Андрей ЗверевТёмная половина
– Оленька, ты ещё не готова? Ну как так?! – всплёскивает руками бабушка. – Одевайся скорее, на электричку опоздаем.
– Одеваюсь, одеваюсь!
Опоздать нам никак нельзя, потому что именно сегодня… Но… Лучше давайте с самого начала!
Меня зовут Оля. Родителей своих я не помню. Погибли они в пожаре, когда мне три года было. С тех пор меня бабушка воспитывала. Бабушка у меня не простая, она – волшебница, одна из самых сильных. В нашей семье все такие. Есть чародеи, которые лечить могут, есть такие, что стихиями управляют, кого-то звери да птицы слушаются, а мы, Марьяновы, универсалы. И подлечить можем, и дождик наколдовать, и костёр силой мысли разжечь, и ещё много чего. Я тоже сильная, только нужно научиться этой силой пользоваться. Так бабушка сказала, после того, как пятилетняя я впервые способности магические проявила, тот дуб на лесной опушке молнией шандарахнув. После этого бабуля основательно взялась за моё обучение.
– Сила наша – это прежде всего ответственность, – любила она повторять. – Без ответственности не волшебница ты, а беда ходячая. Такие бедовые силу во зло используют, чтобы до власти да богатства дорваться, или служат тем, кто дорваться хочет.
– А зачем же тогда сила нужна? – спрашивала я, глазками хлопая.
– А чтобы в мире равновесие поддерживать через помощь людям и светлое знание, – объясняла бабушка. – Потому что зла в этом мире и так полно с начала времён, его творить ума много не надо. А вот чтобы чего-то хорошее сделать, да за просто так, без помыслов корыстных – это не каждый может. Тут характер нужен. Потому прежде всего самого себя познать надо и тёмную свою половину усмирить.
– А если у меня её нет, – говорила я, – тёмной половины-то?
– Тёмная половина, внучка, это тебе не веснушки, – грустно улыбалась бабуля и целовала меня в конопатый нос, – она у всех есть.
В общем, бабушка моя старалась из меня настоящую волшебницу сделать. Слово «ведьма», как нас обычно называли, она не любила. Хоть и не обижалась. «Чего с дураков взять, – говорила обычно, – им что ведьма, что волшебница, что ворожея – один чёрт».
Так и жила я с бабулей в кирпичном двухэтажном домике на краю посёлка городского типа, премудростям всяческим колдовским обучаясь да программу начальных классов средней школы осваивая, пока мне десять не исполнилось. А там повезла меня бабушка в город.
Пришло время в магическую гимназию поступать.
***
Я волнуюсь, конечно, и даже побаиваюсь немножко. С одной стороны – радостно, что скоро жизнь моя изменится, что в большом городе жить буду, а с другой – а ну как не сдам я эти дурацкие экзамены? Всю дорогу, пока ехали в электричке, бабуля меня успокаивала.
– Первый этап вообще ерунда – математика и русский! Ну что ты, слово «парашют» неправильно напишешь или пять на пять перемножить не смогёшь?
– Смогу, конечно! – возмущаюсь я.
– Ну и всё!
Бабуля легкомысленно машет рукой и добавляет:
– Non preoccuparti, piccolina! Sei bravissima.
Типа, не волнуйся, малявка! Ты у меня умница.
Любит она иногда родной язык вспомнить, хоть и давно уж ей русская речь такой же своей стала. Но, всегда говорит ба, мы не должны забывать о своих корнях. Вот и меня как-то между делом научила. Потому я в такие моменты сама не замечаю, как автоматически на итальянский переключаюсь.
– È una parola! – отвечаю. Мол, легко тебе говорить!
***
Бабуля моя, Джульетта Карловна, сто с лишним лет назад, когда совсем молоденькой ведьмочкой была, сбежала с родной Сицилии. Сбежала, потому что какой-то злой дядька, «мафиоза» по-итальянски, хотел бабулечку против её воли в жёны взять. Она пыталась его отговорить по-хорошему, мафиозу эту, а тот ни в какую! «Хочу, – орёт, – кара мия, чтобы ты была моей!» и всё тут!
Как там, она говорила, его звали?! М-м-м… То ли Дон Кабанини, то ли Дон Карнавале…
Короче, она тогда со стихиями ещё не очень хорошо управлялась и вместо ледяного душа, чтобы пылкого дона остудить, заморозку наколдовала. Такую сейчас «шоковой» называют.
И вот стоит она у себя во дворе, смотрит на запечаталённого в ледяной глыбе в момент наивысшей ажиотации да бешеной жестикуляции Дона Козлини этого и гадает, что будет, когда он оттает. По-любому выходило, что ничего хорошего! У них на Сицилии каждому известно было – мафия не прощает ни отказа, ни, тем более, шоковой заморозки! Собрала она вещички по-быстрому и с первым паромом на материк в Неаполь умотала, а уж оттуда её след, как говорится, и простыл. Или остыл. Не важно, в общем. Поспрашивала в порту, какой корабль отходит пораньше да подальше, и села, особо не вникая. Так и оказалась в Москве. Сначала не понравилось: всё чужое, холодно, страшно и снег, прости господи… Революция, опять же. А потом язык выучила, самовар с валенками купила, обвыклась и затянула её Россия-матушка. Всерьёз и надолго.
Времена были интересные, так что бабулины приключения на этом только начинались. Хотя она редко чего рассказывает. Говорит, что мала я ещё. Так, иногда фотоальбомы старые вместе рассматриваем. Запомнилась мне фотка, где она в чёрной кожаной куртке с наганом в руке стоит, а рядом красавец-военный – белый китель, грудь в орденах, а усищщи – мамочки мои, как их забыть! – одной рукой её обнимает, а другой саблей вверх тянется. Вроде как салютует. И улыбаются оба счастливые! А на обороте той фотокарточки надпись поблёкшими чернилами «Юле от Сёмы на долгую память!» И сердечко, стрелой пробитое, нарисовано.
***
В общем, доехали мы. Идём через жэ-дэ вокзал, а со всех сторон таксисты зазывают. Бабушка одному их них – высокому темноволосому парню крепкого телосложения – наши сумки в руки:
– Отвезите нас, пожалуйста, молодой человек, по адресу улица Звёздная, дом семь.
– Отчего ж не отвезти, – смеётся тот, – любой каприз за ваши деньги.
– Средствами располагаем, не волновайтесь! – улыбается Джульетта Карловна. Любит она иногда как-то смешно выразиться, мол, это её веселит.
Сели мы в «Ладу Калину» строгой серой масти, да помчались покорять мою альма-матер будущую.
– В гости приехали? – спрашивает таксист, поглядывая на нас в зеркало заднего вида.
– Учиться, – говорит бабушка и добавляет с гордостью, – в школу для одарённых детей.
И зыркает на меня со значением. Помню, помню – обычным людям про чародеев знать не положено. Для их же блага – меньше знаешь, крепче спишь.
– Здорово! – одобрительно кивает таксист и продолжает мечтательно – Эх, школьные годы… Золотое время! Помню, как мы с пацанами классе в пятом или шестом, сейчас уже как скажешь-то, да и не важно это, короче, сбежали мы с уроков сразу после большой перемены, как пообедали, и понеслись на речку, решили первое в том году купание устроить, а уж конец учебного года был, май месяц, вода тёплая, и мы такие портфели побросали и давай…
Таксист тараторит без остановки и что-то есть в его голосе… Убаюкивающее… Кресло подо мной будто пластилиновое становится, я проваливаюсь куда-то вглубь него, в уютную мягкую, как вата, дремоту, из которой не хочется возвращаться… Краем глаза вижу, что бабушка уже отключилась и похрапывает, свесив голову на грудь. Чувствую: что-то не так, неправильное что-то происходит. Но голос таксиста словно плюшевый молот вбивает меня в сон всё сильнее и сильнее. Подушечку бы мне… Ладно, бабушка тоже подойдет. Последнее, что я вижу, прежде чем положить голову ей на колени и улететь в мир грёз – это отражённые в зеркале сплошь угольно-чёрные глаза таксиста.
***
– Чего тебе нужно от нас, демон?!
Слышу бабушкин голос, едва разлепив веки. Оглядываюсь. И куда это мы попали? Какое-то серое пустое здание без окон. Склад, наверное, или что-то вроде того. Только в углу, где мы с бабулей на диване продавленом очнулись, кое-как всё обустроено. Стол, несколько стульев, холодильник старый облупленный. Мы по рукам и ногам связаны, а таксист, который совсем не таксист, сидит, гад, напротив нас и скалится довольно. Глазища чёрные-пречёрные, черты лица уж и не очень человеческие – как-то огрубели и заострились, что ли. Зубы, кстати, тоже. Заострились, в смысле. Видимо, расслабился демон за неимением необходимости личину удерживать. Ага, вон и кожа зеленоватым отливать начинает.
– Спокойно, ведьма… Скоро объявится Хозяин и всё узнаешь!
Голос у него уже не такой приятный и совсем не успокаивающий.
То, что нас связали на совесть, я сразу поняла, как только конечностями шевельнуть попыталась. Следующим на ум пришло, естественно, колдовством воспользоваться. Только вот ничего не получилось. И лишь повнимательнее взглянув на бабушку, я поняла, насколько серьёзно мы влипли! Сейчас на её шее, и на моей тоже, ошейник из голубоватого металла красовался. Ночной кошмар любого чародея! Двимерит! Тот самый, который способности магические блокирует!
– Бабушка! – пищу испуганно.
– Очнулась, – смотрит на меня ба, – Ничего не бойся, всё будет хорошо!
Легко ей говорить: «Не бойся!» Меня ещё ни разу демоны не похищали. Да и не-демоны тоже, если на то пошло. Очень трудно мне сейчас не бояться, особенно магии не чувствуя!
Тут воздух перед нами задрожал и в клубах вонючего дыма, от которого у меня глаза заслезились, появилась высокая фигура в чёрном балахоне. Из-под темноты капюшона глаза белым неживым светом мерцают.
– Приветствую тебя, Хозяин! – таксист-демон вскочил со стула и опустился на одно колено, склонив голову с проклюнувшимися рожками. С каждой минутой в нём оставалось всё меньше человеческого.
– Ты славно поработал, Храпос! – прокаркал жуткий гость и сбросил капюшон, скрывавший его лицо. Лицо неупокоенного мертвеца. Так в ужастиках всяких зомби показывают. Мертвенно-бледное, покрытое шрамами и гноящимися язвами – оно вызывало отвращение и ужас. Я даже зажмурилась.
– Ну вот мы и встретились, ведьма! Теперь тебе не уйти!
– Сабнак! – прошипела бабуля.
Ни разу не слышала столько злости в её голосе!