У нас можно будет купить милые вязаные шапки и шарфы, имбирные пряники всех форм, цветов и размеров, свечи и аромасаше, украшения из полимерной глины, разумеется, открытки и блокноты, натуральную пастилу и очаровательные глиняные кружки.
Условий для мастеров было два: товары на новогоднюю тематику и минимальная сумма за столик. Я очень рассчитываю, что к нам придут. Накупят подарков, побалуют себя кофе, расскажут о нас в соцсетях. Запас свеженапечатанных новогодних открыток уже ждет, а новая кофемашина готова к бою.
Я так и не выяснила, кто ее прислал. И решила, что это все же был Лукин. Так проще заставить себя не думать об этой загадке.
– Ну во-о-от, – дует губы Рита, прочитав что-то в телефоне, – Андрей отменил встречу.
– Почему?
– Говорит, что заболел.
Я спешно лезу под стойку, якобы чтобы воткнуть зарядник для телефона. А по правде – чтобы не краснеть так сильно. Рита хорошо меня знает. Она непременно что-то заподозрит.
Но с того дня прошла целая рабочая неделя! Не мог же он заболеть только сейчас. Или мог? Наверное, терапевт сказал бы что-то вроде «на фоне переохлаждения упал иммунитет, и организм стал восприимчив к вирусам». И я совершенно правильно чувствую себя виноватой. А еще немного боюсь, что если Рита узнает, то перестанет со мной общаться.
За полчаса до открытия приходят мастера. Они шумные, веселые, заказывают кофе с пирожными и раскладывают свои изделия на столах, развешивают на стойках и расставляют на подставках. Я и не думала, что такую красоту можно создавать своими руками.
Здесь и красно-зеленые керамические кружки с омелой, шишками и елочными шарами. Свечи с потрясающими запахами по мотивам новогодних фильмов и книг. Украшения, открытки, блокноты, чего только нет!
Меня покоряет одна брошка. Маленькая, шириной с тетрадное поле, веточка омелы с острыми листиками и блестящими красными ягодками. Я видела омелу только в кино. Знаю, что под ней принято целоваться, но главное в этой брошке то, что она каким-то неуловимым образом возвращает меня в детство.
Не свеча с ароматом хвои и мандаринов, не кружка с забавным рождественским оленем, не имбирные пряники в виде елочных игрушек, а вот эта маленькая брошка, словно пришедшая из той жизни, о которой я всегда мечтала. Из добрых фильмов о любви, из веселых приключений Кевина, оставшегося дома в одиночестве, из мультиков и «Гарри Поттера».
Но я лишь с тоской смотрю на брошку и мысленно обещаю себе однажды найти нечто подобное. Все свои деньги я потратила на шубу.
Сегодня нам благоволит еще и погода. За окном – погожий зимний денек. Свежий снег красиво блестит на солнце, мороза нет, на улицы вывалили толпы, и яркая вывеска «Новогодний маркет: все подарки здесь!» привлекает внимание.
К счастью, со второй половины дня мне помогает Игорь, сменщик. Без него я не справилась бы. И хорошо, что я рискнула заказать чуть больше десертов. А вот контейнеры для упаковки навынос рискуют закончиться, но, к счастью, в подсобке я где-то видела пачку крафт-пакетиков для выпечки. Не идеальное решение, но хоть какое-то.
– А ты молодец, – говорит Игорь. – Не думал, что у тебя получится.
– Ты тоже молодец, – улыбаюсь я. – Спасибо, что согласился освоить новое меню.
– Попробовал бы я не освоить, – фыркает он. – Шеф сказал, без вариантов. Ты написала – я сделал.
– Шеф? – хмурюсь я.
– Ну да. Андрей у нас вроде как шеф теперь. Кофейня принадлежала его родителям, но занималась ей Мария Январовна. Потом все перешло к нему, и Январовна решила взять продолжительный отпуск. Потом, конечно, Лукин уедет учиться, и у нас снова наступит мир и порядок. Но пока мальчик учится управлять наследством, он – шеф.
– И он велел тебе слушаться меня?
– Ага.
– Почему?!
От неожиданности рука дергается, насыпая больше шоколадной крошки, чем требуется. Пока я решаю, бонус это или лучше переделать кофе, Игорь продолжает:
– Не сказал. Но это очевидно.
И как-то странно усмехается. Очень странно.
Но я не успеваю ответить – с очередным потоком посетителей заходит не кто иной, как Лукин. Игорь мгновенно умолкает и на всякий случай отходит в дальний угол, чтобы не попадаться лишний раз на глаза. Тем более что там ждет свой заказ симпатичная блондинка в только что купленной вязаной шапке с легкомысленным помпоном.
Я все же решаю, что двойная порция шоколада – это приятный бонус, и отдаю блондинке заказ. Она на него даже не смотрит, поглощенная рассказом Игоря о видах обжарки.
– Ты же болеешь, – напоминаю я, когда Лукин протискивается к стойке.
– И?
– Мог бы хоть маску надеть.
– Ага, чтобы все поняли, что я болею?
– Да. Я-то и так от тебя держусь подальше, а остальные чем виноваты?
– Сделай чай, а? И не нуди, – морщится Лукин.
Повезло Луковой Башке, что я чувствую себя виноватой, иначе заставила бы платить за чай. Но он действительно выглядит несчастным. С красными глазами и забитым носом, сидит, растрепанный, рассматривает столешницу. Вид отрешенный и несчастный.
– Шел бы ты в подсобку. Там хоть есть где полежать.
Не диван, конечно, но, если составить коробки и кинуть сверху куртку, вполне можно вздремнуть.
– И зачем пришел? Рита не дождалась, ушла.
Я ставлю перед ним большую кружку травяного чая с лимоном.
– Пей.
– Фу, – морщится он, сделав глоток. – Кисло.
– А ты домик не перепутал, Гензель? – ехидно интересуюсь я. – Пряничный и со сладостями – дальше по улице. У нас тут все по-взрослому. Слушай, я серьезно, не хочешь сидеть дома – иди в подсобку. Если после маркета половина посетителей сляжет с гриппом, к нам не будут заходить аж до весны. Давай-давай, иди уже!
Он бормочет что-то подозрительно похожее на «тыквам слово не давали», но послушно плетется в подсобку. Я вздыхаю. Самой бы что не подхватить.
Вот зачем он пришел? Позлить меня, не иначе. Ненавижу его. Нутром чую, что-нибудь испортит.
Впервые с того момента, как мы ввели новое меню, у меня заказывают фраппе. Пожалуй, в небольшой кофейне, явно не рассчитанной на активную ярмарку, действительно душно, и холодный кофе – не такая уж плохая идея. Пока я взбиваю кофе и выливаю его в стакан со льдом, щедро политым карамельным сиропом, за мной внимательно наблюдают несколько посетителей – и вскоре тоже заказывают себе такой же.
А когда эстафету подхватывает Игорь, одна из девчонок, пришедших на ярмарку, спрашивает меня:
– А можно с вами сфотографироваться?
Ей явно стоит это усилий: бедолага краснеет до самых кончиков ушей. На вид ей лет тринадцать, не больше. В руках – новогодняя кружка.
– Сфотографироваться? – переспрашиваю я. – А… зачем?
– Для блога. – Девочка краснеет еще больше. – Для поста.
Я просто не могу ей отказать. Если честно, я бы предпочла не светиться на фото в таком виде: всклокоченной, измученной, нервничающей. Но девчонка смотрит с такой надеждой, что я просто не могу ей отказать.
Игорь смотрит неодобрительно – у нас куча заказов и возле стойки образовалась небольшая очередь.
Краем глаза, делая селфи, я вижу, как из подсобки выбирается Лукин. Держа в руках зарядник, он направляется за стойку, чтобы положить телефон.
Раздается звон – одна из мастериц разбила кружку. Весь пол под ее столом залит кофе, и мне приходится, извинившись, бежать за шваброй. Кажется, словно мироздание издевается, подкидывая кучу мелких неприятностей буквально в одну минуту!
Недовольная толпа у стойки уже начинает нервничать. Игорь дымится, причем как от перегрузки, так и от злости. Поспешно убирая последствия мини-катастрофы, я мою руки, собираю обратно в хвост волосы, которые распустила ради фото и, пробираясь через очередь, встаю за стойку.
– Прошу прощения за задержку, слушаю вас.
– Хвойный раф, пожалуйста, – говорит девушка.
Пока я пробиваю напиток, она протягивает мне пятисотрублевую купюру.
– С вас сто пятьдесят рублей, – говорю я.
И, как учила Мария Январовна, беря деньги, добавляю:
– Ваши пятьсот.
Открываю кассу и замираю.
Она совершенно пуста.
Ничего! Никаких денег! Ни единой купюры!
Да, в наш век гораздо чаще платят картой, по QR-коду или переводом, но и наличные никто не отменял! Я точно помню, что лично клала в кассу деньги. Несколько компаний расплатились тысячными, одна девушка дала кучу сотенных бумажек, да что там – я сама, когда почувствовала, что от голода сводит желудок, перекинула несколько сотен из банки для чаевых в кассу, чтобы съесть маффин.
А теперь касса совершенно пуста.
– Игорь! – Я зову сменщика.
Потом спохватываюсь: клиентка ждет.
– Прошу прощения, у меня не будет сдачи. Можете оплатить по QR-коду? Или я могу перевести вам сдачу по номеру телефона. Устроит?
– Я разменяю, – отмахивается девушка и несется к одной из мастериц. – Все равно хотела взять пряников.
– Что такое? Ты чего такая бледная? – спрашивает сменщик.
– Где деньги?
– Какие деньги?
– Из кассы! Я лично клала сюда деньги! Ты же видел?
– Видел…
Он озадаченно чешет затылок, глядя на пустые лотки.
– А, собственно, и правда где?
Логика здесь простейшая. В последний раз я открывала кассу за пятнадцать минут до просьбы о селфи, и эти пятнадцать минут не отходила от стойки. Значит, когда я ушла фотографироваться, деньги были внутри.
Игорь был занят заказами и в сторону кассы даже не смотрел. Посторонний человек не откроет ее без ключа, а ключ я храню не в замочной скважине, а на куске скотча под столешницей – просто на всякий случай. Вытащить ключ и убрать – доведенное до автоматизма действие.
Кроме меня и Игоря за стойкой побывал только один человек. И ему крайне выгодно, чтобы сегодня «Магия кофе» осталась без значительной части выручки.
– Я его убью!
– Кого?
Игорь осекается.
– Ты же не думаешь, что это… нет, Аль! Ну не совсем же он…
– Побудь пару минут один.
Я стаскиваю фартук и, кипя от гнева, направляюсь к подсобке.