Альба к ужину не вышла, сославшись на усталость. Сергос сначала было приказал слугам отнести ей еду в покои, но потом всё же решил сходить за ней сам. Он был почти уверен, что причина её отсутствия – стеснение, а не заявленная усталость. Не будь князь Деннард его отцом, он бы и сам тушевался в его присутствии.
Сергос постучал в дверь.
– Альба, это я. Можно войти?
– Входи, – отозвалась она.
Комната освещалась только пламенем камина. Альба стояла около окна. Её ужин, развалившись прямо на столике, доедал Тиша.
– Чего ты тут в темноте? Почему светильники никто не зажёг?
– Это я попросила не зажигать. Очага хватает.
– Почему ты не вышла к ужину?
– Я устала очень, – Альба пожала плечами.
– А я сбежал оттуда, – сказал Сергос. – Но я голодный. Пойдём поедим? А то с твоим ужином уже управились, – он потрепал кота за ухом.
Рыжий замурлыкал и с новыми силами вцепился в мясо.
– Да я…
– Я понял, что ты не хочешь к княжьему столу. Я, по правде говоря, и сам не хочу. Пусть Марис отдувается и развлекает моего отца. Я хочу совершить вылазку на кухню к Джарвису. Составишь мне компанию?
Альба повеселела.
– Ну, давай. Составлю.
– Отлично! – обрадовался Сергос.
– Джарвис, покорми нас!
– Хм, милорд, ужин ещё не закончен. Вы ещё вполне успеваете в Малый зал.
– Джарвис, мы не хотим в Малый зал. Мне едва удалось оттуда сбежать.
– Как скажете, милорд, – Джарвис засуетился. – Но вы бы хоть предупредили, что будете с дамой. У меня тут совсем не прибрано, я не ожидал, что наша прекрасная гостья заглянет сюда. Прошу простить мне беспорядок, миледи. Проходите, проходите, присаживайтесь!
Джарвис усадил их за большой дубовый стол, который стоял здесь, сколько Сергос себя помнил. Сразу же вокруг зашуршали слуги, и стол стал заполняться едой, хотя Сергос не заметил, чтоб Джарвис отдавал какие-то указания. Видимо, достаточно было одного его взгляда.
– Здесь уютно, – огляделась Альба. – И так вкусно пахнет, – она улыбнулась.
– Миледи, ещё раз прошу меня простить за беспорядок, – снова извинился Джарвис. – Не мог даже надеяться, что такие гости почтят меня своим визитом.
– Ох, Джарвис, ну какая я «миледи»? Я ведь не из благородных, просто «Альба».
Джарвис приподнял одну бровь.
– Я давно живу на этом свете, и, уж поверьте, миледи, к вам нужно обращаться именно так, – он поклонился. – Прошу прощения, я вас ненадолго оставлю.
Джарвис отошёл, оставив Альбу в полном смущении.
– Спасибо, можешь быть свободна, – сказал Сергос девочке-служанке, которой Джарвис дал знак прислуживать за столом. – Мы сами справимся.
Сергос разломил ещё горячий ароматный хлеб, протянул Альбе кусок, пододвинул мясо.
– Вина? – предложил он.
– Нет, спасибо, воды.
– Джарвис расстроится, – сказал Сергос.
– Мне просто не хочется.
– Нет, как скажешь, как скажешь! – замахал руками Сергос. – Но тогда бери вот этот кусок мяса, который побольше. Нельзя обижать Джарвиса, он и так разволновался.
– Сергос, – рассмеялась она. – Ну, он огромный. Я не съем столько. Мне хватит вот этого маленького, – Альба поймала взгляд Сергоса и быстро добавила, – и я возьму ещё… Что это, грибы? Грибы. И хлеб. Смотри, тут еды на взрослого мужика, – она улыбнулась.
– Ладно, уговорила, – нехотя согласился Сергос.
По его мнению, Альба ела неприлично мало, но не заставлять же её в самом деле.
– Тогда после ужина мы прогуляемся по саду, – выпалил Сергос.
Вышло неожиданно для него самого. То есть он думал об этом и собирался предложить, но сейчас было как-то не к месту и вообще…
– Если ты, конечно, не очень устала, – попытался поправиться он. – Если устала, то мы никуда не пойдём, – спешно заверил Сергос и окончательно смутился.
Альба наблюдала за ним, склонив голову набок.
– Если в таком случае мне не придётся есть этот огромный кусок мяса, то я согласна, – подхватила она.
– Договорились! – обрадовался Сергос.
– Всё-таки это очень необычное зрелище, – задумчиво проговорила Альба. – Все эти цветы, зелень, когда кругом не то, что листва облетела, снежок срывается.
Они прохаживались по саду. Ночь уже накрыла Гарден тёмным покрывалом, за лесом восходила луна, а светлячки, что мерцали повсюду, казались звёздами, сорвавшимися с небес. Слишком мелкими и шустрыми, чтобы удерживаться на величественном небосводе.
– Да, – подтвердил Сергос. – Я вижу это всё с детства, больше того, знаю, как это сделано, и всё равно каждый раз удивляюсь. Хотел бы я в своей жизни создать что-нибудь хоть на долю такое же прекрасное, как этот сад. Да только в голову ничего не идёт. Мне далеко до моего деда.
– Сколько его нет?
Сергос призадумался.
– Десять лет почти. Я уже с трудом вспоминаю его лицо. Представляешь, помню наши с ним разговоры, слова его помню, как он смеялся – помню. А лицо… Как расплывается. На портрет смотрю – вот же они черты лица знакомые, вот он – князь Соларс, мой дед. А только отвернусь – и всё, не могу лица его вспомнить.
Альба шумно вздохнула.
– Я тоже начинаю забывать, как мама выглядела. Не совсем, не целиком, но, как ты сказал, расплывается всё в памяти. И какие у отца были глаза, я тоже, наверно, когда-нибудь не скажу. И у меня нет их портретов, чтобы вспомнить.
– В этом плане мне нравится верить, что мы все встретимся с теми, кого любили, у Великого очага. Это даёт надежду.
– Ты правда веришь в эту чушь? Праведники, грешники, Сауле, Великий очаг, который они с сестрой никак не поделят? Это вот всё? – Альба неопределённо взмахнула рукой. – Проповедники так расписывают посмертные посиделки у Богини, что и жить-то, выходит, не надо. Умирай сразу, пока не нагрешил и не потерял возможность к ней попасть.
– Нет, – покачал головой Сергос, – мне нравится только часть про встречу с родными. Знаешь, как сказал мне однажды Марис, когда мы с ним вот так же обсуждали тему веры, приятно думать, что где-то есть мать, которая ждёт тебя у очага. А в остальном я с тобой полностью согласен.
– Одних этих речей, Сергос, достаточно, чтобы никогда не попасть на пиршество Сауле, – заметила Альба.
– И снова ты права. Кстати, я всё забываю у тебя спросить. Там, у ведьм, – Сергос замялся, подбирая слова, – когда ты была без сознания, ты видела что-нибудь?
– Очага Сауле и пирушки там не было, если ты об этом, – Альба криво ухмыльнулась.
Сергос не знал, просить подробностей или всё же не стоит, но пока он размышлял, Альба продолжила сама.
– Серая хмарь и смутные видения, вот что там было. И тёмное холодное озеро, которое и есть последний предел. Я не знаю, что за ним, хоть даже и Великий очаг и чертоги Всеобщей матери, я бы отдала всё, чтобы никогда больше не вдохнуть его чёрной воды. Но озеро никуда не денется и дождётся, когда придёт моё время в него войти, – голос Альбы дрогнул.
– Я ничего такого не видел, – пробормотал он. – Вообще ничего не видел.
Сергос теперь жалел, что задал ей этот дурацкий вопрос. Незачем было. Только расстроил её.
– Расскажи лучше что-нибудь хорошее, – попросила Альба. – Не хочу сейчас думать ни о чем плохом.
Сергос с радостью ухватился за возможность сменить тему.
– Завтра будет бал, – озвучил он первое, что пришло в голову. – Будут музыканты и танцы, и пир. Ты любишь балы?
– Сергос, я никогда не была на балу, откуда мне знать, нравятся они мне или нет?
Сергос едва не стукнул себя по лбу.
– Э-м-м… Я об этом не подумал. Но тебе обязательно понравится!
– Наверно, – пожала плечами Альба. – Поздно уже, будем возвращаться?
Сергос с удивлением обнаружил, что за разговорами они дошли до самой дальней части сада, граничащей с лесом. Отсюда уже было рукой подать до Сердца Гардена, но уже и правда было очень поздно для осмотра достопримечательностей. Успеется.
– Ох, да, конечно, пойдём, – спохватился Сергос. – Я совсем потерял счёт времени.
– Спасибо за прекрасный вечер, миледи, – Сергос церемонно поклонился. – Надеюсь, моё общество не сильно вас утомило.
– Что вы все заладили, «миледи, миледи», – устало возмутилась Альба.
– А что не так?
– Всё не так, Сергос.
Он заметил, что её губы дрогнули.
– Я тебя чем-то обидел? – испугался Сергос.
– Нет. Просто не надо меня так называть. Я не благородных кровей, ко мне не нужно так обращаться.
– Какая разница, каких ты кровей? – в свою очередь возмутился Сергос. – Посмотри на себя. Твои манеры, то, как ты говоришь, как держишься… Вообще всё. Многим благородным дамам остаётся тебе только позавидовать. По тебе никак не скажешь, что ты из люда. Мне даже иногда начинает казаться, что я чего-то о тебе не знаю.
– Моя мама служила у благородных, нянчила их детей. Пока она была жива, я воспитывалась вместе с ними. Вот тебе и манеры, – Альба перевела дыхание и прищурилась. – А тебя это пугает? Чего-то обо мне не знать? Боишься, что рассказы про ведьму, охмуряющую всех вокруг, всё-таки правда?
Альба была вся какая-то взволнованная, ощетинившаяся и растерянная одновременно. Сергос потянулся к ней, тронул за плечо.
– Не боюсь. Даже будь это правдой, это бы ничего не изменило.
Продолжить он не смог, потому что, в очередной раз, растерялся под её взглядом. Нет, не сегодня. Точно завтра. Точно.
– Поздно уже, – промямлил он. – Спокойной ночи, Альба.
Альба закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце билось так сильно, что мешало дышать. Прикосновение Сергоса вдруг разметало всё внутри. Они стояли в том же месте, что и в её первую ночь в Гардене, и он почти так же тронул её за плечо. Но именно, что почти.
Это его касание заставляло лицо гореть огнём и отзывалось щекочущими мурашками по телу. И Альба желала этого прикосновения, ждала его, и ей было его мало.
Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь. Только это, конечно же, не помогло.