– Ну, что же ты, Марис, – ворковала Мадера, – иди ко мне.
– Прочь! – сквозь зубы выдавил Марис.
Мадера со стоном растаяла. Марис усилием воли двинул себя вперёд. Время уходило. Надо было бежать, но получались только широкие шаги. Справа он заметил Сергоса, лежащего на земле в луже крови. Рядом с ним возникла Альба. Марис, не останавливаясь, прошёл мимо. Эта тоже была ненастоящей.
– Марис, куда же ты? – захныкало видение. – Помоги мне, пожалуйста. Сергос же умирает, не видишь? Не бросай меня, Марис!
– Альба, где же ты? – вслух пробормотал Марис. – Альба! Альба! Воробушек! – звал он.
Но ответом ему были только раскаты грома. Всё ближе и ближе, а времени всё меньше. Отчего-то Марис знал, что когда гроза догонит его, Альбу уже будет не спасти.
– Да где же ты?!
Перед ним раскинулось озеро. Вода в нем была неподвижной и абсолютно чёрной, чернее ведьминого зелья. Глядя на неё, Марис испытал какой-то совершенно жуткий страх. Он поднимался по позвоночнику и собирался где-то в затылке, настойчиво уговаривая бежать от воды так далеко, насколько хватит сил, и потом ещё дальше. И Марис хотел ему подчиниться, бежать, проснуться и никогда больше не видеть этого озера. Всё его существо взывало к этому. Но вот только Альба, настоящая Альба, была где-то под водой. Он знал это так же ясно, как то, что он Марис и что он ещё никогда в жизни не испытывал такого парализующего страха.
– Сынок, отойди от воды! – раздалось за спиной голосом безликой женщины.
– Марис, мальчик мой, иди ко мне, – звала Мадера. – Ты же не бросишь меня здесь во второй раз? Милый мой, несчастный мальчик.
Молния сверкнула прямо над озером, множеством змеек отразилась в чёрной глади. Вспыхнувший на миг рисунок напомнил Марису, зачем он здесь. Лицо Альбы, покрытое сеткой вен, возникло перед его глазами.
Прежде, чем раскат грома долетел до земли, Марис прыгнул в воду.
Темнота и холод. Холод и темнота.
И где-то в этой толще чёрной воды тонула душа Альбы. Он остро чувствовал её присутствие, только не здесь, не рядом, глубже.
«Держись, только держись, воробушек!» – Марис плыл дальше в темноту.
Каждое движение давалось с трудом, вода становилась все плотнее, а воздух в лёгких кончался.
«Альба, Альба, Альба» – повторял Марис, сам не понимая, зовёт он её или просто боится забыть.
Белое пятнышко мелькнуло в черноте.
«Альба!»
Лёгкие жгло. Судорога прошла по всему телу, отчаянно желавшему вдохнуть. Марис посмотрел вверх. Поверхность была неожиданно близко. Если всплыть сейчас…
«Не смей!» – оборвал он малодушную мысль.
«Вниз давай! Глубже!»
Он дотянулся до Альбы уже когда его сознание начало мутиться. Ухватил за руку и потащил наверх. Перед глазами расходились цветные круги, голова гудела, а удерживаться от вдоха становилось невыносимо.
Но Марис знал – если он вдохнёт под водой, то магия Круга немедленно выдернет его из сновидения. А проснуться прежде, чем они окажутся на поверхности, значило потерять Альбу навсегда.
И он тянул, тянул её вверх, движимый одной только волей, что проявляется там, где заканчиваются последние силы.
Марис вынырнул из озера и оказался сидящим на полу в доме ведьм. Альбу он крепко сжимал в объятиях. Она глубоко и мерно дышала. Самих ведьм нигде не было.
Очаг жарко горел, наполняя комнату теплом, особенно приятным после холода чёрной воды. Марис вдруг обнаружил себя совершенно голым. Альба тоже была обнажена. Он почувствовал это кожей, ещё не видя, и ощущение теплоты и близости её тела взволновали его до мурашек. Такая гладкая, тёплая, хрупкая. Внизу живота сладко потянуло.
Он, подчинившись желанию, уложил её на пол, навис сверху. Её глаза были закрыты. Альба спала. Марис потянулся рукой к её лицу, провёл большим пальцем по губам, приоткрыв их, погладил её по щеке.
В голове взорвалось видение: Альба с изрисованным венами лицом, распластанная на столе и сжигаемая лихорадкой.
«Что… Что я делаю?!» – ужаснулся Марис.
«Нет. Нет. Нет!»
Это всё ещё был сон. Из озера они выбрались, только вместо того, чтобы вернуть Альбу в реальность, Марис утащил её сюда. В кошмар, которым он не управлял.
Тело не слушалось. Альба, такая податливая, нежная, не могла отказать, не могла сопротивляться, и, к стыду Мариса, это его только распаляло. Он будто бы раздвоился, одновременно чувствуя острое желание взять её и отвращение от самого себя. Где-то на границе сознания зарницей горела мысль, что нужно немедленно просыпаться и вытаскивать Альбу, но заставить себя это сделать Марис не мог.
«Это тёмная порода, звери в обличье людей», – вещал господин Ольс толпе, собравшейся поглазеть на Мариса. «Они так похожи на нас, но они – не мы. Вы смотрите на этого мальчика и видите ребёнка, но ваши глаза вас обманывают. Перед вами зверь. На нем проклятье Темноты и оно жаждет крови. Этот мальчик не пощадил собственных родителей и сжёг их живьём ради веселья. Да! Перед вами чудовище, прячущееся под личиной невинного ребёнка. Не верьте глазам своим! О, если бы не браслеты, что сдерживают его, я бы не рискнул даже приблизиться к нему. Но не бойтесь! Только в цирке уродов господина Ольса вы можете безбоязненно посмотреть в глаза зверю. И, кто знает, может в следующий раз, когда вы встретите его сородича, он не сможет вас обмануть своей похожестью на нас, людей».
Это было ложью. Ужасной, бесстыжей ложью, которая ловко заигрывала со страхом перед магами и была призвана подогревать интерес к цирку, тем самым наполняя кошель господина Ольса. И она успешно с этим справлялась. Зверёныш в браслетах пользовался успехом у зрителей на протяжении многих лет. Пока в одну осеннюю ночь ему не удалось сбежать.
К этому времени Марис был уже достаточно силен физически. Господина Ольса он задушил голыми руками.
«Посмотри на зверя, господин Ольс», – прошипел он в лицо хозяину цирка, прежде, чем тот затих навсегда.
«Посмотри на зверя», – думал он сейчас, глядя на себя самого со стороны.
Выходит, что Ольс был прав.
«Не хочу! Только мне решать, кто я. Я не зверь! Я – маг-Сновидец, я управляю этим сном!»
Ощущение раздвоенности исчезло. Марис снова владел собой. Он отстранился от Альбы.
– Уходим, воробушек. Мы и так здесь задержались.
Марис зажмурился во сне и наконец проснулся по-настоящему. Он лежал на полу, ведьмы окружали его.
– Он очнулся! – воскликнула одна из них, плотненькая и лохматая.
– Наконец-то, – откликнулись ей Старшая. – Я уже думала, потеряем обоих.
Марис прыжком встал на ноги. Альба была без сознания. Синие узоры всё так же змеились по её коже. Горло перехватило, по спине побежал противный холодок.
– Альба!
– Все хорошо, Сновидец! Успокойся! – замахала руками Старшая. – Жива она. Ты справился.
– Тогда почему она все ещё такая? – растерянно пробормотал Марис.
– А ты ждал, что она сразу в пляс пустится? Она здесь, ты её вернул. Дальше уж моя работа. К вечеру оклемается.
Альба дышала ровно, её больше не лихорадило. Марис притронулся к её лбу – жара не было. Он перевёл дух, от сердца отлегло.
– Ты её от самого предела оттащил.
– Наверно, – Марис пожал плечами, – я не очень-то понял, было это пределом или не было. Я не видел его раньше никогда.
– Тебя какое-то время вообще здесь не было, – сказала Старшая, глядя ему в глаза. – Мы бы не смогли тебя разбудить, даже если бы очень хотели. Ты был недосягаем для Круга. Нужно большое мужество, чтоб зайти так далеко.
Остальные ведьмы согласно закивали. В их глазах Марис увидел что-то очень похожее на восхищение. Ему понравились эти взгляды. Никто никогда так на него не смотрел.
– Милея, позаботься о Сновидце, – распорядилась Старшая и вернулась к Альбе. – Кара, Сола, разденьте её и разотрите.
Кара и Сола принялись исполнять приказ Старшей. Марис поспешно отвёл глаза. Он слишком живо помнил, что чуть было не сотворил во сне. Оставалось только надеяться, что этого не вспомнит Альба.
– Тебе нужно восстановиться, Сновидец, – сказала Милея.
– Меня Марис зовут.
– Марис, – кивнула она. – Пей зелье и ложись спать, – Милея протянула ему ведьмину воду.
– Э-э-э, нет, хватит с меня на сегодня! – запротестовал Марис. – Насмотрелся. Так и умом недолго тронуться.
– Это как раз для того, чтобы уберечь тебя, – возразила ведьма. – Это же полынная вода.
– Как ты сказала? Полынная вода?
– Ну, да. Не знаешь, что это?
Марис отрицательно помотал головой.
– Это что-то вроде противоядия к зелью Темноты. Она не открывает дорог во снах, только усыпит тебя без сновидений, чтобы ты восстановился.
– Почему она выглядит точь-в-точь как ведьмина вода?
– Ну, потому что она делается на её основе.
– Это вы сами придумали?
– Нет. Любая ведьма, которая варит зелья, знает: если добавить полынь в уже готовое зелье Темноты, то оно утратит свои свойства, и получится полынная вода.
Марис присел на вовремя подвернувшуюся лавку. Зелье, которое поднесли ему ведьмы в ночь смерти Мадеры, разило полынью. Только он тогда не придал этому значения, не до того было.
– Убери зелье, Милея. Я обойдусь без него.
– Но тебе будет плохо, – запротестовала она. – Ты ходил так далеко…
– Переживу, – перебил её Марис. – Я не переношу полынь.
– Кто вы такие?! Где я? – раздалось за спиной голосом Альбы.
Марис обернулся.
Альба сидела на столе. Синие узоры стремительно исчезали, не оставляя следов. На очистившейся белой коже играли отблески огня. Их взгляды встретились, Альба торопливо прикрылась руками.
– Марис! Что происходит? Где мы? Где Сергос?
– Всё хорошо! – он встал и направился к ней. – Не волнуйся! Это ведьмы, они помогли нам. Ты помнишь, что произошло? Озеро, ундины?
Альба неопределённо мотнула головой.
– Где Сергос? – её голос чуть дрогнул.
Полненькая ведьма, Кара или Сола, протянула Альбе рубаху, наподобие тех, в которые были одеты они сами. Альба не глядя схватила одежду и прикрылась ею.