– Просто поняла. Догадалась. Одна из посетительниц специально меня отвлекла. Ее подружка забалтывала Игоря, а третья, наверное, взяла деньги. Прости, что подумала на тебя. Иногда мои эмоции берут верх над разумом, и я обижаю хороших людей.
– А, я уже хороший, – мрачно усмехается Лукин.
– Где-то в глубине души…
– Значит, мне повезло, что ты вспомнила девиц. Хорошо хоть, не вызвала полицию. Думаю, сидеть в отделении было бы грустнее, чем лежать в теплой постельке. А уж какая это честь – иметь судимость…
Я виновато опускаю голову, чувствуя, как слезы подкатывают к горлу. А ведь он прав. Я могла вызвать полицию, изложить им свои подозрения – и сломать ему жизнь. Вряд ли я бы так поступила, все-таки это и его кофейня. А может, по закону Андрей даже имеет право брать деньги из кассы в любой момент. Но сейчас логические доводы вылетели из головы.
– Прости, – выдыхаю я, чувствуя, как слезы все-таки проливаются на щеки. – Я не права. Я доработаю смены, пока вы не найдете нового бариста.
– Тыква, ты какого фига ревешь?! Ты… ты ненормальная! Хватит рыдать!
Одним движением он поднимается с постели и направляется ко мне. Я не знаю, что собирается сделать Андрей, зачем он тянет руки. Стараюсь не думать об объятиях, хотя какая-то часть меня была бы совсем не против. Но в тот момент, когда он касается моих плеч, открывается дверь.
– Куда?! – возмущенно интересуется Мария Январовна. – Я тебе дам! Андрей! Не маленький же, врач что сказал? Ни с кем не контактировать! Альбина допущена к тебе на пару минут. Альбина, ты зачем пришла?
– Извиниться…
– Извинилась?
– Да…
Мария Январовна смотрит на племянника.
– Простил?
Андрей тяжело вздыхает и морщится. Наверное, он действительно сильно болеет.
– Простил.
– Тогда нечего цеплять заразу. Шуруй домой, пока бабушка не разволновалась, темень такая!
– Да, я пойду. Я… выздоравливай.
Я разворачиваюсь к двери, потом спохватываюсь и сую в руки Андрею контейнер.
– Это тебе. Пока!
Щеки почему-то пылают, словно температура вовсе не у Лукина, а пальцы путаются в шнурках ботинок. Я копаюсь в коридоре так долго, что, кажется, никогда не уйду из этой квартиры. Мария Январовна выходит, чтобы проводить меня, и, когда наконец шнурки побеждены, вздыхает:
– Аль… ты меня тоже прости, пожалуйста.
Я замираю. Мало мне стрессов за сегодня!
– За что?
– За то, что отругала тебя, когда сломалась кофемашина. Ты извини, я просто расстроилась. Ты не виновата, ты молодец, что пытаешься заработать. Навалилось все сразу. Андрюша вот приехал. Он, конечно, мальчик сильный, умный, позитивный. Но все равно переживает, скучает. И я себе места не нахожу. Но я тебе очень благодарна, правда. И за кофейню, и за…
Мария Январовна как-то загадочно кивает в сторону комнаты Лукина, и я не до конца понимаю, что она имеет в виду. Но теперь мне вовсе не кажется, что наступил конец света. На душе легко и приятно.
– Я не обиделась, все в порядке. Спасибо, что разрешаете экспериментировать в «Магии кофе». Я ее очень люблю. Буду бережно относиться.
– Не сомневаюсь. Ну, беги. Напиши сообщение, как доберешься до дома. И давай не разболейся, а то скоро Новый год.
Она вдруг совершенно неожиданно мне подмигивает.
– И спор надо выиграть.
Я выхожу из подъезда прямо в снежную бурю. В детстве на Новый год я обожала ставить и разыгрывать сценки из сказок. Иногда брала свои любимые зимние истории (изображала то Герду в поисках Кая, то княжну Анастасию из диснеевского мультфильма), а иногда придумывала сама. Отважные принцессы спасали снежные королевства, веселились на балу девяти месяцев, творили чудеса и неизбежно встречали первую и единственную любовь.
Сейчас я словно героиня тех сказок.
Падающий снег искрится в мягком теплом свете фонарей. Вокруг меня нетронутые сугробы. На красивой снежной улочке ни одной живой души, и только укрытые зимой деревья напоминают купол сказочного дворца из декораций к фэнтези-фильму.
Я неспешно бреду к остановке, кружась вместе со снежинками, наслаждаясь ощущением грядущего праздника.
И почему-то чувствую себя особенно счастливой.
Глава 8Освежающе холодный кофе
Какое-то безумное утро.
Одновременно происходят сразу три странности.
Первая: Ритка удивляет с утра креативом.
– Я знаю способ, как раскрутить кофейню! Безотказный! Просто мегапиар!
Вторая: приходит странная СМС из банка.
Третья: в классе новенький. Еще один.
Я мечусь, не зная, за что схватиться, но, к счастью, от необходимости обсуждать мегаидею избавляет звонок, а об СМС заставляет забыть новенький.
Строго говоря, он таковым не является. Слепцов учится в параллельном классе, и мы частенько занимаемся вместе на физ-ре. Но он впервые приходит на геометрию. Ходят слухи, что у Слепцова серьезный конфликт с половиной класса, и переводом в наш его пытаются дотянуть до конца года, чтобы выдать аттестат и перекреститься.
– Здесь занято, – говорю я, когда он бросает рюкзак на пустующий стул Андрея.
– Че? – Слепцов смотрит на меня, как на насекомое, и, честно говоря, мне становится немного неуютно.
Народ притихает, с любопытством наблюдая, во что перерастет конфликт.
А я сама не знаю, зачем защищаю место Андрея. Разве не лучше сидеть рядом с незнакомым парнем, чем ждать, когда Луковая Башка вернется в школу после болезни?
– Здесь занято. Здесь сидит Андрей. Он болеет, но скоро вернется. Это его место.
– Слышь, толстуха, я тебя вообще не спрашивал про места, в маршрутке будешь за проезд передавать, без тебя разберусь.
Я даже не нахожу что ответить. Всегда теряюсь, когда меня давят не интеллектом или эмоциями, а примитивными оскорблениями. Оскорблять в ответ я не умею, мат и ругательства от меня звучат максимально кринжово, а спокойный тон такие, как Слепцов, воспринимают как слабость.
Поэтому я сгребаю с парты учебники, чтобы пересесть. Но не успеваю. Над Слепцовым вырастает фигура Лукина. На его лице мрачное, я бы даже сказала, зверское выражение. Судя по всему, Андрей еще явно не поправился, но нашел в себе силы приползти на контрольную.
– Тебе что сказали? Занято. Болеет человек.
– И что?
– А ничего, сейчас эстафету перехватишь. Свалил, я сказал. Это мое место.
Никогда не была так рада Лукину!
Ну и пусть он хам, заноза, сноб и мажор, зато не матерится через слово, никому не угрожает и вообще ведет себя так, что даже в приличное общество вывести не стыдно.
– Ну давай, рискни здоровьем, – фыркает Слепцов.
Я мысленно сжимаюсь, ожидая потасовки, но Андрей лишь склоняется к самому уху парня и что-то ему говорит. А потом Слепцов, бросая последний, полный презрения, взгляд на меня, хватает рюкзак и садится на «галерку» в гордом одиночестве.
– Что ты ему сказал?!
– Да так. В основном правду. Кажется, я теперь понимаю, что имела в виду твоя подружка, когда говорила, что у Слепцова конфликт с классом. Удивительно, что не со школой. Хотя это временно.
– Почему ты называешь Риту моей подружкой? Она же твоя девушка!
– Согласись, Тыква, – Андрей явно намеренно игнорирует мой вопрос, – оказывается, я не такой уж плохой сосед.
– О-о-о, тебе что, выписали вместо антибиотиков принимать пафос три раза в день?
– Нет, витамины для поднятия иммунитета против твоих тупых шуток.
– Тимошина, Лукин, – тяжело вздыхает Ирина Сергеевна. – Вы в своем репертуаре. Лукин, ты когда болел, в классе так тихо было. И Тимошина не отвлекалась. Урок начался, сидите тихо, а то рассажу!
Я открываю рот, чтобы сказать «так нам того и надо!», но почему-то в последний момент решаю этого не делать. Для себя у меня есть простое объяснение: Ирина Сергеевна вполне может посадить меня со Слепцовым, и вот тогда я точно удостоверюсь в правоте слов Андрея.
Сегодня у нас последняя контрольная в четверти. Для тех, у кого спорные оценки, это последний шанс качнуть маятник в свою сторону, а для тех, кто сдает профильную математику, – дополнительная тренировка. Я отношусь к последним, так что про СМС, взволновавшую меня перед уроком, вспоминаю, лишь сдав работу на десять минут раньше.
«Зачисление банк “Вершина”, перевод денежных средств». И сумма. Четыре тысячи рублей, примерно столько пропало на смене во время маркета.
Сначала я думаю, что тот, кто взял деньги, раскаялся и перевел мне по номеру с таблички для чаевых. Но к переводу прикреплено сообщение, и оно разносит эту версию в пух и прах.
«Теперь касса сойдется. Цену ты знаешь – тыкв.-прян. капуч. в 16:00».
Украдкой я кошусь на Андрея, сосредоточенно решающего задачу.
Покупку кофемашины я свалила на него, но, похоже, все чуть сложнее. Кто бы ни купил ее, это тот же человек, что перевел мне сегодня деньги. Причем человек в курсе всех моих бед.
И это не Андрей. Вот он, сосредоточенно решает задачи, изредка почесывая кончик носа колпачком ручки. Если бы Лукин полез за телефоном, заметила бы не только я: Ирина Сергеевна как коршун кружит над всеми и мгновенно видит телефоны в чужих руках.
Тогда кто?
Кир? Самая вероятная кандидатура.
Но кофемашина?! Это дорого! И деньги я взять не могу.
– Ау-у-у, Тыква, чего зависла? Говорю, циркуль дай, у моего грифель сломался. Уснула, что ли? Ты и на работе спишь?
– На! – Я шиплю на него, как заправская змея. – Сейчас нас опять выгонят!
– Зануда, – бурчит в ответ Андрей.
Нет, точно не он. Он вообще не способен на романтичные поступки. Если бы анонимом был он, то вместо кофемашины прислал бы самовар, а вместо денег – билеты банка приколов.
Вернуть перевод никак нельзя, написать СМС в ответ – тоже. Мой единственный шанс связаться с анонимом – это стаканчик с капучино, который он вновь попросил в качестве платы за помощь. В прошлый раз я не смогла увидеть, кто взял стаканчик, но уж в этот не спущу со столика глаз! И народу сегодня не должно быть много.