Малинин подошёл ближе, скользнул взглядом по столику для инструментов, рассмотрел скальпели с выщербленными лезвиями, шприцы с иглами, загнутыми, как когти, и пинцеты, покрытые бурым налётом, а потом споткнулся о бледное пятно лица, прятавшееся в груде тряпок.
— Юра! — гаркнул Малинин, нащупывая шею девушки и чувствуя слабую отдачу пульса. — Быстро лети за Медикаментом!
Береговой вылетел наружу и понёсся по узкому проходу, а Малинин остался один, рассматривая заскорузлые тряпки, среди которых он сразу не рассмотрел, что здесь лежит человек.
— Потерпи, милая, потерпи, — приговаривал он, судорожно считая секунды и внутренне молясь, чтобы Медикамент успел, и у них получилось бы поймать ускользающую из тела девушки жизнь.
В комнате послышался слабый шуршащий звук, Малинин вскинул глаза и завяз взглядом в треснувшем пополам зеркале. Полковник точно понимал, что отражение в нём не совпадало с реальностью! В зеркале отражалось пространство у него за спиной, и Малинин чётко видел там сгорбленную, неподвижную фигуру в белом халате, которой здесь точно не было. Егор резко обернулся, но, как он и предполагал, там было пусто. А когда он повернулся обратно, то отражение в зеркале исчезло, и в эту же секунду оборвалась пульсирующая нить жизни в теле, лежащем на страшном столе.
Глава 14
Подземелье дышало холодом и мраком, словно живое и затаившееся существо, хотя единственным, кто застыл здесь в ожидании, был Малинин, которому впервые в жизни стало по-настоящему жутко. Полковнику не хотелось впускать в свой разум недавно увиденную картинку, но он не мог списать это видение на игру света и тени, усталость или на галлюцинацию.
Чтобы как-то отвлечься, Егор водил взглядом по каменным стенам, и через время ему начало казаться, что он слышит чей-то шёпот. Он прислушался, задерживая дыхание, ноне мог разобрать слов и вскоре понял, что шёпот — всего лишь иллюзия.
— Я здесь с ума сойду, — подбодрил себя Малинин и стал ходить по помещению, старательно делая вид, что изучает пространство, но на самом деле просто пытался сбросить с себя цепкое лассо страха.
Вдалеке что-то ухнуло, и Малинин резко остановился, но всё опять смолкло, увязая в гнетущем мареве тишины: не было слышно ни звука шагов, ни скрипа двери, ни даже далёкого эха капель, ползущих по стенам, здесь замер даже воздух, боясь нарушить зловещую гармонию этого мрачного места. Егору стало совсем не по себе, и если в обычной жизни он любил тишину, то сейчас эта тишина не успокаивала — она давила, сжимала виски, заставляла сердце биться быстрее, пытаясь заполнить пустоту хоть каким-то звуком. И в этой мёртвой пустоте у Егора вдруг родилось ощущение, что за ним кто-то следит. Из тишины и темноты…
— Егор Николаевич, вы здесь?
Громкий голос Берегового сломал тревожное ощущение, и Малинин с некоторым облегчением выдохнул.
— Нет, — буркнул он, — я в отпуск уехал.
— Мы пришли, — проталкиваясь вперёд, сказал Юра.
— Как вы это здесь откопали-то? — нацепив на лицо брезгливую гримасу, огляделся Мамыкин.
— Где девушка? — спросил Медикамент, ставя ярко-оранжевую укладку на пол. — У скорой свистнул, пока они курили.
— Умерла, — покачал головой Егор. — Она еле жива была. Мы её даже не сразу заметили.
— Это что? — Мамыкин нахмурился и, присев на корточки, откинул кусок полиэтилена, показывая на толстый провод, лежащий на полу.
— Ну свет-то здесь есть, — пожал плечами Малинин.
— Егор Николаевич, это многожильный провод, и он явно не эту тусклую лампочку питает, — Мамыкин поднял чёрный шнур и, проследив, что в одном месте он появляется из-под стены, а в другом проваливается в темноту, пошёл вперёд.
— Погоди, — Береговой взял криминалиста за плечо и, отодвинув в сторону, пошёл вперёд, распугивая темноту мощным световым потоком фонарика, которым его снабдила Надежда.
Юра сделал несколько шагов вперёд, упёрся в стену, но потом увидел, что справа между стеной и стеллажом есть свободное пространство, и в тупике висят лоскуты толстого полиэтилена. Береговой аккуратно отодвинул ровные полоски, остановился, увидев сверкающие железные бока объёмных баков, и, осветив стены, нашёл выключатель.
— Что это? — недоумённо спросил он, когда загорелась лампочка и в помещении стало светло.
Мамыкин молча обошёл стальные чаны, чьи оголовки венчали небольшие мониторы, по которым бегали цифры, подошёл к столу, где лежали пластиковые пронумерованные пластиковые папки, раскрыл одну из них и, пробежав взглядом по ряду букв и цифр, покачал головой.
— Чем дальше в лес, тем реальнее лешие, — выдохнул Мамыкин и громче добавил: — Егор Николаевич, а будьте так любезны, подойдите сюда.
— Какая-то чересчур вежливая постановка фразы, — появляясь на пороге, сказал Егор. — И меня это пугает.
— Сейчас вам ещё и нехорошо станет, — Мамыкин обвёл пространство рукой. — Короче, на самый первый взгляд, это криобанк для хранения биологического материала.
— Чего? — брови Малинина поползли вверх.
— Судя по тому, что я успел бегло посмотреть в бумажных отчётах, — криминалист показал на стол, — здесь в морозном ожидании пребывают женские яйцеклетки.
Малинин несколько секунд просто хлопал глазами и молчал, потом выдал бранный залп и, выйдя вон, гаркнул:
— Денис, иди сюда!
— Чего у вас? — спросил Медикамент и, нахмурившись, посмотрел на оборудование. — Криобанк, что ли?
— По всей видимости, — пожал плечами криминалист. — Я реально не понимаю, когда уже всё это закончится. Куда бы мы ни копнули, сразу отборное дерьмо льётся, — скривился он.
— Ладно, начинаем следственные действия, — стиснув зубы, сказал Малинин и пошёл к выходу, кивком зовя за собой Юру. — Береговой, высвистывай оперов обоих, Унге сюда не тащи, пока сам будешь руководить на месте, за следователя Елену попрошу быть, а я к главному врачу сейчас. Хотя чего тебе идти, я сам всем позвоню.
— Егор Николаевич, а то, что в вас ножом швыряли, мы это пропустим? — развёл руками Береговой.
— Юра, а ты что предлагаешь? — воззрился на него Егор. — Чтобы понять, где эти чёртовы катакомбы заканчиваются, нам нужен хотя бы план подвалов или пещеры, что ли, — пожал плечам Малинин. — Я прекрасно осознаю, что там кто-то может прятаться, но опять же мы здесь много не навоюем, как и зимой в лесу, где уже выпал метровый слой снега, — Малинин помолчал. — Шмелёва поставь возле дверей, чтобы никаких эксцессов не случилось, — чуть тише добавил он, покидая мрачное пристанище пещерного кабинета.
Быстро проскочив подземелье, Малинин выбрался в подвалы, набросал сообщение для коллег и, добравшись до второго этажа, рывком открыл дверь к Милене.
— Зачастили вы ко мне, — немного хмельно пропела Милена. — Смотрите, невеста заревнует.
— Её похитили! — рявкнул Малинин. — Пошли со мной, — зло продолжил он, и Милена поняла, что сейчас отшутиться или сослаться на занятость не удастся.
Егор цепко схватил главного врача больницы под локоть и быстрым шагом пошёл обратно к подвалам. Малинину по дороге пришла светлая мысль, отвести женщину на место происшествия и отрезвить Милену во всех смыслах. По ней было хорошо видно, что она достаточно толстокожа и равнодушна, и любые слова Малинина не произвели бы на неё впечатление, но жуткое зрелище того, что происходит во вверенной её епархии, быстро развяжут ей язык и освежат воспоминания.
— Да куда вы меня тащите? — опомнившись от напора полковника, начала вяло сопротивляться Милена, когда Малинин открыл дверь, и их коснулось затхлое дыхание подвала.
— Туда, — коротко ответил Егор и, подтолкнув её в плечо, повёл вперёд.
Экскурсия на место происшествия была недолгой, Милена с диким ужасом в глазах всё осмотрела, а потом, несмотря на всю свою комплекцию, рванула оттуда на высокой скорости, да так, что Малинин еле догнал её уже на самом выходе. Они молча дошли обратно до кабинета, и как только закрылась дверь, женщина подошла к столу, медленно сползла в кресло и попыталась налить себе воду, но руки главврача тряслись так, что она никак не могла этого сделать. Стекло графина звонко звякало о стекло стакана, вода лилась на стол и на пол, но никак не туда, куда было нужно. Малинин некоторое время понаблюдал за этим действием, потом отнял гранёный сосуд, налил воды и, рывком поставив на стол, сел напротив.
— Хватит! — резкий голос Малинина прозвучал хлёстким выстрелом, и Егор, вскочив на ноги, стал ходить от окна к столу и обратно, чертя шагами невидимые восьмёрки.
Милена Витальевна некрасиво кривила рот, рыдала, пыталась хватать воздух и шумно сморкалась в большой скомканный платок, неожиданно успокаивалась и периодически матерно подвывала, тем самым заводила себя, и всё страдания начинались по новой.
Егор, выждавший некоторое время, пока она успокоится, вдруг остановил свой бег по кабинету, взял со стола графин и недрогнувшей рукой вылил воду на голову заливающейся эмоциями врачихе.
— Вы успокоились? — Малинин в упор посмотрел на неё, пока та недоумённо отфыркивалась и пыталась подтянуть наверх макушки съехавшую вбок кичку.
— Да изверг, что ли, вы какой-то? — плачущим голосом спросила она и, увидев, как переменился в лице Малинин, замолчала, но было поздно.
Егор почувствовал, как внутри головы потухла лампочка, до сих пор освещающая забитое ноющей болью и непринятием иррациональности происходящего пространство. В один момент вся летопись его прошлой жизни стала похожей на пожелтевший пергамент, кривые линии пройденных дорог осыпались, а фитиль закипающего гнева спалил в прах прошлые устои и моральные компасы, на которых Егор и так едва держался, чтобы не задумываться над происходящим. Порой он уже не знал, где проходит грань реальности, и пугался того, что просыпается у него внутри.
Малинин опомнился в тот момент, когда его рука тянулась к горлу перепуганной женщины, одёрнул себя, но не отошёл, а так и стоял, глядя ей в глаза.
— Хватит кривляться. Начинай думать. Я не верю больше в толстую девочку-ромашку, которая ничего не знает, — странным гортанным шёпотом проговорил Егор.