Лёха не останавливается – бьёт ногой в лицо одного. Парень снова падает, на этот раз слишком быстро и неудачно. Затылок врезается в пол, слышится хруст. Он поворачивается ко второму и получает в нос. Боль такая, что весь мир становится красным. Лёху отбрасывает к кроватям, он с воем хватается за разбитое лицо, а под дых уже стучат один удар за другим, он сгибается в бублик, падает. Его пинают двое. Ашот не удержался, решил не ограничиваться наблюдением? Или решил, что всё вышло из-под контроля?
-Ашот! – Громко говорит пожилой. Пинающих ног становится две, отвлёкся Ашот.
-Не лезь не в своё…
Договорить у него не получается. Лёха изворачивается как змея и хватает пинающие его ноги. Он рывком дёргает их и рычит от злости и боли. Он чувствует, как красная пелена накрывает – это бешенство, то самое, что уже бурчало в его душе, когда у его ног умирал Бубба.
Парень падает спиной на кровать и хрипит от боли – не бывает мягко, когда с высоты своего роста, падаешь на угол металлической рамы. Он вышел из игры, временно конечно, с ним пока можно не продолжать и переключиться на Ашота…, но зачем?
Он подпрыгивает и двумя ногами бьёт вниз. Хрустят кости. Парень дрыгается в конвульсиях, Лёха не рассчитал немного, и одна нога врезалась в шею. Шейные позвонки сломались, а может просто раздавлено горло и это болевой шок – да вообще плевать.
В голове расцветает огненная роза. Он падает на колени. Роза становится ярче, а затылок пробивает страшной болью. Он поворачивает голову – снова к нему летит табуретка. Дважды по башке получил. И третий удар его вырубит, это точно.
Лёха с трудом уворачивается, подсекает ноги Ашота. Восточный гражданин падает, выкрикивая что-то на не совсем русском языке. Лёха поднимается на ноги, его шатает как ковыль на ветру. В таком состоянии, его и кошка убьёт. Это шатание - это только начало. Спустя несколько минут, когда адреналин схлынет, он станет как амёба. И Ашот будет рядом. Что произойдёт потом? Скорее всего, ничего. А может, его задушат во сне…, все эти мысли были потом. В тот момент, он действовал, как и советовал Немой – просто реагировал.
Он подобрал «оружие» своего противника. Табуретка поднялась один раз и один раз опустилась. Лёха шатался, едва держась на ногах. Кое-как подошёл к кровати. Присел.
Мир вокруг него, вдруг погрузился в тёмную пелену...
-Пиздец. – Сказал пожилой.
-Поспал называется… - Совершенно офанарев говорит второй, тот что недавно спал.
-Ужасно, это так ужасно…
-Закройся хуесос. – Рявкает пожилой, и голоса из-под нар, больше не слышно.
Пожилой встаёт, подходит к Ашоту. Вся голова в крови. Поднимает ему веко.
-Походу хана.
-Этот тоже готов. – Говорит тот, что спал, склоняясь над парнем, упавшим затылком об пол.
Вместе они осматривают третьего – он всё ещё дрыгается, вроде живой…, к Малому подходить не стали. Разом начали стучать в дверь и звать «начальника»…
В небольшой камере, где-то в северной части зоны, курят в окно, три человека. Один из них высок и лицо его даже величественно. Второй похож на него, но он гораздо старше и, почему-то, его уважительно называют Ахмед. Третий светловолосый, молодой, но взгляд у него словно у старого волка. Он хмурится, читая что-то на маленькой записочке. Вот он затянулся последний раз, листочек разорвал на кусочки, прошёл до унитаза, выбросил, вернулся к окну.
-Ну? – Говорит Ахмед.
Ответа нет около минуты. Другие обитатели камеры, старательно не смотрят в их сторону. Кто в карты играет, кто телевизор смотрит, сделав потише, что бы никому не мешать. Кто-то вон стоит буквой «Г», старательно сжимая нужные мышцы, а кто-то, со стороны тех мышц, делает характерные движения тазом, но их не видно, они за ширмочкой и никому не мешают.
-Малой завалил Ашота и Терма с Номером. Ашот и Терм уже с ангелами водку пьют, Номер в больничке, но, походу, хана ему, не вывезет.
Они, молча, стоят, снова закурили.
-Славян, что думаешь?
Парень, читавший записку, пожимает плечами.
-Что тут думать? – Злобно сверкает глазами Ахмед. – Номер, Терм, хрен с ними, сами виноваты. Но Ашота валить никто не разрешал. Малого теперь валить надо.
-Ашот гондон. – Мрачно отвечает человек, что внешностью похож на Ахмеда, но гораздо старше него. – Он на резинках провис, почти до параши. Отвечаю, живой бы остался, его бы валить пришлось не сегодня, так завтра.
-Это ничего не меняет. – Настаивает Ахмед. – Блатных мужики валят. Это что такое? Наказать нужно. Малой попутал конкретно. В пример другим фраерам, нужно наказать.
-Ну, не знаю…, Славян, что ты молчишь? Твоё мнение, какое по теме этой?
-Малой не зашквар какой-то, мужик, и Худой за него отзывается хорошо.
-Ничего не значит. – Упрямо говорит Ахмед. – Надо наказать.
-Что заладил? Ты же в курсе, кто этот Малой? В курсе. Он правильный пацан, за него хорошие люди говорят. Не знаю я как тут быть. И завалить надо и валить по сути нельзя.
-Можно.
-Славян, говори ты. Моё мнение – валить нельзя. А чё делать, я в непонятках вообще.
-Надо валить.
-Да понял я тебя Ахмед, понял. Славян, ну?
-Нельзя валить. – Передёрнув плечами, говорит Славян. – Согласен с тобой. Но и спускать такое на тормозах, то же нельзя.
-И как тогда?
Ахмед мрачно смотрит на них обоих. Берёт третью сигарету и снова закуривает. Он молчит, но в его глазах, словно бы написано «валить и только валить, никак иначе». Ну, или…
-Опустить надо.
-Не вариант. – Славян морщится. Потом взгляд меняется. – Хотя…, нет, пацаны, не в тему.
Минуту они, молча, курили, смотрели то на камеру, то в зарешёченное окно.
-Помните Фурса? – Они кивают, на лицах гримаса недовольства. – Этот мудак своё получил, но помните, какая буча была?
-Идиоты потому что дело делали. – Ворчит Ахмед. – Не могли дебилы по-тихому.
-Вот я об этом и говорю. – Славян вздохнул громко и продолжил. – Терм и Номер пацаны ушлые, не пальцем деланные. А он их размотал как фраеров тупых.
-Ашот тоже не слабак. – Добавил пожилой. – Борьбой какой-то занимался.
-Вот-вот. У Малого талант. Отбойщик от Бога.
-Не понял. Славян, ты что предлагаешь? – Ахмед аж покраснел от злости. – Он Ашота валит, а ты его в братву записать собрался? Ты сам, что за порожняк толкаешь Славян?
-Чё порожняк-то сразу? Ашоту до конкретного зашквара полпальца оставалось. Кто сказал, что Малой не по нашей теме отработал? Может мы сами ему маляву кинули – Ашота завалить.
-Но мы не… - Пожилой осёкся и улыбнулся. – Понимаю. Но не проканает.
-Уверен? – Славян помолчал немного, поморщился. – А если так – Малой тупанул, вместо Ашота, замочил ещё и Терма с Номером. По беспределу пошёл. За что будет наказан.
-Как-то это всё… - Пожилой замолчал, хмуро стал рассматривать собственные пальцы.
-Порожняк это всё. – Буркнул Ахмед. Потом вздохнул. – А вообще, может проканать.
-Пошлём, Гунявого и Соплю. Пусть опускают.
-Чего? Я не понял Славян. То опускать не в тему, то в тему, ты определись уже.
-Ты не понял. – Славян ощерился. – Если Малой реальный отбойщик, хана им, сами в больничке слягут. А то и к ангелам уедут. – Тут он помрачнел. – Этим мудакам давно туда пора.
-Согласен. – Вставил своё слово Ахмед. – Фурса могли вальнуть быстро, а кипишь, на всю зону поднялся. Как раз из-за этих уродов.
-Ну вот. Малой пацан жёсткий, сами за него слышали. Опустят его эти два баран, значит, так ему карты выпали. Отмахается как-нибудь, пусть живёт. Там присмотримся. Дело красиво сделает - объясним за всё, пропишем тему, там присмотримся, потом к братве подтянем или уже и завалим нахрен, по обстоятельствам, в общем. Ну, так что пацаны?
-Согласен. Хотя это Славян, тоже беспределом пахнет. Не по понятиям оно.
-Не согласен. Потому что вся эта шняга, изначально не по понятиям пошла.
Пожилой пожал плечами, снова отвернулся к окну.
Ахмед молчал дольше всех. Наконец, махнул рукой.
-Давай Славян, рисуй маляву, бакланы эти в седьмой камере нынче…
Глаза открыл, потому что было больно – от света. Тут же поспешил закрыть. Весь мир качается и плавает. Голова трещит, но глухо как-то. Как будто под водой он. Но нет, дышит же, с трудом, но дышит. А под водой, дышать он не умеет. Значит что? Правильно, не под водой он…, или под водой, но мёртвый. А так бывает?
Лёха снова открыл глаза. Вроде не режет больше. И шум в ушах пропадает. Он повернул голову – комната какая-то. Стены жёлтые. Облупленные. Лежит он на кровати и голова как будто больше стала и шуршит от любых движений. Поднял руку – перед глазами плавает, хотя вроде бы ровно держит. Попытался пощупать затылок, но в место этого попал себе пальцем в ноздрю. Минуты три лежал так, собираясь с силами. Наконец, вытащил палец из носа и стал щупать голову. Бинты, в три слоя. Попытался привстать, но всё плывёт слишком сильно. Снова откинулся на спину, прикрыл глаза. Спустя какое-то время, попытался снова и опять неудача. Пытался, пока не получилось сесть и при этом не свалиться с кровати.
-Ты Малой?
Он посмотрел на дверь. Надо же, открылась, а когда не заметил. За дверью какие-то столы, пустые кровати. На людях тюремная роба. Оба подтянутые, не сказать что спортсмены, но ребята не слабые. У одного на руке пластырь, пропитавшийся кровью. Другой по пути срывает с горла марлевую повязку, тоже в крови. Под ней тонкий порез – едва-едва задета кожа.
-Ну, допустим. – Отвечает Малой.
-Тебе привет. Знаешь от кого? – Мужик осклабился. Тот, что поменьше ростом, уже стоит возле его кровати. Он наклоняется к нему и говорит. – От Ашота баклан…
И стоило разводить весь этот театр? Малой всё понял, едва услышал имя. Он не думал. Просто реагировал. Тот, что склонился к нему, с хрипом улетел к стене – когда в горло кулаком бьют, оно так часто бывает, хрипят люди, безобразно руками дрыгают, глаза пучат, фу, в общем.
Второй не растерялся, взвыв раненным быком, ринулся в атаку. Лёха успел только спрыгнуть с постели, но всё же получил в лицо кулаком. Его отбросило к стене, к тому, кто хрипел сейчас на полу. Ну а что он просто так хрипит? Двинул ногой ещё, что бы веселее стало. Парень врезался виском в пол и затих, а второй уже рядом, ухватил за шею и душит. Глаза чуть не выпали. Лёха понял, что ещё чуть-чуть и вырубится. Он двинул ногой изо всех сил. Попал в живот. Парень согнулся бубликом и отпустил его. Лёха кое-как поднялся и со всей сил