени, кричит:
– Адриан!
Брат смотрит на нее, сжав зубы от боли.
– «Скорая» уже едет, – кричит Елена. – Держись…
– Это… это… – кряхтит Адриан.
– Что? – спрашивает Елена. – Что ты говоришь?
– Твоя вина… – шипит Адриан. Он смотрит на сестру не с любовью и даже не с облегчением, что она осталась жива. Он смотрит на нее с искренней ненавистью.
При виде этого взгляда мне хочется схватить винтовку и убить его здесь и сейчас. Я не хочу, чтобы он оказался в машине «Скорой помощи» или на больничной койке. Я не хочу, чтобы его тело шло на поправку, пока его разум все еще кипит от злости на Елену.
Девушка бросает на меня быстрый взгляд, как будто знает, о чем я думаю. Она поджимает губы и быстро качает головой.
Она не сделает этого. И не хочет, чтобы сделал я.
Мне это совсем не нравится. Мне не по себе, и мне страшно.
Но моя любовь к Елене сильнее моих опасений.
Кто-то хватает меня за плечо и разворачивает.
– Себ! – кричит Аида. Ее лицо тоже в саже, а в руке она сжимает пистолет. Кэллам стоит рядом с ней, прикрывая супругу на случай, если кто-нибудь попытается напасть на нее сзади. Двор усеян мертвыми русскими и по крайней мере двумя людьми Миколая. Я вижу лежащее лицом вниз тело, похожее на Боско Бианчи.
Но стрельба стихла. Сирены раздаются уже совсем близко, и, похоже, воюющих больше не осталось.
– Пойдем! – вскрикивает Аида.
– Где Миколай? – спрашиваю я.
– Он со своими людьми уже скрылся.
– И нам лучше сделать то же прямо, на хрен, сейчас, – говорит Кэллам. – Или ни одна взятка в мире не поможет нам выкарабкаться из этого дерьма.
Тяжко опираясь на Елену, я ковыляю изо всех сил к машине Кэла. Мы с супругой садимся сзади, Кэллам занимает место водителя, а Аида – пассажира.
Пока Кэллам мчится по улице прочь, Аида бросает печальный взгляд на наш горящий дом. В зеркале заднего вида мелькают огни патрульных машин, пожарных фургонов и карет «Скорой помощи».
Полагаю, они обнаружат Адриана вовремя. Но надеюсь, что нет.
Елена
На заднем сиденье машины я съеживаюсь, прижимаясь к Себастиану. Его тяжелая теплая рука на моем плече – это единственное, что помогает мне сохранить рассудок.
Я не могу избавиться от образа брата в своей голове: его прекрасное лицо, сильно обгоревшее с правой стороны, и, что еще хуже, ненависть в глазах, когда он смотрел на меня. Я никогда-никогда-никогда и подумать не могла, что однажды мы окажемся по разные стороны баррикад. Но таково было последнее злодеяние моего отца – вбить между нами клин, как он всегда пытался сделать при жизни.
Я видела его мертвое тело, лежащее на улице.
В отличие от Адриана, вид моего отца, избитого и окровавленного, не вызвал во мне никакой симпатии. Но и ожидаемого облегчения я тоже не испытала. Скорее, я словно закрыла книгу. Наконец-то ему пришел конец.
Я прижимаюсь лицом к плечу Себа. Мой муж пахнет дымом и кровью, а под этими запахами я ощущаю аромат его кожи.
Он нежно проводит рукой по моим волосам, не беспокоясь о том, какие они спутанные и грязные.
– Куда мы едем? – спрашивает Себ у Кэллама, когда машина поворачивает.
– В больницу, – отвечает Кэл. – У Неро вот-вот закончится операция. Да и вам двоим, похоже, тоже не помешает доктор…
– Я в порядке, – упрямо говорит Себастиан, но я в этом сомневаюсь. По пути к машине он висел на мне всей тяжестью тела. Полагаю, его колено снова повредилось.
Кэллам везет нас в «Мидтаун Медикал» и останавливается в замешательстве, когда видит, что вся дорога оцеплена.
– Что здесь происходит? – спрашивает он.
– Что-то на той стороне улицы… – говорит Аида, глядя из окна. – Мне не видно, что там…
– Кто-то упал с крыши того жилого комплекса, – говорю я им.
Все разворачиваются и смотрят на меня.
– Кто упал? – резко спрашивает Кэллам.
– Родион, – отвечаю я, в первую очередь Себу.
– Ро… как ты… – он непонимающе смотрит на меня, и затем я вижу, как на его лице смешиваются понимание и ужас. – Елена, – спрашивает он, – ты была там?
Я киваю, внезапно понимая, что не могу найти слов.
– Но как… почему ты…
Себастиан переводит взгляд с дома на больницу, стоящие прямо друг напротив друга, и я вижу, как он бледнеет.
– О господи, – говорит парень.
Мое сердце бешено колотится, когда перед глазами живо встает сцена на крыше. Ощущение лапы Родиона на моем горле, мои ноги, болтающиеся в воздухе, пока он несет меня к выступу…
Кэллам и Аида пока еще не сопоставили факты.
– Кто такой Родион? – спрашивает Аида.
– Главный приспешник Енина, – объясняет Себастиан. – Он был здесь, чтобы убить Неро, верно?
– Да, – тихо говорю я.
– И ты его остановила? – спрашивает Аида.
– Ты спасла Неро жизнь, – произносит Себастиан, потрясенно глядя на меня.
– Я преследовала Адриана, – признаюсь я супругу. – Вот почему я ушла этим утром. Я надеялась найти брата прежде… – Мне приходится сглотнуть, чтобы подавить всхлип. – Прежде чем с ним что-нибудь случится. Я надеялась, что смогу убедить его уйти. Убедить оставить нашего отца.
Себастиан открывает рот. Я вижу, что он понимает, какое я приняла решение здесь, на этой улице, выбирая между своим братом и его. На этот раз я предпочла семью Себа своей. Я сделала что могла, чтобы исправить свои ошибки. Но расплачиваться пришлось Адриану.
Себастиан протягивает руки и заключает меня в крепкие объятия. Даже слишком крепкие, честно говоря, потому что мое плечо до сих пор горит и болит в том месте, где Родион его стукнул, разорвав швы. Но мне плевать – лучше уж я буду чувствовать боль, но зато вместе с теплом любимых рук.
– Спасибо, – говорит мне на ухо Себастиан.
– Как тебе это удалось? – с любопытством спрашивает Аида. – Ты скинула его за ограждение? Стреляла в него?
Глядя, как я морщусь, Себастиан говорит:
– Оставь ее, если она не хочет говорить об этом.
Но мне все еще кажется, что я должна Аиде по гроб жизни за то, что девушка так легко меня простила, так что я отвечаю:
– Я его застрелила, – говорю я. – Но едва избежала смерти. Он чуть сам не скинул меня с этой крыши.
Я вижу страх на лице Себастиана. Он прижимает меня к себе крепче, чем когда-либо, словно до сих пор должен защищать меня от той битвы на крыше, словно она еще не в прошлом.
– Поверить, блин, не могу, – говорит Себ. – То есть, конечно, могу. Мне доводилось видеть тебя в гневе. Но, боже мой, Елена, он же гребаный огр…
– Это была не лучшая половина дня, – отвечаю я.
Когда мы входим в больницу, медсестра, похоже, сильно сомневается, что мы здесь просто в качестве посетителей, учитывая наше общее состояние. Даже Кэллам и Аида выглядят взъерошенными и грязными, несмотря на то что мы прибыли, когда битва почти закончилась.
Медсестра неохотно выдает нам бейджи и разрешает подняться на верхний этаж. Двое людей Себастиана охраняют лифт и коридор. Тот, что повыше, говорит Себу: «Операция закончилась. Он в палате с Камиллой».
Мы спешим по коридору, стараясь не шуметь, на случай если Неро еще спит.
Но когда мы выглядываем из-за двери, он сидит на кровати, худой и бледный, но удивительно проницательный.
– Почему вы выглядите хуже, чем я? – спрашивает парень.
– Енин мертв, – говорит Себ вместо объяснения. – Он сжег наш дом.
– Наш дом? – переспрашивает Неро.
– Ага, – кивает Себ. – Мне жаль. Я в каком-то смысле позволил ему сделать это.
– Что ж, черт, – говорит Неро.
Судя по его ошарашенному голосу, парень не может в это поверить, что я прекрасно понимаю, учитывая, что этот дом принадлежал их семье сотню лет. Поразительно, как то, что существовало так долго, было уничтожено за считаные часы.
– Но машины мои хотя бы остались? – спрашивает Неро.
– Нет, – морщится Себ.
Неро гневно смотрит на брата, и я вижу, что его крутой нрав никуда не делся, каким бы слабым ни было его тело.
Камилла сжимает бедро парня через одеяло.
– Ничего, – говорит она. – Твои любимые стоят в нашей мастерской.
– Там еще люди погибли, – напоминает ему Кэллам.
Неро пожимает плечами, не слишком взволнованный их судьбой.
– Люди встречаются чаще, чем мотоцикл «Индиан-Скаут» 1930 года, – но через пару секунд любопытство берет над ним верх. – Кто умер? – спрашивает парень.
– Боско Биначи, например, – говорит Себ.
– Пф-ф-ф, – фыркает Неро. – Да он и гроша ломаного не стоит.
Я смущенно топчусь в дверях, не уверенная, что мне следует здесь находиться. Вряд ли Неро хочет меня видеть, да и Камилла тоже.
Прежде чем я успеваю придумать предлог, чтобы улизнуть, Неро пристально оглядывает меня своими проницательными серыми глазами и говорит:
– Не будь такой дерганой – если твой отец мертв, мы все можем расслабиться.
– Мне очень жаль… – начинаю я, но Неро отмахивается.
– А, забей. Впрочем, чтоб ты знала, ваша свадьба была тот еще отстой, так что я рад, что подарил вам тостер на два ломтика, а не на четыре.