— Ждите здесь.
Малинин ступил на выскобленную поверхность каменной ступени, просочился сквозь приоткрытую дверцу и оказался в притаившейся темноте дышащего ледяным духом пространства. Вытащив фонарик, Егор осмотрелся, потом нацелил луч на середину и пошёл к постаменту, на котором угадывались черты лежащего тела. От стен вдруг отразился случайный вздох ветра, неприятно дёрнувший за напряжённые нервы, и Малинин, покривившись, позвал оперативника.
— Шмелёв, что скажешь?
Но молодого сотрудника рядом не оказалось, и Егор, выглянув наружу, увидел, как опер с увлечением беседует с братом по разуму, судя по обрывкам фраз, про рыбалку.
— Шмелёв, ты сюда по туристической визе приехал?
— Вы ж здесь сказали ждать.
— Не тебе, — терпеливо пояснил Егор, уже сочувствуя тому следователю, который заменит его на этом непростом посту. Короче, нужно сюда доставить Мамыкина и судмедэксперта. Дорогу помнишь?
— Не вопрос, сейчас исполним, — перехватив у Малинина ключи, Шмелёв лёгкой рысцой побежал к автомобилю.
— А что там случилось? — высовывая кончик языка и поднимаясь на носочки, спросил мужчина, вглядываясь в темноту.
— Битва была, — не моргая, уставился на мужчину Егор, — добра со злом. Зло победило.
— Правда?
— Вы с братьями сейчас будете выступать в качестве понятых, — оставив без ответа вопрос мужчины, проговорил Малинин.
— А мы ж тяпнули маленько, — почесал затылок человек.
— Ну вы же маленько, — пожал плечами Егор, подумывая о том, что в такой холод и он бы не отказался от горячительных напитков, но впереди было много работы, и ясный ум был просто необходим.
Рано темнеющий небосвод и цапающий за открытые части тела холод всех мобилизовал, поэтому осмотр, а также все необходимые процедуры закончили довольно быстро, не отвлекаясь на тихое нытьё промёрзшего насквозь Мамыкина. Склеп вскоре опустел, тело отправили вместе с Медикаментом в морг, люди разъехались, и Малинин, последним севший в машину, уже начал отъезжать от кладбища, как вдруг в зеркале заднего вида он ясно увидел мелькнувший свет фонарика. Егор затормозил и не отрываясь стал смотреть на проваливающееся в темноту подступающей ночи кладбище.
— Чё там? — прошептал Шмелёв.
— Не знаю, — покачал головой Егор. — Фонарик мелькнул, и больше ничего не видно.
— Идём смотреть? — с готовностью взялся за ручку Шмелёв.
— Ещё раз повторяю: «Север дураков не любит». Куда ты собрался? В лес? Ночью? Мороз усиливается, небо затягивает, — Малинин потыкал в лобовое стекло. — Значит, будет снегопад, связи здесь почти нет. Куда мы пойдём? С двумя пестиками против неизвестного, кто явно хорошо ориентируется на местности? А звери дикие, типа волков или росомахи? Шмелёв, чтобы быть хорошим опером, нужно включать голову, потому что хороший опер — это, в первую очередь, живой опер.
— Так, а чего делать? — раздосадовано спросил Шмелёв.
— Поехали в контору, Елена нас на совещание вызывала. И, вообще, нужно обсудить ситуацию.
Малинин снова завёл машину и тронулся, разгоняя густую патоку темноты, превращающую ранний вечер в глубокую ночь.
Во всех окнах полевого штаба горел свет, Малинин, успевший заехать в магазин, раскрыл дверь, впустил вместе с морозным облачком нагруженного пакетами Шмелёва и, покосившись на развёрнутый ко всем экран компьютера, которым пользовалась Унге, спросил:
— Что у вас?
— Связь очень неустойчивая, пытаемся с Унге поговорить, — не вставая с места, отозвалась Елена. — Что вы так долго? Остальные гораздо раньше приехали.
— Ходил там кто-то, проверять, кто может там обитать, я не стал.
— Не сказала бы, что ты не прав.
Вскоре мутная картинка на экране ожила, появилась Унге, видимо, давно и увлечённо о чём-то рассказывающая.
— Я проверила, — сказала Унге, появляясь на экране монитора, — все банки, где жертвы брали кредит на предполагаемую пластику, разные, перекрёстных сотрудников нет, и, конечно, ни один из них не успел сменить место работы в пяти банках. То есть говорить о мошеннической схеме не стоит, хотя её тоже не отметаем.
— Остановись, — устало отмахнулась Елена. — Унге, так не пойдёт, — несколько зло сказала она, связь ни к чёрту, а тратить время, чтобы получить какие-то обрывки информации мы не будем. Предоставь развёрнутый рапорт.
— Я вас поняла, — осеклась Унге. — Скоро всё пришлю.
— Не очень продуктивная работа, — сказала Елена. — Предположения по последней жертве есть? Кто она?
— Проверяем, — глухо отозвался Береговой. — Медикамент сказал, что они пока пытаются с неё снять одеяние, в которое она была завёрнута. Она промёрзла сильно, а тряпка эта ещё и водой пропитана была. Теперь нужно, чтобы всё оттаяло, так как можно повредить улики.
— Спасибо за разъяснение, — фыркнула Елена. Так, — сказала она и задумалась, — завтра в десять совещание, желательно, чтобы все были с готовыми версиями, предположениями или хоть какими-то умными мыслями. И, Егор Николаевич, — с нажимом сказала Елена, — мне нужны внятные ответы ото всех специалистов, надеюсь, это понятно, — Елена поднялась со стула и, остановившись, глянула на Малинина. — Где моя обещанная машина?
— Кадарий обещал завтра пригнать, доделывает её, — тихо отозвался Егор. — Зимники ещё не везде встали, так что новую из автосалона пока привезти не получится. Шмелёв, — Малинин передал ключи оперу, — отвези Елену, пожалуйста, и машину обратно верни, мне скоро ехать.
Елена, ничего не сказав, сдёрнула длинное дутое пальто, рывком взяла сумку и вышла в тёмные объятия Тыкулкаса.
— Барыня гневается, — крякнул Малинин и пошёл в сторону обители Мамыкина.
— Егор Николаевич, — подал голос Дымов, — я обнаружил одну интересную вещь.
— Ну? — перевёл на него ничего не выражающий взгляд Егор.
— У вас в записях, а также у криминалиста в отчётах, везде фигурирует пихта, а если мы говорим о шаманских практиках, то они используют лиственницу.
— Да хоть берёзу, — после некоторого молчания сказал Егор, — вот завтра и поделишься своими ценными наблюдениями, ботаник ты наш.
Егор скрипом двери и тихими шагами нарушил царившее в кабинете криминалиста безмолвие, подошёл поближе к безмятежно раскинувшемуся в кресле Мамыкину и встал рядом.
— Мамыкин! — рявкнул Егор, стоя над криминалистом, который мирно дремал, накрыв лицо тонкой газетёнкой «Вестник Тыкулкаса», катавшейся вверх и вниз на волнах ровного дыхания.
— А, — послышался хриплый возглас, движение газетки остановилось, и через секунду серая бумага стала съезжать, показались торчащие в разные стороны волосы, высокий лоб, и наконец полностью открылось абсолютно заспанное лицо криминалиста.
— Спишь? — нависая над Мамыкиным, спросил Малинин, поджав губы.
— Думаю, — протирая лицо ладонями, отозвался криминалист и неожиданно захныкал: — Я здесь сначала мёрзну, потом хочу есть, потом меня просто выключает, и это какой-то безостановочный процесс: мёрзну, ем, сплю, снова просыпаюсь замёрзшим.
— Ничего, привыкнешь, — не меняя тона, утешил его Егор.
Мамыкин аж закашлялся от такого заявления, потом поднял на Егора глаза и покачал головой.
— Я как-то вот не планировал привыкать к местному колориту, — верхний угол тонкой губы криминалиста пополз вверх. — Мне здесь не нравится.
— А это никого не волнует, — развёл руками Малинин. — Ну всё? Светскую беседу закончили? Теперь давай по существу. Тебя Антон Павлович вчера лодку осматривать возил?
— Да, — вымученно сказал Мамыкин. — А можно меня больше с ним никуда не отправлять, а то я рассудка лишусь.
— Вот и я говорю, — задумчиво сказал Егор, — мужик он хороший, но почему-то так бесит, что аж скулы сводит. Ну, что насмотрели?
— Большой сугроб вместо лодки, — пожал плечами Мамыкин. — Что я ещё там мог увидеть?
— Я ж попросил Кадария её возле дома припарковать, — нахмурился Егор.
— Ну вот, возле дома сугроб с лодкой и стоял, — Мамыкин развёл руками. — Там, говорят, какое-то озеро было, но там сплошная белая пустыня, местами непроходимая тундра, дикий холод и собаки эти мразные, я от их запаха отмыться никак не могу. Вот сейчас как раз разбираю состав этой дряни, которой он их натирает, чтобы противоядие сделать, — ворчливо заметил Мамыкин.
— Ну так, может, надо было сугроб раскопать? — в сердцах гаркнул Малинин.
— Зачем? — в тон ему нервно ответил криминалист. — Что я там должен был найти? Под метровым снегом?
— Ну, значит, зря скатались.
— Ну, почему же, — язвительно заметил Мамыкин, — если до этого я умудрялся не простудиться, то теперь уже чувствую, что везде и всё закладывает, а так как сегодня случился светский выезд на кладбище, то я вряд ли доживу до завтра.
— А давай ты как-то постараешься не болеть. Мне нужен здоровый криминалист.
— Какой есть, того и берите, — буркнул Мамыкин. — Надо поесть, — жалобно сказал он.
— Ага, чтоб ты потом спать снова завалился?
— Нет, иначе я просто умру от истощения, — передёрнул плечами Мамыкин.
Малинин махнул на него рукой, отвлёкся на послышавшийся голос Надежды, громогласно раздающей приветствия и теплеющий от обилия новых лиц мужского пола.
— Егор Николаевич, ну что вы со мной делаете? — цыкая языком и качая головой, спросила Надежда, смотревшая на недавно вернувшегося Шмелёва.
— Надежда Викторовна, я уже к вашему юмору привык, а вот молодые сотрудники будут смущаться и начнут некачественно выполнять свою работу, так что зайдите, пожалуйста, к Мамыкину у него вопросы по делу, — быстро перенаправил неумную энергию женщины Малинин.
— Это интересно, — стрельнув глазами в сторону Шмелёва, хохотнула Надежда.
— Так, Дымов, составь мне список локаций с привязкой к карте, где мы обнаружили трупы, — неожиданно сказал Егор, — и обязательно прошерсти, что там было, если жертва обнаружена в городе, как, например, вчерашняя. Шмелёв, ты работаешь по заявлению Верёвкиной, я тебе сейчас скину адреса. Нужно всех объехать и опросить, может, кто и видел её и так как с транспортом напряжёнка, то поедешь с участковым, тем более он местный и всех здесь знает.