Франческа задохнулась, когда до нее дошло, что он почти проиграл войну с монстром. Это случилось примерно в то же время, когда она приняла решение попытаться стать человеком. Могло ли ее решение повлиять на исход его борьбы? Была ли между ними связь, и не усложнила ли она нечаянно его жизнь?
— Франческа, — проговорил он тихо, ласково, — приходило ли тебе в голову, что мой проигрыш чудовищу повлиял на твое решение? Почему ты продолжаешь винить себя? Именно я был тем, кто обрек тебя на одинокое существование. Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала хоть каплю вины. Ты не виновата. Даже если бы такая связь существовала…
— Что, вероятно, так и было, — перебила его она.
Габриэль кивнул, уступая.
— Может быть, и так. Но по отношению к тебе не может быть никакой вины. Никакой. Я карпатец. Я продержался намного дольше, чем большинство наших мужчин, вероятнее всего, благодаря тебе, благодаря тому факту, что где-то в этом мире была ты. Моя душа знала это. Так что все это время ты давала мне утешение и поддерживала во мне силы.
— Я на тысячи лет младше тебя, — сказала она, а затем разразилась смехом. — Прожив так долго среди людей, думая, как они, знаешь, как глупо это звучит? Мы не совместимы. Ты слишком стар для меня.
Габриэль обнаружил, что тоже смеется. В его сердце было тепло от искренней радости от ее компании. Он нашел поддержку, утешающее спокойствие, которого никогда ранее не испытывал. Очень долго он не чувствовал вообще ничего. Теперь появился свет и смех, яркие цвета и оттенки, и жизнь во всех ее проявлениях. Франческа. Она дала ему все это.
— Я думаю, это замечание граничит с непокорностью. Молодежь может быть такой импульсивной.
— Ты думаешь? — Франческа наклонилась и нашла плоский круглый камень, ее пальцы сжались вокруг него, подушечки пальцев прошлись туда-сюда по его поверхности. — Я довольно хороша в этом. Ты не единственный, кто может пускать камешки. Спорю, что смогу запустить один из них так, что он за десять прыжков пересечет озеро.
Габриэль вздернул бровь.
— Не могу поверить своим ушам. Самонадеянность молодости.
Франческа покачала головой.
— Не молодости, женской силы.
Он издал звук, нечто среднее между смехом и насмешливым рычанием.
— Женской силы? Я никогда не слышал о подобном. Женская магия, может быть, ни никак не женская сила. Что это такое? — поддразнил он.
— Ты напрашиваешься на взбучку, Габриэль, — предупредила она. — Я чемпион.
Он кивнул, направляясь к озеру.
— Покажи мне, во что я ввязываюсь.
— Тебе хочется демонстрации? Я так не думаю. Давай устроим соревнование. Если побеждаю я, спальня за мной. Если побеждаешь ты, то забираешь ее.
Он задумчиво потер переносицу, его черные глаза смеялись.
— Ты пытаешься обманом заставить меня сделать что-то, о чем я буду сожалеть до конца своих дней. Если мы заключим пари, призом будет кое-что другое, а не спальня. Если проиграю, я буду расчесывать твои волосы каждый восход в течение месяца. Если проиграешь ты, то будешь расчесывать мои волосы точно такой же период времени.
— Что за дурацкая ставка? — требовательно спросила Франческа, смеясь. Она не могла ничего с собой поделать. Он был слишком смазлив для его же собственного блага. В его черных глазах танцевали огоньки, и несмотря на всю ее решимость не испытывать к нему влечения, она находила его ужасно сексуальным. Едва это описание появилось в ее мыслях, она сразу же отодвинула его, но предательский румянец окрасил ее кожу.
Она не собиралась вновь давать ему доступ к своему телу. Это не имело ничего общего с любовью, это было лишь влечение и карпатская жаркая страсть. Ей хотелось кого-то, кто желал бы ее ради нее самой, а не потому, что должен был обладать ею. Не потому, что у него не было в этом вопросе выбора. Всего лишь раз, прежде чем она покинет мир, ей хотелось почувствовать себя любимой. Действительно любимой. Ради самой себя.
— Франческа, — вот и все, что он сказал. Ее имя. В его голосе слышалась боль. Бархатистый соблазн. Черная магия.
Она закрыла глаза, скрывая непрошеные слезы.
— Не надо, Габриэль. Не прикидывайся предо мной. Я больше не человек. Я знаю твои мысли.
— Ты никогда не была человеком, милая. Возможно, частично, но не полноценным человеком. Ты принадлежишь моему миру. Ты делала вещи, на которые другие были не способны, и я почитаю тебя, но ты была рождена второй половинкой моей души. Ты действительно думаешь, что я не люблю и не уважаю тебя ради тебя самой? Что я не знаю — ты лучше, чем самый хороший врач или любой другой человек или карпатец, если на то пошло? Я вижу, что находится в твоем сердце и в твоей душе. Я должен был бы быть там все эти годы, защищая тебя, заботясь о тебе, создавая с тобой семью. Наказывай меня, обвиняй, я заслуживаю этого, но не думай, что тебя нельзя любить или что тебя невозможно полюбить ради тебя самой.
Искренность его слов разбивала Франческе сердце. Она не могла прикоснуться к его сознанию, если сделает это, ее самообладание будет разрушено. Она прошла через многое — осознание того, что он жив, обмен кровью, который навсегда забрал у нее солнце, жизненно важный опыт занятия с ним любовью, ужасное испытание двумя пациентами в больнице. Брайс. Томпсон. Все это.
Он приблизился к ней скользящей походкой. Сочетание в нем власти и грации, такой плавной, захватывало дух. Он двигался подобно животному, огромному волку, молчаливо преследующему свою жертву. Она закрыла глаза, когда его рука обхватила ее за шею. Восхитительно нежно. Собственнически.
— Я не пытаюсь завладеть твоей жизнью, я только хочу разделить ее. Я прошу шанс. Только один. Шанс. Ты не планировала заканчивать жизнь еще в течение нескольких лет. Раздели эти годы со мной. Позволь мне попытаться исправить несправедливость того, как я поступил с тобой.
— Не надо жалеть меня, Габриэль. Я не вынесу, если ты будешь жалеть меня. Я прожила хорошую жизнь, действительно замечательную для женщины нашей расы, — она слегка отступила.
Его рука у нее на затылке напряглась.
— Ты красивая женщина, Франческа, с многочисленными талантами. Здесь не о чем жалеть. В любом случае, нам нет необходимости обсуждать этот вопрос сейчас. В последнее время на тебя навалилось слишком много проблем. Последнее, в чем ты нуждаешься, это беспокойство о том, что чувствует к тебе незнакомец, и что ты сделала или не сделала, чтобы быть обязанной ему, — его рука нежно прошлась по ее шелковистым волосам в небольшой ласке. — Я знаю, кем являюсь для тебя прямо сейчас — незнакомцем. Дай мне шанс стать твоим другом.
От прикосновения его руки водоворот тепла спиралью прошелся по ее телу. Может быть это было потому, что он понял, ей нужно время, и позаботился, чтобы дать ей его.
— Я думаю, это неплохая идея, — ответила она. Тревожные колокольчики прозвенели в ее голове. Он был чересчур красив, слишком вежлив. Слишком всё. Что делать, если ему, в конце концов, удастся похитить ее сердце?.. Она устала и хотела домой.
Габриэль подавил неожиданный всплеск триумфа, за который ему было очень стыдно. Он улыбнулся ей, проблеск белых зубов смягчил твердые уголки его рта.
— Ты не ответила мне. Ты согласна на пари?
Она кивнула, отчаянно стараясь сменить тему.
— Прекрасно, я заключу с тобой пари, но только потому, что ты никогда не сталкивался с настоящей женской силой, — на этот раз, когда она отодвинулась от него, он позволил ей отступить. Франческа старательно избегала смотреть на него, вместо этого сконцентрировавшись на поверхности озера и своем камне. И потом она быстрым движением запястья заставила камень запрыгать по водной глади. Точно десять прыжков.
Она не могла сдержаться и не улыбнуться Габриэлю с чувством превосходства. Настала его очередь подбирать подходящий камень. Точную форму которого от ее взгляда скрыли его большие руки.
— Я должен заставить его прыгнуть одиннадцать раз, чтобы выиграть?
Она торжественно кивнула.
— Совершенно верно.
Он снова улыбнулся. На этот раз это была определенно улыбка хищника. Грешная. Сексуальная. В общем, слишком соблазнительная. Франческа вздернула подбородок и заставила себя отвести свой обожающий взгляд от его совершенного тела к сияющей поверхности озера. Почему он должен выглядеть таким донельзя мужественным? Его тело состояло из одних мускулов, было крепким и выглядело слишком хорошо.
— Я жду, — сказала она, прекрасно сознавая, как близко он стоит к ней. Чувствуя его запах. Его вкус. Ей хотелось застонать, но вместо этого она непоколебимо смотрела на воду, делая вид, что его близость ни капли ее не волнует.
Камень выскочил из его руки так быстро, что она услышала только его жужжание в воздухе. Он легко и плавно заскользил по воде, прыжок за прыжком, словно чехарда[2] на воде. Он прыгал и прыгал, пока не пересек все озеро и не упал на противоположный берег.
— Ну, — задумчиво протянул он, с чисто мужской насмешкой в голосе, — я бы сказал, что все ясно. Двадцать два скачка на протяжении всего пути к противоположному берегу, — это прозвучало очень самодовольно. — Думаю, ты будешь моей рабыней, расчесывая мои волосы каждый подъем.
Франческа покачала головой.
— Что я думаю, так это, что ты подстроил это пари. Ты сделал что-то, чтобы выиграть.
— Это называется практика. Я провел уйму времени, бросая камни по воде.
Франческа тихо рассмеялась.
— Ты не говоришь мне правды, Габриэль. Я не верю, что ты когда-нибудь в своей жизни бросал камни до этого момента. Ты разыгрываешь меня.
— Думаешь? — невинно спросил он. Слишком невинно.
— Ты сам знаешь, что это так. Просто, чтобы выиграть глупое пари. Не могу поверить тебе.
Он протянул руку и заправил своенравную прядку ей за ухо, заставив ее сердце дико подпрыгнуть.
— Это было не просто глупое пари, милая, это был способ заставить тебя расчесывать мои волосы. Никто раньше не делал этого для меня, и я подумал, что жажду такого внимания, — он снова потер переносицу и улыбнулся ей, словно мальчишка. — Я как-то попросил сделать это Люциана, но он пригрозил избить меня до крови, — он пожал своими широкими плечами. — Некоторые вещи не стоят этого, знаешь ли.