— Софья.
Береговой для надёжности схватил Малинина за руку и отдёрнул назад, когда тот сделал неосознанный выпад, потому что имя Софьи прозвучало, как выстрел.
— Посох нужен послезавтра. Не успеете — она умрёт. Уходите, — она помолчала и добавила, указав на плавающий в воде труп: — Её не трогайте. Тронете, здесь всё взлетит на воздух.
Не помня себя, Егор добрался до выхода, вылетел наружу, упал в снег на колени, воткнул руки по плечи в наст и, опустив горящую гневом голову в нутро пылающего холодом сугроба, сдавленно закричал от своего бессилия.
Глава 13
Холодный рассвет надломил корку ледяной тьмы, нехотя разбавил густую черноту и огляделся, как если бы сомневался, стоит ли вообще заглядывать в этот тоскливый край, где даже солнце не оставалось надолго.
Малинин дошёл до дома несколько часов назад, как был в верхней одежде, сел на краешек кровати и не двигался, уперев взгляд в чуть мутное стекло окна. Он видел, как утро стряхнуло уголь ночи, добавило к тусклым краскам немного света, позвало на помощь ветер, который перемешал всю небогатую палитру, и теперь носился по краю неба, полоща серые тряпки рваных облаков, пробегающих по стылому небу.
— Егор Николаевич? — дверь в дом отворилась, с улицы залетел ручеёк снега и вольготно разлёгся на полу нетопленного дома, а вслед за ним появился Шмелёв. — Мы вас потеряли. С вами всё хорошо?
— Привет, — глухо отозвался Егор. — Да.
— Елена просила сказать, что посох уже в пути. Вы б телефон включили, — почесав затылок, сказал Шмелёв. — Вопросов рабочих много, а мы до вас никак…
— Я понял, — резко сказал Егор. — Поехали. — Малинин встал и пошёл к выходу. — Ты на машине?
— На такси доехал. Холодина сегодня, — изо рта оперативника вывалился белёсое облачко пара и, смешавшись со снегопадом, растворилось в кусающем холодом воздухе.
Малинин на ходу передал ключи от уазика Шмелёву, сам рванул на себя дверь, сел на пассажирское сидение и, прислонив горячую голову к покрытому изморозью металлу, молча смотрел на замёрзшее окно. Машина вскоре разогрелась, проталины на стёклах расползлись во все стороны, молчаливый Шмелёв выскочил на улицу и потянул за одну из створок ворот, перекрывающих выезд с участка. Дверца глухо застонала, и звук этот тоскливый и одинокий повис, словно чей-то далёкий, еле пробившийся сюда крик.
Машина покатилась по пустым улочкам посёлка, Малинин смотрел на скрытые завесой снегопада силуэты домов, рассматривал тянущиеся к автомобилю близкие ветви деревьев, которые чудились чьими-то измученными артритом пальцами, тянувшимися к островку тепла и жизни.
— Приехали, — как-то неуверенно сказал Шмелёв.
— Угу, — покивал Малинин и, выйдя на улицу, не оглядываясь, пошёл прямо к входу в здание.
Здесь работа была в самом разгаре: Береговой топил печь, Унге окопалась папками с делами и увлечённо строчила по клавишам, Дымов развешивал на доске «какие-то каракули», как назвал их Шмелёв, а Елена просто сидела поближе к горячей трубе и пила чай, завернувшись в большой вязаный плед.
— Что по Хватикову? — без приветствия спросил Малинин и наболтал себе в чашке густую смоль растворимого кофе.
— Сейчас, — отозвался криминалист. — Я нашёл его отпечатки в квартире, где он обитал, — Мамыкин положил перед Малининым несколько распечатанных листков. — Сделал запрос и вот ответ.
Егор быстро пробежал глазами по тексту, потом с долгим выдохом глянул на Елену и спросил:
— Дохлый только по малолетке сидел?
— Нет, у него был ещё один эпизод, но там буквально полгода, и потом он каким-то образом вышел по УДО, — Елена посмотрела на Егора. — А что?
— Нужно послать запрос, а лучше позвонить, чтобы сразу посмотрели информацию. Не пересекались ли Хватиков и Дохлый в тюрьме? Они точно должны были где-то познакомиться, потому что не бывает таких совпадений, чтобы они оба сюда припёрлись для совершения ритуала, и друг про друга не знали.
— В смысле? — Елена нахмурилась.
— Чего?
— Ты сказал, что «они оба сюда припёрлись».
— Оговорился.
— А может он и правда здесь? — медленно произнесла Елена. — Унге, ты говорила, что Дохлый проявлял к Соне неподдельный интерес.
— Да, — оторвав взгляд от монитора, отозвалась Унге. — Её это в какой-то мере пугало, но это было давно, ещё в Карельске. Я не помню, чтобы она здесь про него говорила.
— Я сейчас попрошу своих ребят пробить, где он обитает, — покивала Елена.
— А Хватиков за что сидел? — коротко спросил Береговой.
— Почти сразу после учёбы он организовал нелегальный кабинет и практиковал пластическую хирургию. Там было тяжкое причинение вреда здоровью, — Унге пробежала пальцами по клавиатуре и тихо сказала: — Послушайте, он также числился в штате у Анны Николаевны, но не в качестве врача, — она судорожно вздохнула, — а как подсобный рабочий, но я думаю, что он тоже участвовал в тех операциях. Как же я это пропустила?
— Хватиков проявлял настойчивый интерес к Соне, — Малинин побарабанил по столешнице пальцами и спросил у Елены: — А он же по возрасту подходит к тому инциденту? Лена, прости, но следственная группа должна знать правду, иначе…
— Можешь не продолжать, — остановила его Елена.
Никонова подошла к окну, несколько секунд смотрела в размытое отражение, потом обернулась и, усевшись на стул, некоторое время молчала, обозревая пространство.
— Хорошо, — решительно сказала она, — но сразу предупреждаю, эта информация конфиденциальная и служебная.
Пока Лена рассказывала о событиях давно минувших дней, Малинин смотрел на неё и ему казалось, что он не просто слышит слова, а видит её боль, пустоту, оставшуюся навсегда внутри, и стальные нити силы воли, которыми она зашила свою разрубленную душу, чтобы жить дальше, чтобы мстить и остановить тех, кто решил, что может жарить на адской сковороде любого, в угоду своим желаниям.
Когда Елена закончила свой рассказ, в помещении повисла тишина. Тяжёлая печать страшного знания проявилась на лицах тех, кто стал вынужденным слушателем и хранителем чужой тайны и боли. Ведь одно дело, когда перед тобой сидит посторонний человек, ставший жертвой, и ты общаешься с ним по долгу службы, и совсем другое, если через пыточный механизм преступных деяний прошёл твой коллега.
— Отвечая на твой вопрос, скажу, что Хватиков гораздо моложе, — она задумалась. — А вот Дохлый — вполне. Правда, я не нашла больше ничего такого, что могло бы на него указать, но если он там был, то он совершенно точно есть на видеоплёнке.
— А где та видеоплёнка? — негромко спросила Унге.
— Я не знаю, — Елена пожала плечами. — Знаю лишь, что она есть, так как урывками помню, как велась съёмка, а также некоторые материалы были найдены при обыске у вдохновителя всего этого… — она помолчала и добавила: — Движения. Таким образом, нам удалось вычислить двоих участников процесса, — она покачала головой, — но оба они ничего дельного не сказали, а потом случился своеобразный бунт среди заключённых, во время волнений была поножовщина, и обоих фигурантов зарезали. Конечно, предположительно она может быть у шамана, но одних моих скудных воспоминаний недостаточно для постановления об обыске. Да и где искать? — она развела руками. — Я думаю, в этих местах тайников великое множество, одна гора, на которой он живёт, чего стоит.
— Что делаем? — спросил Береговой.
— Не знаю, — резко ответил Егор. — Сейчас мы не понимаем ни логики, ни структуры всего, что происходит. Одно ясно — часть девушек брала кредиты на пластическую хирургию и им за их же деньги вставляли в головы капсулы, образно говоря, а другая часть сильно хотела быть ведьмами и добровольно шли на жертву.
— Одного не пойму: зачем они с них деньги брали?
— Это, видимо, был такой бонус, — вздохнул Береговой.
— Трудности укрепляют веру, — пространно сказала Елена. — Если бы им предлагали всё сделать бесплатно, то это могло насторожить, а тут платно, но с хорошей скидкой.
— Всегда же можно было других набрать, — подал голос Шмелёв.
— Точно, — стукнул по столу Малинин. — Значит, нужны были именно эти. Унге, на тебе поиск по совпадениям.
— Хорошо, — покивала Унге, — я, собственно, занимаюсь этим параллельно, но пока не нашла ничего.
— Теперь нам нужно понимание того, почему здесь намешаны шаманы и ведьмы, — Малинин посмотрел в пустую кружку и подошёл к чайнику.
— Егор Николаевич, — подал голос Дымов, — я бы хотел напомнить про лиственницу.
— А что с ней? — нахмурился Малинин.
— Я говорил, что в шаманских практиках используется лиственница, а по отчётам криминалиста здесь присутствует пихта.
— Что ты мне голову морочишь? — неприязненно поморщился Малинин.
— Ну как вы не понимаете, это же очень важно, — Дымов, слегка нервничая, встал со стула. — В любом ритуале есть база, от которой нельзя отступать, и шаман не может взять пихту вместо лиственницы. Ну, я не знаю… Это как для вас, например, назвать рапорт отчётом или совещание собранием, — даже начав заикаться на последнем слове, сказал Дымов. — Это я для примера, конечно.
— Костя, как-то более развёрнуто обрисуй свою мысль, — спокойно сказала Елена.
— Но. Поймите, это только мои предположения.
— А тебя никто не просит диссертацию на эту тему защищать, — оборвала нить неуверенной речи Елена. — Мне важны твои мысли, мысли опера.
— Я считаю, но, конечно, в качестве моих догадок…
— Константин! — взревела Елена и разразилась длинной чередой бранных слов. — Говори уже.
— Простите, — пискнул молодой человек, — но ваш шаман точно не знает глубины всей практики, иначе никогда бы не допустил такой грубой ошибки.
— Вот и Клара говорила, что он пузырь дутый, — покивал Береговой.
— Что-то мы упускаем, — покивала Елена.
— Я реально не понимаю, как у вас здесь расследование строится? — с некоторой неприязнью вдруг сказал Шмелёв. — Мы просто сидим и рассуждаем, вместо того чтобы действовать.
Малинин вдруг резко соскочил со стула, схватил за шиворот оперативника и поволок бывшего боксёра, как тряпичную куклу, к выходу. Егор выкинул его в проём двери, вышел следом и, встав рядом с ба