– Для начала, как и собирались, – поговорим.
– Если удастся, – засомневалась Альба. – А дальше?
– Ну, я попытаюсь, – Марис пожал плечами. – В числе моих достоинств на одном из первых мест значится умение находить общий язык с женщинами. А насчёт дальше – посмотрим, как сложится наш разговор. Но я, кажется, понимаю, к чему ты ведёшь. И это, действительно, нужно прояснить. Я хочу выяснить всё про браслеты. Правда ли она их создаёт, одна она их делает или нет, понимает ли, что создаёт. Я хочу узнать, отчего она так на тебя взъелась, Альба, и как это связано с твоим отцом. Я очень хочу это узнать. Но, если моей или вашим жизням будет грозить реальная опасность, я убью эту ведьму, не задумываясь и не дожидаясь ответов на свои вопросы. И вам двоим советую придерживаться такой же линии. Её нужно остановить раз и навсегда, какие бы побуждения ею не двигали.
– Кажется, у нас гости, – Сергос перебил его, первым заметив худосочного старика, спускавшегося им навстречу.
Старик тоже заметил их, сначала замешкался, потом, видимо рассмотрев и решив, что на бандитов они не похожи, продолжил спускаться. На поясе у него болтались какие-то небольшие меховые тушки.
– Здрав будь, мил человек! – поприветствовал его Марис, когда старик поравнялся с ними.
Сергос на всякий случай держал руку у меча, а парочку заклятий наготове. Не то, чтобы старик пугал его, но неожиданностей не хотелось.
– Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди! – отозвался старик, который выглядел на редкость дружелюбным. – Давненько я не видел здесь таких приятных лиц. Что вас занесло в Черногорье? Или заплутали?
Марис тут же взял его в оборот.
– Нет, отец, не заплутали. Мы здесь по вполне конкретному делу, кузнеца мы ищем. Ивоном его вроде кличут. Где-то здесь, в Черногорье живёт. Редкий мастер, говорят. Заказ хотим сделать. Может, знаешь его?
– Ивона-то? Чего ж не знать? Он в самом конце дороги живёт, у вершин-то чёрных. Мастер, каких поискать. Последние лет двадцать, правда, того, – старик покрутил рукой около головы, – стал. Но руки-то золотые, куда их денешь.
– А что случилось-то, что он того? – осторожно спросил Марис и в точности повторил жест старика.
Сергос и Альба следили за беседой, затаив дыхание.
– Ой, такая ужасная история, – махнул рукой старик, – тут немудрено умом тронуться.
На лице Мариса отобразился живейший интерес. Старик, обрадовавшись произведённому эффекту, продолжил уже без дополнительных вопросов.
– Жена у него была, Натлика. Хорошая такая: тихая, красивая, любила его, как кошка. Всюду за ним: и в кузне ему поможет, и на ярмарке, и хозяйка отменная. Хорошая баба. Да только век её не долог был. В кузне у них пожар случился. Угорела она в нем. Ивон вытащить пытался, да не успел. Сам обгорел, живого места не осталось, но выжил, а её не спас. Ну, вот с тех пор он и совсем плохой. Нелюдимый стал, с гор перестал спускаться, только работает днями и ночами. Страдает, себя винит, поди, что не уберёг жену. Маску, балахон свой не снимает, чтоб людей-то не пугать, сильно, видать, изуродован. И так уже лет двадцать. А за изделиями к нему до сих пор народ ходит.
– Действительно, ужасная история, – подтвердила Альба.
– Да уж, – согласился Марис. – А ты Ивона давно видел? – обратился он к старику, – Он сейчас-то дома?
– Да кто ж его знает? Видел-то я его последний раз в конце прошлой осени, он с гор в кои-то веки спускался, а вот потом больше не встречались. Сам-то я к нему уже давно не поднимаюсь, спина совсем больная, тяжело мне. Только до старых выработок дохожу, в их окрестностях зверья много, шкурок заготовлю, глядишь зимой с голоду и не помру.
– Ясно. Спасибо тебе, отец, за рассказ. Пойдём мы, глядишь – повезёт, и застанем Ивона дома.
Марис протянул старику руку.
– Ой, ну идите, молодые люди, идите, – старик пожал руку Мариса. – И я пойду, мне б до вечера спуститься, неохота в горах кости морозить. Берегите себя! Вы, я вижу, парни крепкие, девицу в обиду не дадите, – старик улыбнулся Альбе. – Но не расслабляйтесь. Здесь тихо и пусто, но не тешьтесь, что безопасно.
– Не волнуйся, отец! Мы можем о себе позаботиться, – Марис обвёл многозначительным взглядом Сергоса и Альбу.
– Отнесись к моим словам серьёзно, юноша. Черногорье не прощает легкомыслия. Видел я здесь уже такого. Вроде и не молодой был, и не сказать, что дурак, а всё туда же. Отмахнулся, когда я его просил быть осторожным, мол, может о себе позаботиться. И что? Взяло его Черногорье. Как пить дать, взяло. А он магик, между прочим, был, не немощный какой.
Повисло молчание. По-своему истолковав его, старик продолжил.
– Что ты так на меня смотришь? – обратился он к Марису. – Ну, магик. Что ж теперь, не человек, раз магик? Я так думаю, если вреда людям не чинит, то пусть себе колдует. От них же и польза бывает. Этот вот спину мне подлечил, а то я уже совсем разогнуться не мог, с голоду бы помер. И вообще мужик он хороший был, разговорчивый такой, почтительный, про дочку свою мне всё рассказывал, тоже магичку, души в ней не чаял.
– Как его звали? – срывающимся от волнения голосом спросила Альба.
– Ой, вспомнить бы, девица-красавица, – поморщился старик. – Дочку вот точно помню как звали, имя ещё такое красивое – Альба. А его самого как звали, запамятовал. Вот же старость, – хохотнул старик, – что с памятью делает-то.
– А с чего ты взял, что его, как ты сказал, «Черногорье взяло»? – вмешался Сергос, пока Альба переваривала услышанное.
– Так, тут-то много ума не надо. Не зашёл он ко мне на обратной дороге, хотя обещал. Говорил, спину долечит. Я-то живу давно, людей вижу, такой бы слово сдержал. Пообещал зайти – зашёл бы. Да и Ивон его не видел, я у него спросил про магика в нашу последнюю встречу. Не видал, говорит, – развёл руками старик. – А магик тот к чёрным вершинам шёл, он бы мимо дома Ивона ну никак не прошёл. Не дошёл, выходит. Черногорье взяло. Жалко мужика. А всё потому, что не боялся ничего. Чего тут бояться, говорил, здесь даже Существ нет, отпугивает их что-то от Черногорья. Он это что-то и искал. А я так думаю, что чудища эти везде есть, только прячутся. Вот какое-то из них он и встретил. Так что вы поосторожнее будьте, молодые люди, – подытожил старик.
– Хорошо, отец. Мы будем осторожны, – серьёзно пообещал Марис. – Бывай!
Он ещё раз пожал старику руку.
– Ну, в путь? – обратился Марис к оторопевшей Альбе, потом перевёл взгляд на Сергоса.
Глава четырнадцатаяСострадание
Постепенно существование Натлики вновь стало размеренным.
Дивный металл наполнял её жизнь смыслом и, пока Натлика стояла у горна, её горе разжимало свои объятия, а боль на время затихала. Креор, узрев силу браслетов, сам теперь просил их у Натлики, наряду с оружием, которое она для него ковала. Он тоже проникся важностью избавления мира от проклятия.
Креор и его люди стали единственной связью Натлики с миром. Они доставляли ей все необходимое, что она просила, и вести о проклятых и браслетах. Сама она так больше и не покидала Черногорье, боясь, чтобы кто-то не нашёл руду в её отсутствие, и не желая расставаться с Ивоном. Каждый день она сидела у его могилы под деревом и говорила с ним. Просила прощения, пересказывала, что узнала от бандитов. И плакала о своей горькой судьбе, только тут позволяя себе слабость.
Во все остальное время она сама становилась Ивоном. Она теперь постоянно носила свою маску, которую ещё Ивон купил для неё, чтобы защитить её лицо от жара кузницы, и сшила себе чёрные одежды, полностью, скрывающие фигуру.
Креор начал задавать вопросы, когда впервые увидел её в этом одеянии, и Натлика рассказала ему историю о самой себе, погибшей в пожаре, и об ожогах, что изуродовали Ивона, и вынуждают его теперь себя скрывать. Больше Креор вопросов не задавал.
Ещё как-то к ней заходил старик-скорняк, ему Натлика тоже поведала эту историю. Она немного волновалась, что он её раскроет, ведь он знал Ивона, но ничего подобного не случилось. Натлика умела скрывать свою сущность.
Стоял обычный осенний день, такой же, как и сотни дней до него. Люди Креора ушли два дня назад и теперь должны были появиться не ранее, чем через месяц. Точнее, люди Дженго, сына её бессменного заказчика. Креор отошёл от дел и в следующий раз договариваться нужно будет уже с Дженго. Но, в любом случае, раньше, чем через неделю, этого не случится.
Нарушать уединение Натлики было некому, и она позволила себе сидеть под деревом с открытым лицом и непокрытой головой. Слезы щипали глаза и скатывались по щекам. Она вдовствовала так давно, что, казалось бы, её горе должно было притупиться, но нет.
Боль не знала времени.
– Здравствуй, хозяйка!
От неожиданности Натлика не сразу сообразила прикрыть лицо и первые несколько мгновений просто глядела на незнакомца. Тот приветливо улыбался, демонстрируя ровные белые зубы.
– Чего тебе? – буркнула Натлика, опомнившись и накидывая капюшон.
– Я тут, кажется, заплутал, – виновато пожал плечами мужчина. – Искал проход к чёрным вершинам и вот всё никак.
– Что ты там забыл? – Натлика напряглась. – Это нехорошее место.
Пещера с рудой была как раз на пути к вершинам.
– О, это так только кажется! – воскликнул он. – Здесь просто есть какой-то скрытый источник Силы, это он рождает тревожные ощущения. Его я и ищу. О, прошу меня простить, я не представился, – спохватился мужчина, – меня зовут Вессер, Вессер из Штольма, маг-исследователь.
Пока он расшаркивался, Натлика пыталась переварить услышанное. Проклятый? Здесь?! Ищет источник своей проклятой Силы? Да ведь это он о руде! Как он узнал?!
Магик, назвавшийся Вессером, истолковал её потрясённое молчание по-своему.
– Ты только не бойся меня! О таких, как я, много дурного говорят, но это всё выдумки. Ничего плохого я тебе не сделаю. Как тебя зовут?
– Ивон, – механически ответила Натлика, судорожно пытаясь собрать мысли в кучу.