— Здорово, Малинин, — Денис глянул на него и добавил: — Судя по твоей довольной морде, ты уже пожрал.
— Тоже мне детектив-самоучка. Как узнал?
— Ну, ты, когда не пожрёшь, особенно гнусный, а так сносный. Так вот у меня вопрос: «Ты для друга еду мог захватить?».
— А друг мог об этом сообщить или сам дойти? — развёл руками Егор. — Ты так-то, я смотрю, не особо занят.
— Ага, я ради развлечения повторяю особенности пластической хирургии, — показывая обложку, где что-то было написано английскими буквами, покривился Денис. — Чего тебе надо?
— Денис, нужно чтобы ты Рыбарёву посмотрел. Не нравятся мне такие совпадения.
— А она в каком агрегатном состоянии? — покосился на него судмедэксперт.
— В смысле? — не понял Егор.
— Ну, она числится среди живых или в летописях моей епархии?
— Денис, — Малинин шумно вздохнул, — если бы она была жива, я бы сам с ней поговорил.
— Давай королеву местного кордебалета спросим, где я могу лицезреть тело. Правда, говорят, она сегодня не в духе. Надежда Викторовна, — Медикамент широко открыл дверь в кабинет заведующего моргом и воззрился на сидящую за столом женщину.
— Чего? — Надежда смотрела на него, держа в зубах половину оторванного бутерброда, а в руке книжку.
— Рыбарёву Розу Анатольевну ты смотрела?
— Когда? — Надежда потрясла головой, видимо, вытряхивая из головы любовные перипетии из романа «Потерянные во времени», от которого только что оторвалась. — Не, другой.
— Какой другой? — удивился Денис.
— Ну Вася, — женщина потыкала в стоящую на столе табличку, где криво было написано «Пальцев Василий Сергеевич, заведующий». — Он ненадолго из сумрака вышел, а я как раз тётке обещала кладовку разобрать, ну вот он и взялся за дело.
— А как я его не встретил-то?
— Понимаешь, Денис, — устало сказала, Надежда, дожёвывая булку с колбасой, — он покойницу знал и когда дело сделал, то сразу пошёл поминать, так сказать, не отходя от кассы. Я санитаров сразу попросила отбуксировать его на законные квадратные метры, чтобы он там соседям портил вид и не мозолил мне глаза.
— Причина есть?
— Нет, он просто так её вскрыл, чтобы полюбоваться её богатым внутренним миром, — ворчливо заметила Надежда. — Вон, сверху лежит, — кивнула она в сторону пластикового накопителя. — И всё, — она сделала изгоняющий жест, — идите и не мешайте мне читать.
— А можно я на неё посмотрю? — не обращая внимания на просьбу коллеги, спросил Денис.
— На кого? — тонким голосом спросила Надежда.
— На Рыбарёву.
— Можно, — кивнула Надежда. — Считай, что я тебе разрешаю.
— А где она?
— В актовом зале, — с тихой злостью сказала Надежда.
— В каком актовом зале?
— Денис, черти чтоб вас драли, — Надежда неожиданно подскочила и начала орать: — Я могу спокойно пожрать в свой законный обеденный перерыв, чтобы никто не лез ко мне, с миллионом вопросов?! Я и так здесь пашу за эту пьяную сволочь с тонкой душевной организацией, так вы ещё трупов полную коробочку натащили — не пройти.
Швырнув книгу в одну сторону и бутерброд в другую, Надежда, громко топая, прошла мимо и исчезла за поворотом.
— Чего это с ней? — спросил до сих пор молчавший Малинин.
— Не знаю, — пожал плечами Медикамент. — ПМС, может быть, — и, подобрав книжку, добавил: — Возьму почитать. Эй, — Денис махнул рукой проходившему мимо санитару, — Слава, а где актовый зал с телом Рыбарёвой?
— Так в больнице, на втором этаже. Она же заместителем была, сегодня прощаются с ней.
— Вот, нормальный, достойный и чёткий ответ живого человека, — Медикамент снял невидимую пылинку со второго бутерброда и, прихватив закуску с собой, пошёл в коридор. — А бутер доем, чтобы восстановить нервные волокна. Как же я домой хочу, мне Лялька щей наварит.
— Кто такая Лялька? — спросил Малинин, памятуя о сложных взаимоотношениях Дениса и неизвестной дамы, постоянно разбивающей ему сердце.
— Жена, — на ходу ответил Медикамент.
— Ты что, женился? — Малинин даже остановился.
— Ну, Егор Николаевич, вы же эгоцентрист и ничего вокруг себя не видите, кроме расследования и личных переживаний, да и то это у вас впервые. Да, Егор, я женился, так получилось. Ещё у меня родилась дочь, ей полгода.
Малинин молча шёл позади Медикамента, потом чуть прокашлялся и тихо пробурчал:
— Денис, я честно не знаю, что сказать, — вздохнул Егор. — Прости, я просто… Да… Ну так вот… — запутался в словах Малинин.
Медикамент остановился, глянул на друга и добавил:
— Не напрягайся, Егор. Мне гордиться нечем, — Денис бросил украденный бутерброд в стоявшую неподалёку мусорку. — Моя-то замуж вышла, а я ей назло женился на девочке, которая давно печально по мне вздыхала. Спросишь, люблю её? Нет. Даже иногда бесит. Хотя чего я? Почти всегда. Поэтому у меня много выездной работы в другие города. Но зато теперь все вокруг меня счастливы: Лялька, родители мои, даже сестра, она в этих хлопотах немного от шока пережитого отошла.
— А дочку как зовут? — остановил его Егор.
Медикамент несколько секунд смотрел словно сквозь Малинина, потом тряхнул головой и развёл руками:
— Настя, — выпалил он, — Анастасия, — Медикамент, поморщился и вздохнул. — Ладно, хватит слёзы на кулак наматывать, пошли тело глянем, пока её похоронить не успели.
— А с той, — спросил Егор, — у тебя всё закончено?
— Нет, — помотал головой Денис. — Вот только теперь приходится уезжать подальше ото всех, там муж какой-то важный.
— Понял, — вздохнул Малинин, — ну, значит, я ничего не пропустил.
— И опять же ты о себе, — резюмировал Денис.
В пустом актовом зале возле простенького гроба с телом печалились блёклые гвоздики в потускневшей от времени вазе, приоткрытое окно впускало струйку сероватого снега, тут же собирающуюся на полу небольшим сугробиком, и ещё здесь плавала тишина, сквозь которую иногда пробивались звуки извне.
Медикамент бегло осмотрел покойную, заглянул в отчёт и, достав телефон, набрал номер:
— Слава, бери каталку и дуй в актовый зал.
В скором времени в актовый зал пришла небольшая скорбная процессия. Немногочисленный руководящий состав больницы держал на лицах стойкую трагичную маску, они тихо переговаривались и держали в руках похожие друг на друга пресловутые гвоздики.
— Коллеги, — начала Милена Витальевна, когда дамы встали подле неё полукругом, — сегодня, в такой…
— Милена Витальевна, — тихо прервала её кадровичка Света.
— Ну что тебе? — привычно шикнула на неё Милена.
— Гроб пустой, — развела руками Светлана.
Изумление Милены было в каждой клеточке её тела, когда она развернулась к опустевшему погребальному ящику.
— А куда она, делась-то?! — басом гаркнула Милена, сочно перевивая несколько слов любимыми бранными словечками. — Она ж утром точно тут была, я видела. Я сама всё здесь этими сраными гвоздиками наряжала.
А Медикамент в это время, морща лицо, уже колдовал над усопшей в «своей уютной северной епархии», так он прозвал морг в Тыкулкасе, откуда теперь настолько редко выходил, что даже оборудовал одну из кладовок под спальню.
— Ну что я тебе хочу сказать, — оторвавшись от рассматривания тела, Денис повернулся к Егору. — Коновал этот, конечно, изрядно всё испоганил, но я считаю, что её отравили. Надо делать токсикологию.
— Понятно, — покивал Егор. — Раз надо — делай.
Судя по тому, как хлопнула дверь на входе, в морг влетело торнадо, представшее перед Малининым и Медикаментом в виде главного врача больницы.
— Егор Николаевич, мы с вами так не договаривались, — заверещала она высоким голосом. — Это что за самоуправство? Это что за такие действия, не согласованные со мной, в моей больнице?
— А это ваша личная больница? — поинтересовался Малинин.
— Что? — нахмурилась женщина.
— Я говорю, мы здесь проводим следственные действия, а вы мне мешаете, — Малинин подошёл к двери и, закрывая её, добавил: — Я вас вызову, когда вы мне понадобитесь. Алло, — отойдя к окну, Малинин набрал номер Берегового, — сейчас адрес тебе скину, узнай, кто приходил к местному судмеду накануне того, как он вернулся из своего алкогольного трипа и выполз на работу. И да, посмотри в каком он состоянии и если вменяем, притащи сюда, если нет, то вызывай скорую, пусть капают его. Очень нужно с ним поговорить.
Береговой, толком не отдохнувший после двух перелётов и целого дня небогатого на улов хождения по холодным улицам Норильска, отодвинул в сторону большую чашку со свежезаваренным чаем, потянулся и, напялив на себя пуховик, посмотрел по навигатору, как далеко находится жилище израненного пьянством судмедэксперта. Поняв, что такси ждать бессмысленно, натянул по самые брови вязаную шапку и, выйдя в самое сердце пурги, поплёлся по указанному адресу. В нужном ему отдельно стоящем трёхэтажном доме, почти что во всех окнах горел свет, что давало ориентир на это жильё, так как фонари во дворе, видимо, давно отслужили свою службу и теперь торчали здесь, просто так, неся лишь функцию собачьей социальной сети.
Береговой подсветил себе путь по лестнице фонариком, так как и здесь, внутри дома, было крайне темно, поскольку единственными лампами в подъезде были небольшие оконца, но их включало только солнце. Юра остановился возле оббитой подранным дерматином дверью, где красовалась давно покрывшаяся патиной медная табличка: «Пальцев В.С. Судмедэксперт». Юра хотел позвонить в дверь, но та вовремя скрипнула от сквозняка, давая понять, что не закрыта на замок и можно вполне себе проходить, не боясь кого-либо побеспокоить.
— Хозяева! — покричал Береговой, войдя в коридор и пощёлкав безжизненным выключателем.
— Чё шумишь? Ты кто такой? — почти сразу же позади него послышался дребезжащий старушечьей немощью тихий голос.
— Следственный комитет, — выходя обратно на лестничную клетку, сказал Юра и посветил на своё удостоверение. — Оперуполномоченный Береговой.
— А вы чего от него хотите-то? От Васьки. У него-то просто со вчера тихо, хотя он ещё не совсем до штопора докатился и должен был вполне себе долго шуметь. А так ни пьяного ора, и бабы не визжали. Ты бы, сынок, посмотрел. Что с ним там. Может, уж и помер, так пить-то.