— Точно?
— Как там говорит один из твоих оперов? — улыбнулась Унге: — Зуб даю, товарищ начальник. Всё, я пошла, потом всё обсудим.
Юра посмотрел ей вслед, и внутри у него завозилась тёмная тоска, осела нехорошим чувством, но Береговой остановил себя и вернулся в кабинет Милены, в одночасье ставший штабом для их следственной группы.
— Лена, вызывай следователей и оперов, мы, как всегда, раскопали то, что теперь будут доделывать другие.
— У тебя, Малинин, уже кличка появилась: «стартапер».
— Почему? — покосился на Елену, Егор.
— Ну, ты такие жирные куски вытаскиваешь, а потом всю рутину уже другие доделывают и звёздочки получают.
— Тогда больше подошла бы «золотарь», — заметил Мамыкин.
— Пошутим дальше? Или поработаем? — сузив глаза, спросил Егор.
— Извини, просто все устали и на нервах, нужно хоть что-то для подпитки нервной системы. Я местным не верю: не может быть, чтобы никто замазан не был — набирая сообщение, сказала Лена. — Своих возьму. Сообщение подвесила, связь появится, сразу пройдёт. Хотя нужно, конечно, спутниковый с собой возить. Что дальше делаем?
— Что? — пожал плечами Малинин. — Посох ждём, и когда метель эта уляжется. Как дополнительные силы приедут, нужно больницу эту с чердака до подземелья прочесать, специалистов вызвать и как-то проверить до конца эти пещеры.
Антон Павлович, несколько смущаясь, почесал бровь, потом тихонько подошёл к чайнику и, осторожно потрогав за бок, налил в стакан кипяток:
— Я, простите, чаю хлебну, не ел с утра ничего, аж поджилки трясутся.
— Да, конечно, — сказала Елена, — можете не спрашивать. Вы за Кадарием что-нибудь замечали странное?
— Не особо, — пожал плечами участковый. — Он такой… В себе весь, да и не о чем нам особо было общаться.
— Знаешь, что нужно ещё проверить? — вдруг спросил Егор. — Софью Хватиков приглашал в какой-то театр самодеятельности. Он недалеко от нашего штаба. С чего бы ему там тереться?
— Хорошая мысль, — покивала Лена.
— Ты чего такой смурной? — спросил Антон Павлович Берегового.
— За жену переживаю, но если пойду за ней сейчас, хорошего не будет.
— Давай я пойду? — потирая руки, сказал участковый. — А то я сиднем сижу. Да и на меня она не подумает, что я с проверкой. Я вон чаем подзарядился и снова готов к службе.
— Спасибо, — облегчённо выдохнул Юра.
Унге толкнула дверь, ведущую в подвал, слегка отшатнулась от ударившей в нос вонючей ледяной струи, затем, почувствовав лёгкую тошноту, достала конфетку из кармана, скрипнула фантиком и, оглядевшись, куда бы пристроить бумажку, поморщилась, маскируя появившийся внутри страх под брезгливость.
Проскочив первый коридор, Унге зашла во второй, порадовалась весёлому танцу электричества во всех лампочках и отвлеклась от своих мыслей, глядя на стены, покрытые трещинами и пятнами. Когда она прошла уже половину пути, ей вдруг стало казаться, что за ней следят, хотя она была совершенно одна. Однако в голову постоянно лезли дурацкие мысли, вспомнился тошнотный доктор, и Унге ускорила шаг.
Вдруг впереди послышался звук, можно было подумать, что кто-то пробежал, оставляя лёгкие следы, но на видимом пространстве не было никого видно. Унге остановилась, огляделась, но кроме ободранных стен и ржавых труб под потолком здесь больше ничего не было, и в этот момент она увидела, как впереди что-то шевельнулось в тёмном углу. Унге отступила, судорога страха перехватила дыхание, и ей уже хотелось кричать, но она не могла выдавить из себя ни единого звука, особенно когда увидела, как от стены отделилась тень и стала перемещаться в её сторону. Тень — высокая, угловатая, без чётких краёв — она не двигалась, как человек, а скользила, словно дым, и почему-то чувствовалась в ней странная пустота, где притаилась холодная, звериная злоба.
Унге стала отступать, сердце набатом билось в ушах, в мозгу ревела сирена ужаса, и в эту минуту, в её уши снова заполз шёпот, холодный и липкий:
«Ты нарушила процесс, спасла, значит, займёшь её место. Но так даже лучше, ты уже беременна».
Тень рванулась вперёд, её когтистые очертания растянулись, готовые сомкнуться, Унге закричала, но громкий хлопок разорвал тишину. Тень дёрнулась, перевела своё внимание на появившегося в конце коридора участкового, стоявшего с пистолетом в руке.
«Серьёзно?», — в замкнутом пространстве снова материализовался шёпот.
— Да беги же ты, — прохрипел Антон Павлович. — Ну-ка отойди от неё, — он сделал шаг вперёд, навёл пистолет на высившуюся тень и хотел снова нажать на крючок, но лишь поскрёб пальцем по холодному металлу, не в силах сделать выстрел.
Вдруг тень завизжала, исказилась в размерах, став ещё больше и метнулась в сторону Унге.
— До морга одна дверь, беги туда, там люди! — успел крикнуть участковый, встав между Унге и тенью.
Дверь со стороны морга распахнулась, и на пороге застыл Шмелёв, пытающийся впихнуть в своё цивилизованное сознание происходящее. Он чётко видел, как нечто огромное и тёмное душит участкового, прикрывающего собой Унге.
— Стреляй! — привёл его в сознание окрик участкового. — Чего ты ждёшь? — слабо добавил он, чувствуя, что проваливается в топкое болото непонятной внутренней боли.
Шмелёв как по команде выхватил пистолет, пальнул в сторону странной фигуры и только спустя мгновение увидел, что в подвале, кроме жены Берегового и участкового, никого нет, а пуля, которую он только что отправил вперёд, прошила живот Антона Павловича, прошла навылет и застряла внутри Унге.
— Молодец, — послышался чей-то голос. — Всю работу за меня сделал.
Тень появилась снова, ощерилась и, повернувшись к затухающей Унге, проговорила:
— Передавай привет Малинину.
Шмелёв стоял не в силах сделать шага, позади него послышался топот, Денис, прибежавший на звук выстрела, пронёсся мимо, сунул пальцы к шее участкового, потом бесцеремонно откинул остывающее тело в сторону, пробрался к Унге и рявкнул оперу:
— Что встал? Быстро каталку сюда тащи из коридора.
Медикамент как можно бережнее поднял Унге на руки, глянул на холодное железо каталки и, кивнув Шмелёву, сказал:
— Свитер свой сними, кинь сюда, — он положил Унге и, обернувшись к оперу, добавил: — Иди в мою каморку, там Анна, забирай её и идите наверх. Одну её не оставляй.
— Что сейчас произошло? — бледными сухими губами спросил Шмелёв.
— Ты зачем-то убил участкового и, возможно, Унге, — Медикамент взялся за каталку и быстро пошёл в сторону перехода, ведшего в больницу. — Делай, что я сказал, здесь нам оставаться нельзя.
Денис, насколько мог быстро, бежал по коридору и ещё издали заметил, что Малинин разговаривает с Еленой перед дверью.
— Срочно нужна операционная! — закричал он. — Пусть Милена вызывает операционную бригаду.
Елена метнулась обратно в кабинет, подскочила к главному врачу и, стараясь не показывать Береговому вида, шепнула:
— Сегодня какая смена? — спросила Елена. — Нормальные врачи?
— Сегодня хорошая, — выдохнула Милена. — Они всех своих на завтра готовили, прям задолбали графики сверять, чтобы никого чужого не было. Я ещё удивилась: обычно так никогда не было.
— Быстро собирай команду и в операционную, — коротко сказала Елена. — Пошли.
— Что случилось? — вскинулся Юра.
— У тебя есть задание? — как можно более равнодушно спросила Елена. — Ну вот и займись им, — проталкивая на выход Милену, добавила она.
Милена на удивление молниеносно нашла дежурного хирурга и анестезиолога, матерными криками пригнала медсестёр и двумя короткими фразами объяснила, что будет с врачами, если они не спасут Унге.
— Я с ними, — коротко сказал Денис.
— Что произошло? — идя рядом с Медикаментом, спросил Егор.
— Там в коридоре Антон Павлович остался, — на ходу сказал Денис. — Он двести. Их Шмелёв застрелил, но он не виноват.
— Я ничего не понял.
— Я тоже, — Медикамент воткнул в Егора взгляд. — Но сейчас моя задача — помочь спасти Унге.
Малинин с Еленой остались стоять перед входом в операционный блок, смотря друг на друга в каком-то полном бессилии и непонимании, пока в другом конце не появился Шмелёв, катящий перед собой кресло с сидящей в нём Анной.
— Так, сейчас Береговой всё поймёт, и тогда всем кранты. Шмелёв ведь точно каяться будет, — рванул вперёд Малинин. — Сюда иди, — шикнул он на Васю, открывая дверь с надписью «Ординаторская». — Здесь сидите, и не вздумай даже рта открыть, пока во всём не разберёмся. Ты понял?
— Егор Николаевич, — безжизненным голосом сказал Шмелёв, — я вообще…
— Иди туда, я тебе сказал, там никого. И ни ногой, никуда и главное — рот не раскрывай.
Малинин захлопнул за ними дверь, посмотрел на Елену и быстро проговорил:
— Пошли, ты Берегового отвлечёшь, а я с Дымовым в подвал схожу и постараюсь… — вдруг Малинин осёкся. — Погоди, а где Милена?
— В операционный зал вошла, с ними.
— Точно?
— Точно, — Елена успокаивающе кивнула. — Я сейчас туда схожу. А ты пока посмотри, что там с участковым, — тяжело вздохнула Елена.
Зайдя в безмолвное помещение с тремя отдельными залами, Елена посмотрела через стекло туда, где сейчас врачи боролись за жизнь Унге, но, не увидев там Милены, пошла дальше. Она аккуратно вошла в тёмное пространство второй операционной, оглядела пустое, дремлющее помещение и пошла на выход, потом открыла дверь в последний зал и, зайдя внутрь, увидела, что Милена сидит и смотрит в затянутое темнотой и бесконечным снегопадом окно.
— Милена, вы всё сделали правильно, — пожала плечами Елена. — У нас теперь появилось некое понимание ситуации. Конечно, пробелов ещё очень много, но всё-таки вы дали много ценной информации. Я понимаю, что себя вы простить не сможете, но сейчас вы сделали шаг в этом направлении, — Елена помолчала. — И вы знаете, я вас прощаю. Хотя конкретно к моей ситуации вы отношения не имеете, но я вас прощаю.
Елена осеклась, увидев, как по светлому полу растекается тёмное пятно и стремится доползти до полоски света, пытаясь дать знать о себе. Судорожно нащупав в кармане мобильник, Лена включила фонарик и увидела, что под Миленой растеклась огромная лужа густой, красной крови, как было бы, если бы с неё разом спустили весь запас кровяных тел.