Сергос переглянулся с Марисом. Этого было достаточно, чтобы понять друг друга.
– Я же говорил, что она плохо выглядит!
Ведьма сощурилась.
– Жизненной силой с кем-то поделилась? – спросила она. – С тобой? – догадалась, поймав взгляд Сергоса.
Мир вокруг рассыпался и трещал.
– Мне жаль, – донёсся до него голос Старшей. – Не всякую смерть можно остановить. Без Сновидца ей не помочь. А на его поиски времени уже нет.
Сердце пропустило удар.
– Марис!
– Нет, Сергос, нет, – пробормотал он. – Я же не… Я не могу. Я давно не вижу снов.
– Она же умирает, Марис! – Сергос схватил его за плечи и потряс. – Спаси её! Спаси!
– Ты – Сновидец? – поражённо спросила ведьма.
– Да нет же! – Марис попытался освободиться из хватки Сергоса. – Был когда-то. То есть я им даже не стал на самом деле.
– Но ты пил зелье Темноты и ходил по снам?
– Да, но…
– Марис, спаси её, – Сергос заглянул ему в глаза.
– Сергос, да что я могу?!
Ведьма подошла, и он отпустил Мариса.
– Послушай, – обратилась она к нему, – мы можем попытаться её вытащить. Ты можешь.
– Я больше не вижу снов. И даже когда видел, я никогда не подбирался к последнему пределу, тем более, никого оттуда не тащил. Я не смогу.
– Сможешь, Сновидец, сможешь. Дар никуда не уходит. Круг даст тебе силы, а зелье Темноты откроет путь. Только решайся, пока не стало поздно.
Марис замешкался. Глянул на Сергоса, на Альбу, снова на Сергоса, потом на ведьму.
– Неси ведьмину воду, – выдохнул он.
Старшая удовлетворённо кивнула и принялась за дело.
– Милея, зелье! Кара, Сола, готовьтесь! Вы трое, – она указала на Сергоса и подростков, – вон!
– Что? – возмутился Сергос. – Я останусь.
– Ты же хочешь, чтобы она выжила?
– Конечно!
– Не мешай тогда! Идите, – добавила она чуть мягче, – это ритуал только Круга и Сновидца. И никого более.
Лидисс и Тэй вышли первыми. Сергос потрепал побледневшего Мариса по плечу, глянул на Альбу и, сжав кулаки, вышел за подростками.
Солнце восходило над Дремучей чащей. И сейчас вместо обычного успокоения, что приходит с рассветом, оно несло отчаяние. Сергос смотрел на лучи, пробивающиеся сквозь деревья, и пустота внутри него разрасталась молниеносной гангреной.
– Это мы виноваты, Тэй!
Лидисс опять заплакала.
– Никто не виноват, успокойся, – зашипел на неё мальчишка. – Это случайно произошло.
Плач перешёл в рыдания, граничащие с истерикой.
– Нет! Не, случайно. Это всё мы. Зачем ты только стал зачаровывать ундин? Я же говорила, ты не справишься с ними, надо было просто прятаться.
– Перестань реветь! – прикрикнул на неё Тэй, покосившись на Сергоса.
– Почему ты меня никогда не слушаешь? Она теперь умрёт из-за нас.
Все стало на свои места. Марис был прав, ундины не нападают сами. Но парнишка разозлил их, пытаясь подчинить своей воле и заставить защищать от толпы. Зачаровал, а удержать заклятие не смог. Вот духи и взбунтовались.
Только это было совсем не важно. В том, что произошло с Альбой, был виноват Сергос и больше никто. Не ундины, не дети и не случайность.
Он.
Это с ним она поделилась жизненной силой. А он, как последний идиот, ходил и радовался этому. Смаковал мысль о том, как он ей не безразличен. Марис же говорил, как это опасно.
Сергос присел на крыльцо и обхватил голову руками. Не заметил, не уберёг, а теперь даже не мог ей помочь. Сидеть, ждать и надеяться, что Марис совершит чудо, – вот всё, что ему оставалось.
Из дома доносились литании ведьм. Круг начал ритуал.
Глава двадцать шестаяПоследний предел
Ведьмино зелье дурманило мгновенно.
Едва тёмный, остро пахнущий отвар коснулся языка, по телу Мариса побежали горячие волны. Они добирались до кончиков пальцев, останавливались, щекотали их и неслись обратно к голове, собираясь уже где-то в затылке пьянящим туманом. Если бы он раньше никогда не пробовал зелья Темноты, он бы, наверное, даже испугался такого быстрого эффекта.
Сейчас страха не было. Точнее, он был, но совсем другого толка. Всё, чего боялся Марис, так это то, что ничего не выйдет, и Альба умрёт.
Как умерла Мадера.
Она была ведьмой Круга, в который он попал, сбежав из цирка, и, вдобавок, эмпатом. Мадера освободила его от браслетов, она разглядела в нем Сновидца, она учила его и всегда была к нему по-матерински добра. Уже не молодая и не обладающая какой-то особенной красотой, она, тем не менее, была привлекательна, как и все эмпаты. И Марис испытывал к ней влечение, далёкое от сыновних чувств, хоть и не совсем это осознавал тогда.
Когда он рассказывал друзьям, что дар сновидения пропал у него в один день, он не лгал. Просто не договорил, как именно это произошло.
Мадеру задрал в лесу зверь. Когда ведьмы её нашли, она была при смерти. Им удалось залечить её раны, но удержать её душу от перехода мог только Сновидец.
И тогда Марис не смог. Дар покинул его именно в тот момент, когда был нужен больше всего. Зелье Темноты просто усыпило его сном, лишённым сновидений, и пути к Мадере он так и не нашёл.
Потом ведьмы говорили, что такое случается, что он был слишком юн и не готов, а время Мадеры пришло. Но успокоения эти речи ему не принесли. Ночью он ушёл из Круга. Снов он больше не видел.
А теперь зелье снова гнало тепло по его телу и туманило разум, поднимая из памяти давно забытое. Ведьмы встали в круг, приняв в него и Мариса, затянули свою заклинающую песню. Отсветы огня плясали по комнате, отражались на их лицах, скользили по коже Альбы, поблескивая в каплях выступившего пота. Сила, даваемая ведьмами, потекла в руки Мариса. Он почувствовал острое возбуждение, граничащее с вожделением.
Пора.
Марис дотронулся до лица Альбы, изрисованного синими узорами, погладил её по щеке тыльной стороной ладони, прижался лбом к её лбу. Его веки отяжелели, а по телу, наоборот, разлилась невероятная лёгкость.
Он шёл за Альбой.
Сизое марево обволакивало со всех сторон, ложилось на плечи, стелилось под ногами, проникало через ноздри, стремясь заполнить и растворить Мариса в себе. Кое-где туман пронизывали жемчужные всполохи, напомнившие ему о призрачной гианьей дороге. Кажется, он понял, что лежало за её границами.
Марис шагнул вперёд через клубящуюся мглу. Стало холодно, запахло грозой. Перед глазами развернулась серая каменистая пустыня. Устойчивые на вид камни оборачивались рыхлым песком, в котором вязли ноги, стоило на них ступить. Марис заставил себя посмотреть на свои ладони. Получилось. Он владел собой.
Обернулся. Туман исчез, за спиной была всё та же пустыня. У самого горизонта собиралась огромная грозовая туча, в ней то и дело сверкали молнии. Раскаты грома катились по пустыне. Это всё было очень похоже на сон, но было от него так же далеко, как он сам – от настоящей жизни.
«Живым не место за тропой», – вспомнилось Марису.
Кто бы спорил. Надо поскорее найти Альбу и убираться отсюда.
Марис чувствовал её. Она была где-то очень близко, но глазами он её не видел. Нужно было идти дальше. Здесь дорога появлялась уже после шага, прямо под ногами идущего, а не была чем-то постоянным, по чему можно было ступать.
Он сделал шаг – и пустыня сменилась дубовой рощей. Пахло прелыми листьями и влажной землёй, где-то в небе все также грохотало. Среди деревьев стоял дом, его окна светились. Марис только подумал о том, чтобы заглянуть в них, как сразу же оказался внутри.
Комнату освещало с десяток магических огоньков. Расположившись у очага, темноволосый мужчина с приятным лицом магией двигал деревянных оленят, а девочка, прижимавшая к себе пушистого рыжего кота, с восторгом за этим следила и заливисто хохотала. У неё были ясные светлые глаза с острыми зрачками и очень широкими кольцами вокруг радужки. Чуть поодаль стояла невысокая симпатичная женщина и, поджав губы и сложив руки на груди, наблюдала за ними.
Марис моргнул, и картинка изменилась. Девочка, уже подросток, горько плакала, всё так же прижимая к себе кота, а мужчина гладил её по голове, утешая. Женщины нигде не было.
Марис заставил себя выйти из дома.
«Это ненастоящая Альба, просто образ из её сна. Ищи настоящую!»
Путь ему перегородили мужчина и женщина.
– Марис, сынок! – женщина потянула к нему руки.
– Наконец-то мы нашли тебя! – обрадовался мужчина и тоже потянулся к нему.
Марис остолбенел. Он пытался разглядеть их лица, но лиц у них не было. Они просто расплывались, когда он в них вглядывался.
– Сынок, это же я, твоя мама.
– Какой ты большой стал!
Марис рванулся в сторону, увернувшись от их рук.
«Ясно, ясно. Теперь моё пошло. Дальше. Дальше!».
Перед ним выросла Натлика. В своём чёрном балахоне, но без маски и с нетронутым лицом. Лисьи глаза хитро поблескивали.
– Марис, смотри, что у меня есть! Кто это тут у нас?
Он скосил взгляд чуть в сторону к её вытянутой руке и увидел, что она держит за волосы Альбу, избитую и полураздетую, с тёмными браслетами на запястьях.
– Марис, помоги мне! Спаси меня, – плакала она.
– Спаси её, Марис! – рассмеялась Натлика, приставив призрачный клинок к шее Альбы.
– Поди прочь! – он махнул рукой, отгоняя видение.
Натлика исчезла вместе с лже-Альбой. На их месте стояла Мадера.
– Зачем ты гонишь меня, Марис? Я так долго тебя искала…
Она была до ужаса настоящей. Родинка над губой, чуть кривой нос, морщинки, что лучиками расходились от глаз цвета весенней травы. Мадера улыбалась. Такой он ни разу её не вспомнил после той ужасной ночи. Хотел, но не мог. Видел только серое лицо и раны, от которых исходил отвратительный запах.
Гром гремел все ближе. Под ногами была жидкая грязь, в ней вязли ноги. Марис зарычал от беспомощной злости. Видения уводили его в сторону, отвлекали, лишали сил. Он посмотрел на руки, сжал их в кулаки. Слушалась, только одна.