Я скинул одеяло с кровати.
— Тара? Ты где?!
Полыхнула молния, осветив спальню жуткой синей вспышкой. Тары в комнате не было. Снаружи продолжала звучать музыка. Я услышал, как в коридоре скрипнул дощатый пол. Тень моей жены медленно скользила по стене лестничного пролета.
— Тара!
Воодушевленный криком, Большой Стив спрыгнул с кровати и, цокая когтями по паркету, бросился к двери, не переставая рычать. Он даже не замедлился перед лестницей.
Я побежал за ними, задержавшись, чтобы выхватить бейсбольную биту из-под кровати. Тара не одобряла оружия и не позволяла мне хранить его в доме. Еще будучи беременной, она попросила меня избавиться от ружей, чтобы в будущем наш ребенок на них случайно не наткнулся. Тогда я согласился, а после выкидышей обсуждение этого вопроса только напомнило бы нам о потере, но сейчас, бегая по спальне в одной пижаме и размахивая битой как мечом, я жалел, что так и не завел тот разговор снова.
Пол обжег холодом босые ступни. Добравшись до перил, я снова позвал жену.
Тара стояла у входной двери. Большой Стив крепко вцепился зубами в подол ее ночной рубашки и изо всех сил тянул на себя. Тара его даже не замечала.
— Тара, стой!
Я бежал, перепрыгивая через две ступеньки, и рухнул бы, если бы не держался как следует. Большой Стив пытался оттащить Тару от двери. Она будто не чувствовала сопротивления. В тот миг, когда я наконец-то добрался до нее, она молча распахнула дверь.
Бросив бейсбольную биту, я развернул Тару к себе. Большой Стив отпустил подол, понюхал ночной воздух, пробравшийся сквозь открытую дверь, и скуля отступил назад. На улице шумел дождь.
— Тара! Что ты делаешь?!
Я встряхнул ее.
Она смотрела сквозь меня, будто в прихожей никого не было. Я усадил ее на диван, но она тут же встала и снова пошла к открытой двери. Большой Стив беспокойно наблюдал за нами.
Стоило нам вернуться к дивану, как снова запела пастушья флейта. Член высунулся из пижамы, но мне было наплевать. Я подбежал к двери и выглянул наружу. Пустынную Мэйн-стрит заливал дождь. Никакого движения, кроме воды, хлещущей из ливневого стока. Листья и сломанные ветки усыпали оба тротуара. Уличные фонари не горели, всё тонуло во мраке. Звучала треклятая музыка, и шла она с нашего заднего двора.
Я хотел вернуться в гостиную, но столкнулся с Тарой, которая пыталась вернуться в прихожую к входной двери. Я мягко толкнул ее назад. Щелкнул замок, звякнула цепочка, занимая положенное место. Мои руки бешено дрожали.
— Тара, ты меня слышишь?
— Да, — ее голос был сонным и бесцветным.
— Ты должна остаться внутри, милая. Можешь это сделать для меня?
— Нет, — она медленно покачала головой. — Я ему нужна.
Желудок скрутило.
— Кому, Тара? Кому ты нужна?
— Хайлиниусу.
— Кто это?
— Моя любовь.
— Зачем ты ему нужна?
Она схватила мою руку и сунула под ночную рубашку. Трусики промокли насквозь, а клитор неприлично набух. Я отдернул руку.
Тара улыбнулась.
— Видишь, что он со мной делает? Ты так не можешь. Я пойду с ним.
— Сядь, — сказал я ей, но подчинился Большой Стив.
Я потащил Тару к дивану. Она сопротивлялась изо всех сил: била меня по щекам, царапала и дергала за волосы.
Щеки горели, грудь расцвела кровавыми бороздами. Я вытер кровь и с тревогой уставился на Тару. Желание ударить в ответ было нестерпимым, но я проглотил свой гнев.
Флейта продолжала петь. Большой Стив завыл.
— Какого черта с тобой случилось, Тара?
Она хихикнула.
— Я хочу его. Очень хочу. Он мне нужен.
— Да ну нахер.
Схватив бейсбольную биту, я ринулся к задней двери. Бита так и норовила выскользнуть из вспотевших ладоней, но я лишь крепче вцепился в нее. Большой Стив шел за мной, но стоило открыть дверь, как он тут же отступил назад, под защиту стен. Я вышел наружу. Дождь обрушился на меня, кровь ручейками бежала по груди. Я зашел за угол дома и замер.
Между моим двором и домом Дейла стоял сатир и играл на флейте. Закрыв глаза, он слегка покачивался в такт музыке. К нему приближалась Клодин, вытянув руки, словно собираясь обнять любовника. Она жадно облизывала губы. Тонкая футболка и трусики льнули к ее телу, как вторая кожа, и хотя ее немолодая грудь уже обвисла, возбужденные соски гордо торчали под влажной тканью.
— Хайлиниус, — завизжала Клодин от радости. — Я здесь!
Краем глаза я заметил движение и развернулся как раз в тот момент, когда Тара промчалась мимо. Я попытался схватить ее, но мокрые пальцы только скользнули по коже. Вдвоем они упали на колени у ног сатира. Массивный член болтался в сантиметре от их лиц и, невзирая на сверхъестественность ситуации, меня переполнила чистейшая ревность, когда я увидел в глазах Тары восхищение.
— Тара? — мой голос сорвался.
Сатир открыл глаза и улыбаясь посмотрел вниз. Тара вытянула руки и принялась за его член. Клодин присоединилась. Дождь ручьями стекал по их волосам.
Моя ревность превратилась в бешенство.
— Отвяжись от моей жены, ублюдок!
Подняв биту, я шагнул вперед. Взгляд сатира метнулся ко мне.
— Не приближайся, — предупредил зверь. Его голос шуршал, как гравий.
— Тара, — крикнул я. — Отойди от него!
Вместо этого моя жена сомкнула губы на головке чудовищного пениса, а Клодин принялась вылизывать ствол. Их руки гладили плотный мокрый мех на бедрах и поддерживали по огромному, размером со сливу, яйцу.
Дейл выбежал наружу в развевающемся по ветру халате и с карабином в трясущихся руках. Он забыл очки и теперь подслеповато щурился, пытаясь разглядеть, что творится во дворе. Когда он понял, чем занимаются наши женщины, его челюсть буквально отвисла.
— Сукин сын… — Он задыхался от ярости. — Клодин…
Дейл вскинул ружье на плечо и прищурился, пытаясь прицелиться сквозь ливень.
— Пошел прочь от моей жены! — я подошел ближе, держа бейсбольную биту над головой, готовый выбить из него всё дерьмо.
Тара вдруг повернулась ко мне, всё еще с членом во рту. Ее левая щека распухла, как у спрятавшего орех бурундука. Она освободила рот и улыбнулась. С ее губ капал предэякулят.
— Я хочу детей, Адам, а ты мне их дать не можешь. Ты испорчен. Ты слаб. Поэтому они умерли. Хайлиниус может подарить мне сильных и здоровых детей.
Закончив, она вернулась к сатиру. Ее голова заходила ходуном.
Я издал сдавленный стон. Слезы брызнули из глаз и смешались с каплями дождя на лице.
— Ты, сука…
Клодин стянула трусики и встала на четвереньки, подставляя чудовищу задницу и влагалище. Ее пальцы впились во влажную траву.
— И я, — простонала она. — Я тоже хочу тебя, Хайлиниус. Внутри себя. Мой муж давно потерял свою силу.
Дейл щелкнул предохранителем.
— Адам, отойди от них.
Уши сатира дрогнули, и он отскочил назад. Его огромный пенис выскочил изо рта Тары с влажным приглушенным чпоком. В глазах моей жены вспыхнуло разочарование.
— Ты прервал мои утехи второй раз, — сказал Хайлиниус, пристально глядя на меня. — Я помню твой запах. Я должен продолжить свой род, того же хочет и твоя жена. Настало время для моего вида снова жить и ходить по лесам земли.
Он повернулся к Дейлу. Его смех проглотил взрыв грома.
— А ты, — продолжил Хайлиниус. — Ты старый и слабый. Ты не можешь дать ей того, чего она хочет. Ни один из вас не может. Так почему же вам не позволить мне поделиться с ними плодами чресел моих?
Пальцы стиснули биту. Клодин, стоя на четвереньках, терпеливо ожидала совокупления, а Тара возобновила служение. Дейл стоял, бормоча молитву Господу.
— Дейл, — крикнул я, — чего ты ждешь? Пристрели этого козла!
— Я не могу! Боюсь задеть их!
Вспышка осветила сатира: он выгнулся, выпятив бедра вперед, будто повторял изгибы молнии.
— Целься выше, — заорал я. — Стреляй!
Сатир указал на меня пальцем с ногтем, похожим на коготь.
— Я вернусь за тобой, сын Адама.
Я задумался, откуда он знает мое имя, но быстро понял, что он имел в виду библейского Адама.
Дейл нажал на курок. Приклад врезался ему в плечо, из ствола вырвалось облачко дыма. Пуля угодила в мой сарай. В ушах зазвенело. Хайлиниус метнулся в сторону переулка и исчез в темноте.
— Я попал? — Дейл пялился в сплошную стену дождя.
— Нет, — я поник. — Он ушел.
Тара и Клодин, спотыкаясь, пытались последовать за Хайлиниусом. Я бросился к Таре, схватил ее за талию и поднял с земли.
Она сопротивлялась. Резкий мускусный запах ударил в лицо.
Меня передернуло, когда я понял, чем пахнет у нее изо рта.
Я отвернулся.
— Они всё еще под заклинанием, — сказал Дейл. — Что нам делать?
— Хайлиниус, — кричала Клодин. — Вернись!
Дейл бросил ружье и удерживал ее изо всех сил. Вдруг обе женщины обмякли.
— Адам? — Тара моргнула, словно только что проснулась. — Ч… что происходит?
— Всё хорошо, милая, не переживай.
Я обнял ее.
— Почему мы… на улице? — прошептала она. — Что случилось?
Я чувствовал запах сатира. Закрыв глаза, прижал ее к себе еще крепче. Клодин цеплялась за Дейла и рыдала от страха.
Стрельба разбудила соседей. В домах вокруг загорались огни. Через минуту Мерл, Клифф и Кори очутились на заднем дворе. Мерл, одетый в потрепанные тренировочные штаны и футболку, держал в руках «Кольт» и фонарик. Клифф, без рубашки, но в джинсах, держал клюшку для гольфа. Кори был в одних трусах. Красные глаза выдавали его с головой. Все трое были в замешательстве. Поначалу они таращились на наших полуодетых жен, пока не догадались отвести взгляд.
— Кто стрелял? — спросил Мерл. — Что происходит?
— Он был здесь, — сказал я им. — Эта тварь. Сатир. Он приходил за Тарой и Клодин.
Тара пробормотала:
— Какая тварь?
— Они в порядке? — растерянно спросил Мерл.
Я пожал плечами.
— Надеюсь.
Клифф огляделся.
— И где сатир сейчас?
— Ушел, — сказал Дейл, поддерживая Клодин одной рукой. — Я выстрелил в него, но промахнулся. Плохо было видно. Он убежал в сторону парка.