Раздается осторожный стук.
– Андрей? Альбина? Мы пойдем, надо вернуться к ужину. Хотя вряд ли кто-то из них будет есть сегодня. Спасибо вам обоим большое. Даже не знаем, как вас благодарить. Дети в восторге. Волшебство.
– Не за что, Лилия Александровна, – улыбаюсь я. – Нам понравились дети. С наступающим вас.
– И вас, Альбиночка, вы чудо. Андрей, отдельное спасибо за то, что разрешили поздравить в кофейне и другие группы. И за подарки тоже спасибо. Знаете, вот много сейчас говорят, мол, детские дома избалованы спонсорами, подарками, все у них есть и конфетами объедаются. А мы вот как будто в другом мире живем. Для нас очень важна любая помощь. Спасибо большое.
– С наступающим. – Андрею явно неловко выслушивать благодарности. Он даже сутулится, пытаясь казаться ниже ростом.
– Почему ты не сказал, что разрешил провести здесь и другие праздники? И что вы с тетей купили подарки на всех? – спрашиваю я, когда мы выходим в зал, чтобы начать убираться.
Кир, увы, уже уехал на тренировку. А Рита с момента нашего последнего разговора (который таковым сложно назвать, скорее это была ссора) не выходила в Сеть.
– Не захотел и не сказал. Я что, отчитываться перед тобой должен?
– Да что ж ты как ежик? – бурчу я. – Ты молодец сегодня. Правда. И вообще.
В кофейне хаос. Повсюду разбросаны мишура, конфетти и дождик. На столах горы мусора (мы решили использовать одноразовую посуду, чтобы минимизировать потери), остатки еды. У нас уходит два часа, чтобы привести «Магию кофе» к первозданному виду.
В конце я обессиленно сажусь на диван и закрываю глаза.
– Так и будешь здесь сидеть? – спрашивает Лукин.
– Пять минут. У меня ужасно болит спина. И ноги.
– А зачем ты скакала, как сумасшедшая, на каблуках?
– Все хотели потанцевать со Снегурочкой. Не могла же я им отказать.
– А со мной не потанцевала.
Я резко открываю глаза, чтобы посмотреть на Андрея и понять, не шутит ли он. Но, кажется, Лукин абсолютно серьезен.
– Ты же не деточка.
– И что, мне не положен танец со Снегурочкой?
– Ну давай я сейчас с тобой потанцую?
– Давай, Тыква, жги.
– С тыквой будешь танцевать на Хеллоуин! – огрызаюсь я, но поднимаюсь.
Музыка становится громче. Верхний свет затухает, оставляя сверкающую елку единственным источником освещения.
Я чувствую себя до невозможности странно, вкладывая свою руку в ладонь Андрея. На настоящие танцы ни у кого нет сил, мы просто кружимся под музыку. Я в дурацком платье с серебристой оборочкой, он – в джинсах и свитере. Как будто к обычному школьнику явился дух зимы. Только я не тяну на снежную деву – мне так жарко, что сердце готово выпрыгнуть из груди.
Жаль, я не догадалась включить запись видео. Из нашего танца отлично бы получился рекламный ролик.
Хотя, может, уже и нет смысла пытаться делать кофейне рекламу.
– Андрей… – осторожно говорю я.
– М?
– Забыла тебе сказать. На нас обиделась очень популярная блогерша. Обещала написать гадкий пост и сделать антирекламу «Магии кофе».
– За что обиделась?
Нехотя я пересказываю всю историю с попыткой порекламироваться у Мег.
– Но хуже всего, что она – знакомая Риты. И теперь Рита на меня злится из-за того, что я кинула ее подругу. Вот так. Прости.
– За что?
– Не знаю. Кофейня ведь твоя. А теперь о ней напишут гадости. У нас не было ни одного плохого отзыва. И Рита будет злиться. Я испортила твой бизнес. И твои отношения.
– И даже не специально, – фыркает Лукин.
А потом мы смеемся от осознания абсурдности ситуации.
И продолжаем стоять слишком близко, хотя песня давно закончилась, сменилась новой, совсем не подходящей для танца.
– А когда ты перестала верить в Деда Мороза, Тыква?
Я хмурюсь, пытаясь вспомнить. Но или я и не верила в него никогда, или это событие не оставило в памяти хоть сколь-нибудь значимый след.
– Не помню. Совсем. А ты?
– А я, – Лукин задумчиво смотрит на мои губы, – только начал.
За окном раздается грохот: народ тренируется пускать салюты. Отрезвленная, я отступаю на несколько шагов, запинаюсь о ножку стола и падаю на мягкий диван, с которого совершенно не хочется вставать.
– Пять минут. Полежу пять минут, – говорю я скорее себе, чем Андрею.
Краем глаза вижу, как он ложится на соседний диван, через столик.
Наши взгляды встречаются, когда мы смотрим друг на друга под столом.
– Скоро Новый год, – зеваю я. – Что хочешь в подарок?
– Вот они, голубчики!
– Ремня им надо!
– Ну что же вы так, Наталья Васильевна. Зачем сразу ремня? В наш век телесные наказания – пережиток прошлого. Лишить интернета и гаджетов на месяц. Вот это страшное наказание.
– Не надо нас наказывать, – сквозь сон бурчит Андрей.
И я понимаю, что голоса бабушки и Марии Январовны мне не приснились.
А еще что я уснула на диване в кофейне и даже не заметила этого. Так вымоталась, что сон на крошечном сидении показался самым сладким в жизни.
– Вы хоть представляете, как мы волновались?! Время одиннадцать вечера, вас дома нет! – возмущенно говорит Мария Январовна.
– Хорошо, что догадались позвонить Маргарите.
У меня вырывается горестный всхлип. Завтра Ритка убьет нас обоих.
– Что, позвольте поинтересоваться, вы тут делали? – поджимает губы бабушка.
– Устраивали праздник для детей. Потом убирались после школьников.
Потом танцевали – этого я не говорю.
– И как-то присели отдохнуть… уснули. Одно точно знаю: никогда в жизни не пойду учиться на педагога!
Ба едва заметно улыбается. Теперь, когда опасность миновала, нахлынуло облегчение. Деточка не потерялась, не заблудилась, не попала в больницу. Не гуляет с сомнительными парнями (точнее, один сомнительный все же есть – Лукин явно не вызывает у бабушки доверия, но все могло быть значительно хуже). Можно выдохнуть. Ребенок всего лишь устал, играя в Снегурочку.
– Собирайтесь давайте. – Мария Январовна приходит примерно к тем же выводам. – Артисты погорелого театра.
– Между прочим, нам обещали благодарность, – бурчит Андрей.
Мы оба сонные, взлохмаченные и уставшие. От сна на неудобном диванчике у меня ломит спину и шею. Завтра я пожалею о том, что так беспечно уснула.
Втроем – я, ба и Лукин – мы выходим на улицу, пока Мария Январовна закрывает кофейню. Снег закончился совсем недавно: нетронутые сугробы искрятся в свете фонарей. Ярко мигает вдали городская елка, установленная в самом начале улицы. Воздух чистый, морозный, вкусный.
– Хорошо, – улыбаюсь я. – Скоро Новый год.
– Да, Алька, уже две четверти прошло. Совсем немного осталось учиться. Андрей, – бабушка поворачивается к нему, – какая оценка за доклад?
Лукин и в бодром состоянии не всегда соображает, а уж в сонном…
– Какой доклад? Нам ничего не задавали.
Я пихаю его под ребра и шиплю:
– Наш доклад! Ты что, забыл его сдать?
Он спохватывается:
– А, точно. Забыл. Завтра сдам.
Но вряд ли ба верит этой сценке. Потому что, когда Мария Январовна и Лукин уходят, укоризненно качает головой.
– Что? – не выдерживаю я.
– Ты же знаешь, что этот мальчик тебе не пара?
Мне хочется сказать «не говори глупостей, Лукин не будет моей парой, даже если останется последним парнем в мире», но почему-то вместо этого удивленно спрашиваю:
– Почему?
Бабушка тяжело вздыхает.
– Потому что он другой, Альбина. Потому что вырос в достатке. Не питай иллюзий, пусть сейчас он учится с вами, это лишь потому, что так распорядилась судьба и опекуном стала тетка. Он может играть роль простого парня, даже наслаждаться ей, но против правды не попрешь: этот мальчик не нашего круга. Такие, как он, не считаются с чувствами таких, как ты. Юных, наивных и добрых девочек. Мне казалось, ты это понимаешь.
– А мне казалось, ты не судишь людей по их достатку.
– Не сужу, – соглашается бабушка. – Я сужу по поступкам. Или ты обо всех его поступках уже забыла?
Я молчу, рассматривая засыпающий зимний город.
– Не забыла. Но сегодня я видела и другой поступок.
И еще раньше. Лукин весь состоит из противоречивых слов и поступков.
– Запретить тебе я ничего не могу, ты уже взрослая. Но прежде, чем вступать в отношения с этим молодым человеком, хорошенько подумай, Аля.
– Нет у нас никаких отношений.
И не может быть. После Нового года закончится спор, а вместе с ним и все противоречия.
Глава 10Имбирно-лимонный чай
– Как дела? – спрашивает Кир.
Он нагоняет меня у крыльца школы, перехватывает поудобнее сумку и зевает. Сегодня особенно холодно. Малышня не учится, и школьный двор кажется пустым. Никто не бесится на горке, не бегает вокруг елок на разминке физ-ры, не опаздывает, поскальзываясь и спотыкаясь. Только уныло бредут старшеклассники. До конца года остается меньше недели, и мы так надеялись на актировку!
– Тебе честно или вежливо?
– Так, я уже понял. Что случилось?
– Блогерша случилась. Помнишь, я писала про Мег? И про то, что она обиделась на отказ?
– И?
– Оценку на «ДваГисе» опустили до единицы с хвостиком. Гугл, Яндекс – туда же. Везде отзывы о том, какие мы ужасные, какой отвратительный кофе, как мы кидаем людей. Комментарии в группе и на канале пришлось закрыть. В личку ломятся толпы желающих позубоскалить. Вот как-то так.
– Трынде-е-ец, – тянет Кир. – Слушай, может, на нее заяву накатать?
– За что? Я смотрела ее посты. Мег ни к чему не призывает, просто делится ситуацией – ее слова. Подписчики сами взялись восстанавливать справедливость. Им невозможно что-то объяснить.
– И не пытайся. Разъяренная толпа не поддается на уговоры. Это мне как-то директор сказал, когда мы чуть спортзал не подожгли. Надо подождать, они угомонятся. А ты с Риткой говорила? Может, она повлияет на подругу?
– Пыталась. Рита со мной не разговаривает. Она считает, я сама виновата и поступила некрасиво. Да, может быть, но я сто раз извинилась! И при чем здесь я? Почему «Магия кофе» должна страдать из-за одного сотрудника?