– Втягивать! Скажешь тоже! Чёрная, знаешь ли, это не только твоя проблема. Если она и вправду делает эти ужасные браслеты, то к ней есть вопросы у меня, у Мариса, у каждого из нам подобных. Не изводи себя всякими глупостями! На тебе и так лица нет.
Альба долго и внимательно вглядывалась в лицо Сергоса, так что ему даже стало не по себе. Её зрачки были маленькими и острыми, а кольца вокруг радужки, наоборот, ещё более широкими, чем обычно, хотя по всем правилам в свете огня, в полумраке, зрачки должны были расшириться.
– Сергос, ты понимаешь, что я сделала с Винсом? – наконец спросила она.
– Да, – ответил он, глядя ей в глаза.
Ответил быстро, будто бы и ждал этого вопроса.
– Ты взяла его жизнь. И спасла наши, – добавил он, выдержав короткую паузу.
– Я лишила его душу посмертия. Она сгорела, наполнив меня Силой, – Альба опустила глаза.
– Ну, необязательно…
– Я видела, как его душа вспыхнула, высвободив Силу.
Интонация, с которой она это произнесла, не терпела никаких возражений. Сергос решил не юлить.
– Скорей всего, ты права. Душа Винса сгорела. Сила высвободилась и рассеялась. Он, считай, умер дважды. Это ужасно. Но винить себя не стоит. Мы все были бы мертвы, не сотвори ты этого заклятия.
– Это очень тёмная магия, Сергос. Я даже не знаю, откуда во мне это. Никто меня этому не учил, я сама не училась. Я просто знала, как это сделать. Мне страшно, – она взглянула на него, – вдруг речи Черной про скверну – это правда, и я опасна.
– Речи Черной про скверну – бред сумасшедшей. Ты спасла наши жизни. По Винсу мы будем скорбеть, мне его очень жаль, он был неплохим человеком. Всё, – отчеканил Сергос. – А то, что ты не знаешь, откуда это заклятие, – продолжил он, – так ничего удивительного. Мы мало что про себя знаем. Гианы вон известны лет двести, а мы только сегодня узнали, что они разумны. И вполне возможно, что мы единственные это знаем. И я, когда в той пещере изгонял гианьих детей, откуда я знал, как их изгнать? Меня этому не учили. Заклятье сплелось и всё. Когда-нибудь, надеюсь, мы разберёмся с этим, а пока примем как данность.
– Ты правда думаешь, что я поступила верно и другого пути не было?
«Нашла, у кого спрашивать», – промелькнуло у него в голове. «Даже если бы ты пила кровь невинных младенцев поутру, я бы оправдал тебя».
– Правда, – кивнул Сергос, – в бою всегда верное то решение, что было принято. Не изводи себя.
Набравшись смелости, он взял её руки в свои.
Альба вздрогнула, удивлённо глянула на руки, медленно подняла глаза на Сергоса.
– А говорила, не холодно, – у Сергоса во рту вдруг все пересохло, и он сам удивился хриплости своего голоса, – руки ледяные.
– Так, принимайте ужин! – прогремел голос Мариса за спиной.
Сергос отпрыгнул от Альбы так, что едва не угодил в костёр.
Марис улыбался широчайшей из своих улыбок и держал на вытянутой руке мешок, при близком рассмотрении оказавшийся его свёрнутым плащом. С мешка стекала вода.
– Вот! – Марис опустил свою ношу на землю у костра, развернул.
Внутри оказалось с десяток рыбин с искрящейся розоватой чешуёй.
– Это ты голыми руками столько наловил? – удивилась Альба.
– Ну, почти, – Марис смешно поводил руками в воздухе перед собой, – можно сказать, что и так. Только предварительно пришлось оглушить рыбу магией.
– А что в этот раз она сама не повыбрасывалась на берег, сражённая твоим обаянием? – пошутил Сергос, чтобы как-то скрыть своё смущение.
– Как ты мог заметить, друг мой, я сейчас немного уставший и не в лучшем своём виде. В этот раз одним обаянием обойтись мне не удалось.
Улыбка не сходила с лица Мариса и Сергос никак не мог понять: его друг так радуется добыче, или успел что-то увидеть, или всё сразу.
– Плащ теперь будет разить рыбой за версту, – заметил Сергос.
– А вот и цени, на какие жертвы я готов идти, чтобы не оставить друзей голодными, – парировал Марис.
– Можно было не вылавливать всю рыбу в реке и завернуть её в какие-нибудь листья. И плащ бы не пострадал, – Сергос всё никак не мог остановиться в своих остротах.
– Тогда не было бы никакой жертвы во имя дружбы. Неинтересно, – Марис скорчил забавную мину. – А плащ я сейчас высушу над огнём.
– И он будет вонять не рыбой, а костром, – Альба решила не оставаться в стороне от их словесной баталии.
– И ты туда же? – деланно возмутился Марис. – Вот от кого-кого, а от тебя не ожидал.
Альба не выдержала его нарочито серьёзного взгляда и рассмеялась. Марис опробовал этот же взгляд на Сергосе и, спустя мгновение, они уже хохотали втроём.
Рыбу почистили, накололи на ветки и пожарили. Походный ужин вышел очень даже неплохим.
– Я вот всё думаю теперь, – Марис обгрызал чуть подгоревшее рыбье мясо с ветки, – если гианы разумные создания, то, возможно, что и другие духи тоже? Или нет?
– Трудно сказать, – пожал плечами Сергос. – Гианы всегда отличались от остальных Существ. Постоянная форма, обряды опять же. Вообще, конечно, странно, что тот, кто видел хоть раз гианью свадьбу своими глазами, не задумался о том, что это не просто хаотичное кормление духов. Кто-то же видел и рассказывал другим, раз нам с вами об этом известно.
– Может, не досматривал до конца и сбегал в самом начале? – предположил Марис, – Я бы, честно говоря, без особой необходимости это действо не досматривал. К тому же, они, по-моему, особо своим разумом не светят. Это с нами что-то разоткровенничались, – Марис усмехнулся. – Никогда бы не подумал, что твоё трепетное отношение к природе обернётся вот так и спасёт наши шкуры.
– Сам поражаюсь. Я вообще ещё до конца не уверен, что всё, что случилось в Тихом лесу – это не сон. Мысль о том, что мы всё-таки перебрали на ярмарке и сейчас спим где-то в доме Клеменса, нет-нет, да и стучится мне в голову.
– Я тогда сплю всю последнюю неделю, – Альба вытянула руки к костру, – и почти всё время мне снятся кошмары.
– Ну, ты у нас – случай явно особый, – махнул рукой Марис. – Ты как вообще до этого всего жила, спокойно? Или у тебя все время вокруг вихрь событий?
Альба повернулась к Марису, прищурилась. Потом пожала плечами.
– Спокойно. Обычно. Мама умерла рано, мы с отцом жили вдвоём. Он путешествовал, занимался исследованиями, я практиковалась в магии, лечила детей соседских, вела хозяйство. Всё.
– Значит, сразу ворохом выбираешь, – заключил Марис. – А Чёрная эта, у тебя есть предположения, почему она так жаждет тебя уничтожить?
– Нет. Я не знаю, кто она. И никогда раньше я с ней не встречалась.
– А вот она тебя знает, – задумчиво проговорил Марис. – Или, что больше похоже на правду, знает твоего отца. Интересно, – протянул он. – Ладно, доберёмся до неё и всё выясним.
– Кстати, про доберёмся до неё, – вмешался Сергос, – какой у нас вообще план?
– А никакого, – отмахнулся Марис. – Нужно быть готовыми ко всему, а разбираться будем на месте.
– Прекрасный план, Марис!
– Нет, а что ты хочешь? Какого плана ждёшь? Мы знать не знаем, с кем имеем дело. В ней силищи как в лавине. Всё, на что мы можем рассчитывать, так это то, что заклятие Альбы её зацепило и ослабило. Иначе, думаю, она бы не убегала из Тихого леса, а завершила начатое. Ну, и самое главное – если Альба смогла её ударить, значит, с ней можно бороться. Эта мысль меня прям воодушевляет, а то в какой-то момент боя с ней я, признаться, совсем отчаялся.
Марис перевёл дыхание.
– Я знаю одно, – продолжил он, – её надо найти и обезвредить. Иначе Альба никогда не будет в безопасности, а тёмные браслеты так и будут разбросаны по свету и каждая сволочь сможет ими воспользоваться. А плана у меня нет, – Марис развёл руками, – но я костьми лягу, а эту чокнутую угомоню. Вот. Предлагаю ложиться спать. Я дежурю первым.
– И то верно, – Сергос хлопнул себя по ногам. – В конце концов, когда у нас с тобой был план?
Марис ухмыльнулся. Сергос поднялся, потрепал его по плечу.
– Разбуди меня, как захочешь спать.
– Угу.
– Дамам место у костра, – Сергос обратился к Альбе и указал на лапник. – Да, я помню-помню, ты не мёрзнешь, – добавил он.
Альба поджала губы, но Сергос всё же успел заметить, что тем самым она скрыла улыбку, покачала головой и свернулась калачиком на лапнике, накрывшись плащом. Сергос разместился чуть поодаль от неё и почти сразу уснул.
Глава двенадцатаяЧудесные браслеты
Вышло. Вышло!
Браслет, скованный Натликой, не был столь изящен, как мужнин, но он был точно таким же по сути. Едва она замкнула его на руке, как блаженная пустота разлилась у неё внутри. Касаясь кожи, тёмный металл изгонял скверну из Натлики, точно свет гонит ночную тьму. Чудо, но не из тех лживых чудес, что рождает проклятие. Это чудо было простым и понятным, каким только и может быть противоположность скверны.
Стоило проклятой руде соприкоснуться с пламенем горна, как она становилась своим полным отражением. Пламя очищало её, меняло, и из породы, сочащейся скверной, происходил блестящий тёмный металл, поглощающий её и очищающий от неё всякого, кто его коснётся.
Натлика сразу же сделала второй браслет и надела, чтобы проклятие наверняка не смогло её больше коснуться. Потом третий и четвёртый – про запас. А потом ещё несколько – просто для удовольствия. Остановилась она только тогда, когда руда, добытая Ивоном, кончилась. Но это была лишь временная остановка.
Натлика достанет ещё руды и сделает столько браслетов, что они заполнят весь мир, и купить их можно будет в каждой лавке за самую символическую цену. А то и вовсе не купить, а просто взять. Негоже брать золото за избавление от проклятия, да и зачем оно ей теперь, это золото?
Всю дорогу до пещеры она представляла, как переплавит в чудесный металл всю проклятую руду, что найдёт, и избавит мир от проклятия. А, добравшись, поняла, что это невозможно. Руды в пещере было не просто много, её было немерено. Вся пещера состояла из неё. Никакой жизни не хватит, чтобы выработать столько породы. В первые мгновения её снова охватило отчаянье. Но она справилась и с ним.