словиями боевой обстановки, хотя ассортимент питания в немецкой армии был намного разнообразней. В то же время калорийность красноармейского пайка составляла 3450 калорий, а немецкого — всего 2750.
Обеспечение войск вермахта продовольствием во многом зависело от того, сколько запасов продовольствия он смог захватить у нас, а точнее, сколько мы ему оставили. А оставлено было продовольствия довольно-таки много: одних только окружных продовольственных складов — 14. А добавьте сюда 11 баз государственного резерва с запасами продовольствия, оцениваемых в 43 тысячи вагонов456, которые органами государственной власти были переданы в распоряжение продовольственной службы Красной Армии уже тогда, когда их нельзя было эвакуировать. И все это практически в полном объеме, за исключением несколько сот вагонов продовольствия, которые успели уничтожить войска при отходе, досталось врагу. Поэтому данные о том, что в первый период немецкие войска почти что на 100% были обеспечены нашим продовольствием, не выглядят столь уж и неубедительными.
Причем подсчет оставленного войсками Красной Армии продовольствия даже не производился. Так, в докладах командующих фронтами и армиями того периода фигурируют данные только о потерях вооружения, боеприпасов и военно-технического имущества. Кадры кинохроники, на которых показаны горящие хлебные поля Украины и Белоруссии, отображают прежде всего трагедию войны, но абсолютно не свидетельствуют о том, что все было уничтожено врагом. Немецкие войска как раз и не были заинтересованы в том, чтобы весь урожай хлеба и остальных зерновых культур был уничтожен огнем. Сожжено, убрано и вывезено хлеба нами с этих территорий было всего лишь не более десятой части, все остальное было захвачено врагом, который в значительной степени облегчил себе работу по доставке продовольствия: хлеба, различных круп, мяса и т.п. Согласно докладу начальника войск НКВД по охране войскового тыла Юго-Западного фронта полковника Рогатина, ситуация в прифронтовых районах летом 1941 года выглядела следующим образом:
«.. .обмолоченный хлеб лежит в ворохах в поле, в ряде случаев — неукрытым. На 15.8.41 г. государству было сдано не более 2% в счет хлебопоставок.
В то же время отмечается неблагополучное состояние с отправкой хлеба нового урожая ж.д станциями. Так, на станции Хорол скопилось свыше 5 тыс. тонн зерна, приток которого продолжается. Станция же не имеет вагонов для отправки этого зерна»457.
И таких докладов были сотни. Об этом же свидетельствуют и другие документы. В главном историко-теоретическом исследовании, обобщающим гигантскую работу Тыла Красной Армии по всестороннему обеспечению армии и флота в годы Великой Отечественной войны под названием «Тыл Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» констатируется: «В связи с вынужденным отступлением наших войск государство лишилось крупных запасов продовольствия на складах, оказавшихся в оккупированных районах. Из западных приграничных областей не удалось вывезти свыше 70 процентов мобилизационных запасов. Только частично они были обращены на текущее снабжение войск»458.
По неполным данным начальника продотдела Западного фронта интенданта 1 ранга Разина потери запасов продфуража войсками Западного фронта по состоянию на 1 сентября 1941 года достигли 60-70% (табл. 29)459.
Продовольствия, захваченного врагом только в полосе Западного фронта, хватило ему надолго. Так, например, крупы и сахара было оставлено столько, что хватило бы обеспечить по нормам первой категории до конца 1941 года соответственно 75 428 и 86 875 солдат и офицеров. А добавьте сюда государственные запасы продовольствия, оставшиеся на территории, занятой врагом.
Таблица 29
Потери запасов продфуража войсками Западного фронта по состоянию на 1 сентября 1941 года
Можно не сомневаться в том. что все. что не удалось вывезти, было обращено на обеспечение войск противника. Так что в первый год войны немецкая армия в основном питалась тем, что было оставлено Красной Армией при отступлении.
Самозаготовка продовольствия на оккупированной врагом территории производилась следующим образом: в каждом районе назначался особый сельскохозяйственный руководитель (зондерфюрер), который ведал всеми вопросами заготовки продовольствия за счет местных ресурсов. Согласно приказу германского верховного командования зондерфюреры в прифронтовой полосе подчинялись интендантам тех дивизий, в полосе которых они действовали. В районах армейских тылов они подчинялись офицеру штабу соответствующей армии ведающему сельским хозяйством.
Интендант дивизии представлял зондерфюреру заявку на потребное количество продовольствия и фуража. На основании этой заявки зондерфюрер выдавал интенданту ордер в склад или зернохранилище. Помимо интенданства дивизии, в армейском тылу заготовками занимались и офицеры штабов армий, ведающие сельским хозяйством.
Обозно-хозяйственное снабжение к ведению интенданта дивизии не относилось, им ведал первый отдел техники и вооружения (служба квартирмейстера). В дивизии имелись походные кухни на конной тяге — большие с передком (емкостью 250 л) и малые (120 л). В моторизованных частях применялись те же кухни, но смонтированные в кузове автомашин. Кухонь-прицепов на автошасси не было.
Хлеб выпекался в печах, смонтированных на автоприцепах или на конной тяге. Каждая печь выпекала в сутки до 1500 буханок, или 3 тыс. порций. Вес буханки 1400 граммов460. Выпечка производилась без форм. Правда, имеются свидетельства местных жителей, в частности проживавших на территории Наро-Фоминского района, что немцы выпекали хлеб маленькими аккуратными буханочками весом 300—400 граммов.
В вермахте существовали различные нормы отпуска вещевого имущества для частей действующей армии и запасных соединений.
Срока службы вещевого имущества в военное время не было, отпуск осуществлялся по мере необходимости.
Обеспечение личного состава зимним обмундированием подразделялось на плановое и дополнительное. К плановому обеспечению относилось: подшлемник шерстяной, перчатки шерстяные, свитер (для водителей), гетры или шерстяные чурки (для мотоциклистов).
Дополнительное обмундирование составляли:
— вторая шинель на ватине (для ездовых и водителей), надевавшаяся поверх обычной шинели;
— валенки (отпускались в зависимости от наличия);
— варежки из материи;
— теплые кальсоны (выдавались тем. кто не получил второй шинели или комбинезона);
— телогрейка на ватине или меховой жилет;
— длинная шинель на меху (тулуп) для постовых;
— кальсоны и рубахи из бумаги;
— меховые конверты для перевозки раненых зимой.
Кроме того, на период распутицы было предусмотрено выдавать всем мотоциклистам резиновые сапоги и прорезиненные плащи.
Уже позднее, в 1942 году, для солдат, находившихся на переднем крае, а также для водителей, если они не получали вторую шинель, был введен зимний комбинезон на ватине с капюшоном.
Однако в период битвы под Москвой, из-за просчетов немецкого командования со сроками боевых действий против СССР многого из того, что было установлено нормами вещевого довольствия, в наличии не оказалось. Поэтому в первую зиму противник нещадно обобрал местное население на оккупированной территории, изъяв значительное количество хороших теплых вещей. Причем поначалу эта работа проводилась, на первый взгляд, цивилизованным путем: населению за теплые вещи выдавались из казны немецкие деньги, правда, в размерах, явно не соответствовавших стоимости изъятого. Затем, когда морозы начали крепчать, а войска вермахта все больше стали ощущать недостаток теплого обмундирования, эта работа приобрела вид обычного грабежа, о чем свидетельствуют многочислен-
ные инструкции немецких командиров, требовавшие изымать у местного населения в интересах армии все теплые вещи без какой-либо компенсации.
Надо отметить, что в период Московской битвы зимнее обмундирование, которое было положено иметь в соответствии с нормами вещевого довольствия, и то, которое было отобрано у местного населения и собрано в Германии, распределялось между солдатами таким образом, чтобы каждый получил что-либо из теплых вещей. В первую очередь теплое обмундирование поступало в боевые части и на передовую, в последнюю — зимним вещевым имуществом обеспечивались штабные и тыловые работники.
В ходе Московской битвы немецкие командиры самых высоких рангов в своих приказах неоднократно обращали внимание на обеспечение войск теплым имуществом, требуя, чтобы солдаты, сражавшиеся на передовой, были обеспечены им сверх всяких норм. Так, командующий 4-й немецкой армией генерал-лейтенант Г. Хейнрицн в своем приказе на ведение боевых действий от 21 января 1942 года требовал: «...Стремиться обеспечить части маскхалатами, шубами, валенками, двумя подшлемниками, двумя парами перчаток...»461.
Офицеры обмундирования в плановом порядке не получали. Они были обязаны обмундировывать себя на отпускаемые для этого деньги. Кроме денег, каждый офицер получал от командира части ордер на покупку вещей. Таким образом, он мог купить лишь определенные вещи и в определенном количестве. Покупали их в офицерских магазинах, находящихся при армии, как правило, в крупных городах. При срочной надобности они могли купить их в своей части.
Солдат был обязан сам чинить себе белье, пришивать пуговицы, исправлять мелкие повреждения в обмундировании и обуви. В роте по штату был предусмотрен один штатный портной и один штатный сапожник. Они производили ремонт обуви и обмундирования. Все, что нельзя было отремонтировать в роте, сдавалось через батальон в дивизию.