Елена сделала шаг вперёд, аккуратно встала на сухой островок, тронула Милену за плечо и та сразу же стала валиться набок, увлекая за собой стоящий неподалёку лоток с инструментами. Упав, тело главврача зацепило стойку для капельницы, и та полетела в Елену, рассекая ей лицо. Из пореза моментально заструилась кровь и стала падать, смешиваясь с натёкшей лужей.
Малинин, быстрым шагом войдя в кабинет главного врача, коротко взглянул на Берегового, выцепил взглядом Дымова и, кивнув ему, сказал:
— Костя, со мной.
— Егор Николаевич, что происходит? — покосился на него Береговой.
— У нас, Юра, полный трындец происходит, если ты не заметил, — рыкнул полковник. — Вы с Мамыкиным что-нибудь выяснили?
— Пока ничего нового.
— Ну, тогда не отвлекайтесь. Пошли, — он коротко махнул Дымову.
Шмелёв, стоявший посреди ординаторской, не двигался ровно с того момента, как его сюда втолкнул Малинин. Он всё ещё не мог уложить в голове произошедшее, опер, даже не мог осознать, за что зацепиться, чтобы попытаться объяснить себе эту ситуацию.
— Ты не виноват, — послышался тихий голос Красновой.
— Я застрелил двух человек.
— Ты в них стрелял?
— Нет.
— Ты можешь присесть рядом? — тихо спросила Анна.
Сделав несколько шагов на деревянных ногах, Вася дошёл до проваленного диванчика, сел и, глянув на Анну, снова застыл.
— Я попала сюда по собственной глупости, — вдруг сказала Анна. — Я соврала Унге, ну как соврала… — она пожала плечами. — У меня был молодой человек, и он меня бросил, причём так некрасиво и больно, что я решила отомстить и навести на него порчу. Самое тупое решение в моей жизни, — выдохнула она. — Когда мы в этот долбанный клуб пришли, нам дали анкеты, где был вопрос о том, зачем мы пришли. И одним из вариантов было, чтобы отомстить. Я выбрала его, потом, конечно, забыла, но через полгода ко мне подошла руководительница и спросила, готова ли я воплотить в жизнь то, что хотела. А мой бывший к тому моменту выкладывал свои счастливые фотки с другой и, как назло, именно в тот день сделал ей предложение. Я была просто в ярости. Ну, короче, я сказала, да, — она помолчала. — И потом мне предложили выбор, кого я хочу из них принести в жертву. Его или её. Знаешь, что я ответила? Обоих! Хотя её я даже не знала, — Анна покивала. — Прошло ещё немного времени, и тут руководительница говорит, что, мол, праздник будет и банкет, нужно одеться красиво, и что порча пойдёт как раз после праздника, — Краснова пожала плечами. — Я не особо вдавалась в подробности, так как в тот ресторан, куда меня позвали, я сама бы никогда не попала. То, что было после, помню плохо, в голове всплывают лишь картинки какого-то киношного шабаша, что ли. А потом я очнулась в той лодке, где меня ваш старший нашёл, — Краснова помолчала. — Но самое страшное, что меня как-то привели в чувство, когда я в палате была, и показали кино, — она ненадолго замолчала, смахивая слезинку, скатившуюся из почти безжизненных глаз. — Мой бывший и его невеста заживо в машине сгорели, а мне сказали, что я дала на это добровольное согласие и теперь должна заплатить. Вот только не уточнили как именно.
— Это какая-то дичь.
— Ну да, — покивала Анна. — Я тоже думала, такого в жизни не бывает. Вроде больница, люди ходят, а я лежу и мне на помощь не позвать. Сама вляпалась по самые уши и людей приговорила. А хочешь, ещё кое-что скажу?
Вася посмотрел на неё, кивнул, и ему показалось, что после рассказа Анны внутри у него что-то сдвинулось, и ноша сделанного стала чуть легче.
— Я была где-то в горах, там снег был, меня привязали к столбу, и ко мне подошёл человек, — она задумалась. — Нет, не человек, у него лица вроде как и не было. Потом он чего-то ходил, бормотал, возле него суетилось ещё несколько, и они ставили столбы там, где он говорил. Потом я провалилась в бессознанку, но этого чувака никогда не забуду. Чувство такое жуткое, будто не человек передо мной, а что-то потустороннее.
— Я видел странную фигуру, — деревянным голосом сказал Шмелёв. — Я в неё стрелял, но она растворилась. Но я не понимаю.
— А ты пока отпусти, — Аня взяла его за руку. — Должно время пройти, я тоже не сразу осознала. Они ж меня не всегда без сознания держали. Я просто двигаться не могла, а вот мысли гоняла. Страшно, капец. Орать хотелось от того, что в голове вертелось, а потом вроде как успокаиваться начала. Никогда себе не прощу, но вот кожу с души уже рвать не могу, слишком больно.
Дверь раскрылась, на пороге остановился Береговой и, оглядев сидевших при жидком свете настольной лампы людей, медленно произнёс:
— Никого найти не могу. А вы чего здесь? — и вдруг нахмурился. — Ведь вас Унге пошла опрашивать.
Шмелёв хотел что-то сказать, но Анна перебила его и проговорила:
— А нам здесь старший ваш сказал сидеть, и вот его оставил со мной, чтобы охранял.
— Понял, — покивал Юра и вышел в коридор. — О, Егор Николаевич, мы там кое-что нарыли, — он пошёл навстречу Малинину. — А вы откуда такой? — он увидел запачканный кровью край свитера Егора.
— За мной, — коротко сказал Малинин и быстро пошёл к видневшемуся вдали входу в операционный зал.
Он первым вошёл внутрь, увидел спину Медикамента в помещении процедурки и сидящую на кушетке Елену с разбитым лбом, на который он накладывал швы.
— Что случилось?
Денис на минуту отвлёкся, повернулся к ним и, увидев Берегового, сказал:
— Опасности для жизни нет.
— А что случилось?
Юра дёрнулся к Елене, но Малинин остановил его и, показав глазами в сторону операционной, где горел свет, произнёс:
— Слышал? Опасности для жизни Унге нет. В неё стреляли, её прикрыл собой Антон Павлович, он мёртв.
Юре показалось, что пол съехал в сторону, а он стоит на хрупком мостике и вот-вот покатится вниз и будет долго скользить, пока не разобьётся. В его памяти проявились слова Клары, и он переспросил:
— Ещё раз, пожалуйста
— Иди, врач вышел, — Малинин кивком показал на доктора, а сам повернулся к Елене. — И?
— Милену зарезали, я не сразу увидела, ну и вот, лоб рассекла, хорошо меня Денис нашёл, а то я сознание потеряла.
Малинин выдохнул, громко выматерился и вышел вон.
— Мамыкин, в операционном зале Милену зарезали, думаю, там криминалист нужен. И ещё Антона Павловича застрелили, но это уже в подвале.
— Зачем? — поджав губы, спросил Мамыкин. — Мне кажется, мы эти улики просто коллекционируем, — скрипя выдохом, сказал он, поднимаясь с места. — Да, и я вспомнил. Утром я спал, а Надя… — он замолчал и прокашлялся. — Короче, по телефону она говорила и сказала, но так неясно, про какой-то театр. Это может быть полезно? Здесь вроде театров нет.
— Есть, — твёрдо сказал Егор. — И ты сейчас подтвердил мои предположения.
Мамыкин вышел, а Егор, впервые за долгое время оставшийся в одиночестве, подошёл к окну и, взглянув на заснеженную улицу, надолго застыл, пытаясь справится с щемящей болью внутри, которая очень мешала думать.
Глава 16
К рассвету снежный шторм стал стихать, метель устало укладывалась спать в пуховые перины нанесённых сугробов, дневной свет пробил прореху в тёмном небе, растворил черноту красок, и всё стало привычно серым, но это даже радовало, потому что взгляд не тонул в глухой, беспросветной стене мрака.
Глубоко в голове Малинина бродил чёрный туман, он пытался пробраться через него, но тот сгущался, скрывая от Егора ускользающую тень, которая периодически останавливалась и звала его по имени.
— Егор Николаевич.
На этих словах Малинин открыл воспалённые от усталости веки и огляделся, затем сфокусировался на сидевшем рядом Дымове и спросил:
— Заснул я, что ли?
— Да, Елена сказала вас не будить, но уже совсем утро, и метель стихла, так что я подумал, что можно.
— Нужно, — зло сказал Егор. — Где все?
— Елена сейчас подойдёт, Береговой с женой, судмедэксперт у себя, Шмелёв сидит там, где вы ему сказали, и не уходит.
— Понял, — Малинин поднял со стула одеревеневшее от застывшей позы тело и потянулся. — Зови его сюда.
— Я позвоню, связь есть, — набирая сообщение, сказал Дымов. — Послушайте меня, пожалуйста. Это важно.
— Ну.
— Это про ритуал пятнадцати дев, я все материалы дела за ночь ещё раз проштудировал и кое-что понял. Тем более, если принять к сведению, что у главной ведьмы клана метка была прямо под хвостом.
— Костя, если бы ты умел ясно выражать свои мысли, цены бы тебе не было, — прогремел голосом Егор.
— Чего шумишь? — спросила Елена, заходя внутрь и ставя на стол пакет с едой и полный кофейник кофе. — В столовой отоварилась.
— Значит, смотрите, — продолжил Костя, — если у ведьмы метка под хвостом, а у Надежды условно она под ним, то есть под кромкой длинных волос, то это значит то, что она практикует очень древние практики и очень тёмные. Я покопался в истории, есть у меня парочка знакомых ботанов-мистиков, и они мне рассказали, что у тех, кто раньше хотел через обряд пятнадцати дев обрести бессмертие, ничего бы всё равно не получилось, так как они неправильно истолковали сам ритуал. Я им просто вчера вопрос задал, но ответ пришёл, как связь появилась. Так вот… — Костя посмотрел на Лену: — Простите, а можно мне бутерброд, давно не ел.
— Конечно, здесь же на всех.
— Так вот, — налив себе кофе и жуя хлеб с колбасой, сказал Дымов, — правильный обряд предполагает, что у женщины забирают её репродуктивную функцию, то есть яичники, тем самым принося жертву для обретения бессмертия или возрождения рода. Тут, по-моему, и то и другое задействовано.
— Но у других жертв вроде не было таких травм.
— Мы поговорили с судмедэкспертом, он пересмотрел ещё раз анализы и подтвердил, что все женщины находились в стадии овуляции, а Денис сказал, что яйцеклетки забирают перед овуляцией, и мы подумали, что, скорее всего, они забирали, как раз те яйцеклетки, что мы нашли в криобанке. Я думаю, — Костя развёл руками, — они боялись, что если у всех забирать яичники, то можно будет проследить серию.