Елена увидела, что Унге хочет перебить длинный рассказ, но тут же остановила её и, чтобы сгладить момент, стала разливать кипяток по чашкам.
— Вы, наверное, себе не можете представить, что для такого… — Милена задумалась. — Как же сейчас говорят те, что помоложе? А, вот, для такого задрота, каким была я, как изменилась жизнь. И с уважением ко мне, и деньги есть, и вообще хорошо всё. Я даже думать боялась о том, почему такая счастливая звезда прилетела. Но потом поняла, — лицо её побледнело и, покивав, она продолжила: — Я как-то задержалась: отчётов море было, и я осталась до ночи, как раз полнолуние было. Иду я, значит, по коридору в сторону туалета, вижу, две медсестры везут пациентку, — Милена развела руками. — А у нас хорошая частная клиника, экстренных никто не принимал, все операции дневные и плановые. Я пока думала, они шасть за угол, я за ними, и тут прибалдела, потому что они остановились перед стеной, пультом каким-то клацнули — она в сторону-то и поехала, — Милена помолчала. — А там коридор и стоят двое в медицинских одеждах и в чёрных фартуках, а потом сбоку откуда-то с бумагами в руках выплывает наша Надежда, тут-то она меня и приметила, — Милена провела рукой по груди, наморщилась и, тяжело вздохнув, проговорила: — Она мне ещё так радостно рукой помахала, мол, сюда иди. Короче, пошла я… — Милена покивала. — И жизнь моя изменилась, полностью. Там находился операционный зал, а ещё комната, где они обряды всякие проводили. Например, ту девушку, что привезли, положил, якобы на сохранение, её любовник, так как она отказывалась от аборта и угрожала всё жене рассказать. А там и деньги большие, и семья серьёзная. Да и вообще, он просто хрен свой присунул красивой девочке, а в жизни своей менять ничего не собирался. И вот клиника за довольно серьёзное вознаграждение решала вопрос. У девушки вызвали ночью скоротечные роды, ребёночек помер, да и сама не выжила. Надя там судмедэкспертом была, и правильные заключения писала. А меня она выбрала, так как с детства знала. Она сама сказала, что просчитала меня и точно могла быть уверенной, что я всё сделаю, как она хочет, потому что сыкуха я.
Милена замолчала, и Елена увидела, как лицо женщины проясняется, словно она снимала тяжёлый груз, который очень устала таскать за собой столько лет.
— А вот и получи, Надя, ответочку, — цыкнула она. — А они что ещё делали… — Милена отпила воды и продолжила: — Она мне тогда всё показала. Плод продавали на аукционе, ну мало ли кому надо для каких там колдовских дел или на опыты. Если органы какие нужны, тоже продавали, ну и этот зал сдавали в аренду, если кому нужно было обряд провести.
— Ещё одна голова гидры, — пробормотала Унге.
— Про гидру не знаю, но только я всё это увидела, и у меня поджилки затряслись, в голове туман чёрный, я тогда знатно приссала, — Милена глубоко вздохнула: — И тут Надя всё мне объяснила. Я могла уйти и даже пойти в полицию или куда ещё, но на меня было составлено досье. Оказалось, что и как администратор я тоже говно, так как подписывала бумаги с такими перерасходами наркотиков, что меня уже даже нужно было посадить. Поэтому я или оставалась и была свадебным генералом, прикрывая их, а потом должна была переехать сюда и стать главным врачом этой сраной больницы, или поехала бы чуть северней, шить варежки лет на двадцать.
— Почему именно здесь?
— Потому что, — Милена вздохнула, — Надя наша — правнучка той медички из ФАПа, что здесь чернь творила. А ФАП её прабабка убедила именно здесь поставить, потому что это единственное место в посёлке, где под землёй, аномально тёплая система пещер, в которых они устраивали весь свой сраный шабаш и так далее. Это в принципе всё, что я знаю, — выдохнула Милена. — Я к ним не лезла, делала, что говорили, и всё. Но одно скажу: ваш опер прав, она у них королева. У её прабабки, когда она пропала, здесь дочка осталась, ту в детский дом свезли, никого больше не было, но, видимо, к Наде нашей перешёл… — она помолчала. — Дар или сила, хотя, как по мне, так проклятие. И Краснову Надя сказала в отдельную палату положить и половину этажа под неё выделить.
— Что-то ещё вы знаете?
— Нет, — Милена покачала головой, — ну, рутину, конечно, всё расскажу, но я, так понимаю, вам нужны маяки, где искать невесту вашего следака, — она цыкнула. — Но я здесь точно не помощник. Старалась как можно меньше в это говно лезть. Чтобы не вляпаться.
— А Кадарий? — вдруг спросила Елена.
— Этот с Надей постоянно какие-то дела делал, по мне он вроде принеси и подай, но однажды я услышала, как он с ней разговаривал, — Милена задумалась. — Ну, как на равных, что ли, и поняла я, что он просто не светится и старается никому не показывать себя настоящего. Заход через Надю всегда делал. Вот нужен ему был врач в больнице, он ко мне пришёл, — она пожала плечами. — Это ж я вашему Малинину провралась, что Кадарий денег дал. Мне Надя сказала, чтобы я взяла, а денег мне не надо, у меня их хоть жопой жуй, только тратить не могу и не хочу: давно с пустой душой живу.
— Милена, а как думаете, они могут здесь прятать Софью?
— Это вряд ли, — Милена скривила губы. — Здесь же не все врачи замазаны, а они старались прям аккуратно всё делать. Чтобы лишний никто и ничего не заметил, а так как она здесь уже была, то побоялись бы в виде пациентки сюда привести, так как Малинина в городе знают и кто-то точно бы позвонил.
— А мы Краснову прямо к ней отправили, — вдруг сказала Унге.
— Там сейчас Малинин, Медикамент и Костя, — тихо произнесла Елена. — Милена Витальевна, вы сейчас подумайте, что ещё можете сказать нам. Важно всё!
— Да я готовая, — печально покивала Милена, — я сейчас с вами всё равно что на исповеди.
— Меня знаете, что удивляет, — сказала Елена, — посёлок небольшой, у вас даже участковый один, ну и плюс Малинин, а больница, аж в три этажа с полным набором специалистов.
— Всё логично, — пожала плечами Милена. — Места труднодоступные, преступлений, — она помолчала, — не так много на первый взгляд, а вот болеем мы здесь часто, и вахтовики травмируются. А в такие бураны куда податься? Вот и пришлось больницу строить и штат набирать. Хотя по совести, хороших врачей здесь почти нет, а оборудование всё уже еле дышит.
— Ну да, — покивала Унге в такт своим мыслям, — им здесь очень удобно было. Я всё думала, почему здесь, кроме того, что Тыкулкас свою невесту ждёт.
Неутомимая дверь снова распахнулась, шваркнулась об косяк, и тяжело дышавший Малинин проговорил:
— Ушла она. Как Костя увидел её, сразу ушла.
— Она очень осторожная, у неё чутьё звериное, — покивала Милена.
— Милена Витальевна сотрудничает с нами, — с нажимом сказала Елена. — Как там Краснова?
— Медикамент — кудесник на все руки, она уже в себя приходит, но Надежду он не видел. Он разбирается с последней жертвой, — Малинин покивал, — у неё удалены яичники, и это первая жертва с такими повреждениями. Хотя если им нужны были просто яйцеклетки, то их получить можно было и не таким способом. Тем более, как сказал Медикамент, они непригодны для оплодотворения.
— Почему они Краснову не убили и держали под седацией? — задумчиво произнесла Елена. — Одни вопросы.
В коридоре послышался шум, и в кабинет ввалились нагруженные коробками Мамыкин со Шмелёвым.
— Мамыкин, ты когда у Надежды дома был, ничего не заметил? — Малинин глянул на криминалиста.
— В смысле? — покривился Мамыкин.
— Есть предположение, точнее, мы почти уверены, что она главная ведьма местного ковена и, скорее всего, через неё можно найти Софью.
— Кто? — сломавшимся на тонкую ноту голосом спросил криминалист, потом прочистил горло и проговорил: — Я вроде не год в этом подземелье сидел, когда так мир успел поменяться?
— Не сейчас! — отрезал Егор. — Сиди и вспоминай. Что ты видел у неё дома? Только включи голову криминалиста, постарайся понять, что может указать на места важных для неё локаций.
— Я точно уволюсь с этой работы, — наливая себе воды, сказал Мамыкин. — Малинин, ты просто как чума, зараза, — проскрипел он.
— Я бы пошутил, что ты можешь добавить в крохотный список своих достижений секс с ведьмой, но сейчас не время, — Егор тяжёлой рукой усадил его на стул. — Думай!
— Юра, — поджав губы, сказал Мамыкин, — вот те две коробки отнеси в морг.
— А зачем мы их сюда тащили? — удивился Шмелёв.
— Потому что я один бы всё вот это не допёр, а там оставлять нельзя, а людей у нас нет! — истерически проорал Мамыкин. — Хорошо, хоть участковый пришёл, он помещение опечатает и придёт сейчас сюда.
Шмелёв, бурча себе под нос, испарился из кабинета, в проёме столкнулся с Береговым, глянул на него исподлобья и молча прошёл мимо, а Юра развёл руками и, покачав головой, проговорил:
— Я много чего обошёл, но везде чисто, просто люди работают, ну и, соответственно, болеют.
— Надо к Кадарию ехать, — сказал Малинин.
— Егор Николаевич, вы извините, — от дверей послышался голос участкового, — но до дня даже не думайте, там буран такой, что не проехать. Сейчас никто нос не кажет.
— Ладно, пока будем на месте разбираться.
— Давайте, я пойду с Анной поговорю? — сказала Унге. — Если она пришла в себя, может, вспомнит что-нибудь важное.
— Иди, — кивнул Малинин.
Береговой нервно дёрнулся, но Унге взяла его за руку и тихо сказала:
— Выйдем на минуту.
— Только недолго, — вскинул голову Малинин. — Нужно обсудить план действий.
Юра покивал, вышел вслед за женой и посмотрел на Унге, уже ждущую его снаружи.
— Юра, — несколько нервно взмолилась Унге, — я следователь, и прекрасно понимаю, что здесь происходит, — сказала она и неожиданно обняла его за шею. — Сейчас всем непросто, особенно Малинину. Людей мало, происходящее понятно лишь наполовину, а главное — мы почти ничего не можем, плюс этот капкан погодный снаружи, — она прижалась к мужу, но потом снова посмотрела на него. — Я тебе обещаю, что это последнее расследование в поле: мне дороги семья и наши, — Унге улыбнулась и погладила себя по животу, — дети. Я уйду на аналитическую работу, тем более мне уже предлагали перейти. Договорились?