Мне начинает казаться, что такие ночи – это вполне неплохо.
Возможно, судьба действительно существует.
Потому что ничего из того, что, как я думал, я для себя желал, не принесло бы мне такого счастья.
Я выскальзываю из постели, чтобы сходить за свежим кофе и круассанами в маленькую пекарню на первом этаже нашего дома. Когда я возвращаюсь, Елена уже потягивается и ворочается в постели, ее серебристые светлые волосы вьются после того, как она заснула с мокрой головой.
Девушка открывает глаза и произносит:
– Не ускользай, мне не по себе от этого.
Я передаю ей чашку кофе со словами:
– Больше нет поводов для беспокойства.
Елена делает глоток, ее лицо серьезно.
– Но ведь так не бывает, правда?
Полагаю, она права. В нашем мире всегда есть другие враги. Другая угроза. Енина не стало, но кто займет его место?
– Хочешь уехать? – спрашиваю я. – Отправиться в Париж, как Данте? Или в Барселону?
В Токио?
Елена размышляет над моими словами, откусывая и медленно жуя круассан. Наконец она проглатывает и отвечает:
– Я только начала проникаться Чикаго. К тому же, Себастиан… мы те, кто мы есть. Ты никогда не хотел этой короны, но теперь она твоя. Я никогда не хотела быть дочерью «Братвы», но я убила Родиона и убью снова, если придется. Я хочу, чтобы у меня был выбор… но я не боюсь своей темной стороны. Я ненавидела ее, когда мне казалось, будто я разделена надвое: на добрую половину, как моя мать, и злую – как отец. Теперь я думаю… они обе – просто я. И так было всегда.
Я думал что-то подобное. Я думал, что был хорошим человеком, пока внутри меня не щелкнул переключатель, выпустив монстра.
Но, возможно, Елена права, и мы оба лишь оттенки серого. Будет ли нам уютно в простой, законопослушной и достойной жизни, где нет места другим половинам нас?
– Мне нужно съездить к Миколаю сегодня, – говорю я. – Хочешь поехать со мной?
– Да, – отвечает Елена. – Я хочу быть с тобой везде.
После того, как мы приняли душ и оделись, мы отправляемся в особняк на севере города.
Елена с большим интересом разглядывает разросшийся сад и готическое здание.
– Какое странное место, – говорит она. – Такое темное и удаленное отовсюду. И все же оно прекрасно…
– Думаю, Мико и Несса любят уединение.
Когда я стучу в дверь, нам открывает не Несса, а экономка, симпатичная девушка с темными волосами и польским акцентом, напоминающим акцент Миколая.
– Проходите, – вежливо говорит она. – Хотите выпить?
– Просто воды, пожалуйста, – отвечаю я.
Она приносит нам по бокалу, пока мы ждем хозяев в той же гостиной, что и я в прошлый раз. Судя по всему, Елене хотелось бы встать и осмотреть все книги, картины и украшения на полке над большим пустым камином. Но она не хочет показаться грубой, поэтому пьет воду, блуждая глазами по комнате.
Через несколько минут Несса и Миколай входят вместе, держась за руки. Несса кажется бледнее и тише, чем обычно. Она выглядит уставшей, но довольной, словно достигла какой-то непростой цели. На девушке свободное платье вместо привычной одежды для танцев.
Миколай, напротив, кажется счастливее, чем когда-либо. Он кипит энергией.
– Мы встречаемся как победители, – говорит он. – Надеюсь, Елена, что это не задевает тебя. Я сожалею о твоей потере.
– Спасибо, – тихо отвечает Елена. – Мой отец не был потерей. Я сожалею лишь о брате.
– Но он жив, да? – спрашивает Миколай.
– Да, – отвечает Елена, не раскрывая подробностей.
Мы несколько раз названивали в больницу, чтобы разузнать об Адриане. Он действительно жив, но отказался от посещений.
– Надеюсь, наше сотрудничество продолжится, – обращается ко мне Миколай. – Я так понимаю, теперь ты станешь доном Чикаго.
– Это еще не решено, – отвечаю я. – Данте не хочет этот пост, но Неро второй по старшинству.
– Кэллам Гриффин сказал мне, что Неро не заинтересован в лидерстве – только в управлении инвестиционной частью бизнеса.
Внутри меня что-то неприятно сжимается.
– Возможно, так и есть, – признаю я.
Миколай оглядывает меня с головы до ног своими бледно-голубыми глазами.
– Я узнаю лидера, когда вижу его перед собой, – говорит он. – Давай не будем тянуть с формальностями в рамках нашего партнерства. В ближайшие месяцы я хочу многого добиться.
– Чего, например? – спрашиваю я, чувствуя любопытство, вопреки себе.
– Дело не в том, «чего», – говорит Миколай, улыбаясь уже вовсю. – А «почему».
Он бросает взгляд на Нессу, сидящую рядом с ним на диване, поджав под себя босые ноги. Ее щеки розовеют под легкой россыпью веснушек.
– Мико… – предупреждающие произносит она.
– Но ведь Себастиан наш давний друг, не так ли? – говорит он. – Мы можем ему рассказать.
– Ты просто хочешь рассказать всем подряд, – смеется девушка. Обернувшись к нам с Еленой, она говорит: – Мы ждем ребенка.
– Правда? Поздравляю! – я неосознанно опускаю взгляд на живот Нессы. И действительно, я замечаю небольшую выпуклость на ее в остальном стройной фигуре. – Когда срок?
– В феврале, – отвечает девушка. – Еще рано. Возможно, нам не следовало никому говорить.
Она строго смотрит на Мико, но в исполнении Нессы строгий взгляд получается слишком теплым и обожающим, чтобы хоть как-то укорить ее супруга.
Впрочем, я сомневаюсь, что Миколая можно было бы усмирить. Он явно вне себя от радости, что Несса носит под сердцем его ребенка.
Я счастлив за них, но испытываю и другое чувство – то, в котором не хочу себе признаваться. Я смотрю на Елену. У нее странное выражение лица, словно девушка задумалась о чем-то, что ее озадачило. Она быстро встряхивает головой и говорит:
– Это замечательно! Вы, должно быть, очень воодушевлены.
Мы остаемся в гостях еще около часа. Мы с Миколаем обсуждаем дела, Елена и Несса иногда присоединяются к нам, а иногда обсуждают между собой другие вопросы.
Мико полон энергии и амбиций. Судьба улыбается ему.
Его оптимизм заразителен. Я и так был склонен чувствовать себя королем мира, но теперь, когда Елена рядом со мной, а с подачи Мико я разделил его амбиции и энтузиазм, мы строим планы, которые месяц назад казались невозможными. Планы, которые можно назвать мечтами и безумием, но которые, тем не менее, возможно, достижимы.
Когда мы наконец уходим, я пожимаю Мико руку и говорю:
– Спасибо, что был на моей стороне.
Глядя мне в глаза, он произносит:
– Несса всегда высоко о тебе отзывалась. Я думаю, это положит начало долгой дружбе.
Несса обнимает Елену. Поначалу та кажется удивленной, но затем обнимает девушку в ответ, слегка улыбаясь.
– Я хочу посмотреть на вашу новую квартиру, – говорит Несса.
– Приходи в любое время, – тепло отвечает Елена.
Забираясь в машину, она выглядит приятно удивленной и говорит мне:
– Я никогда еще никого не приглашала. В доме моего отца я не могла этого сделать.
– Теперь ты можешь приглашать кого угодно, – говорю я. – Правда, у нас нет мебели.
По пути домой мы останавливаемся у больницы, где Адриан лечит свои ожоги. Я пытаюсь убедить медсестру, что Елена – единственный член семьи парня, но та отсылает нас без лишних разговоров.
– Пациент четко дал понять, что не хочет никого видеть.
Когда мы разворачиваемся, чтобы уйти, Елена смотрит на меня, и ее глаза затуманены тревогой.
– Думаешь, он правда меня ненавидит?
– Я… – я хочу сказать «нет», но не могу лгать ей. Я видел лицо парня, когда тот прошипел: «Это твоя вина».
– Не думаю, что Адриан сейчас в себе, – говорю я.
Проблема в том, что я не уверен, временное ли это явление. Не видя его, сказать трудно.
Когда мы возвращаемся домой, Елена ложится поспать. Она кажется такой же уставшей, как Несса, утомленной событиями вчерашнего дня.
Елена
Прошедшие недели превратились в одно сплошное размытое пятно.
Смерть моего отца и кровавая битва у дома Галло устроили нам жаркие деньки с полицией Чикаго. Те уже и так расследовали массовое убийство в соборе – не требуется много детективной работы, чтобы связать воедино неудачную свадьбу, тела на лужайке Галло и обугленные руины их дома.
Мы с Себастианом вынуждены выслушивать бесконечные консультации с юристом Галло, а затем еще отвечать на бесконечные вопросы в полиции. При этом Себастиан платит огромные взятки, а также полагается на все возможное коллективное политическое давление, которое Гриффины и Галло могут оказать, чтобы все это прекратилось.
Это могло бы и не сработать, если бы не полное отсутствие свидетелей.
Галло жили в Олд-Тауне несколько поколений. Энзо Галло был столпом общества. Никто не хочет давать показания против его сына.
Официальная версия такова: мой отец убил Энзо в храме, а затем приехал к дому Галло, чтобы спалить его дотла. Он был убит Боско Бианчи, который в свою очередь был застрелен одним из людей моего отца.
Винченцо Бианчи вполне готов подыграть этой истории за соответствующую цену. Себастиан отдает ему букмекерские конторы моего отца, хотя и оставляет себе ту половину денег, что Миколай переводил на его счет.
Остальные дела «Братвы» отошли польской мафии. Миколай разрабатывает планы по расширению, твердо настроенный дать своему не родившемуся пока ребенку жизнь, достойную, цитирую: «самого прекрасного малыша в мире».
Я сотню раз пыталась навестить брата или позвонить ему, но он не давал. Я думаю о той боли, которую он, должно быть, испытывает, и злости на то, что с ним случилось, и мне хочется плакать. Адриан не был особенно тщеславным, но он гордился своей внешностью и своим успехом у женщин. Обезображивание для него участь хуже, чем смерть.
Я не знаю, что с этим делать. И, честно говоря, я была не так погружена в это, как могла бы.
Сначала я чувствовала безумную усталость, потом меня тошнило. А затем мысль, которая посетила меня во время нашего визита к Миколаю и Нессе, подтвердилась.