Теперь заточка выпала из руки Шурика и Лёха мог воспользоваться ею, быстро закончив свою работу…, он, почему-то, отбросил её ногой, сел на грудь парню, прижав его руки своими ногами и начал его душить. Кажется, он даже слегка рычал в тот момент. Шурик брыкался минуты три, прокусил язык, у него намокли штаны, стало плохо пахнуть – не самая лёгкая и не самая достойная из смертей. Брыкаться он вскоре перестал, Лёха слегка успокоился и сейчас сжимал горло жертвы, с почти бесстрастным лицом – на всякий случай, чтобы Шурик не очнулся вдруг, на столе патологоанатома или в процессе похорон, там, за забором. А то бывали случаи…, шея хрустнула – слишком сильно сжимал, кадык раздавил. Ну, теперь можно не душить. Если даже не вполне помер, очнуться не сумеет. Лёха поднялся на ноги, постоял над телом. Пожевал губами. А что если всё же очухается? Носком стопы повернул голову Шурика набок, примерился и с тихим «кийя!», пятка врезалась в висок. Кость противно хрустнула, Шурик не шелохнулся – теперь-то точно помер. Работа выполнена.
Лёха с улыбкой глянул на мертвеца – здоровый и едва не прикончил его самого. И вот он лежит на полу, а Лёха стоит над ним. В душе чувство удовлетворения, от чисто сделанной работы и победы над опасным противником…, неужели ему нравится убивать, нравится сама эта работа?
Неужели он просто сумасшедший маньяк???
Кхм…, а что, маньяки уже не люди, что ли?
-Ну, ты пиздец…, - глухо сказал кто-то, с верхнего яруса дальней койки. – Я чуть не обосрался, когда ты его руками, да с такой харей, и душишь и душишь…, в натуре, Малой, я тебя с трудом узнал даже, отвечаю, ты пиздец прям стал…
Лёха, моргая, стал смотреть в ту сторону – высоко, под углом, да и свет из узкого окошка прямо в лицо, не видно нифига. Но голос знакомый. Он прищурился.
-Немой? – Удивлённо воскликнул Лёха.
-Нет-нет, вам показалось. – Отмахнулся Немой, с несколько натянутой улыбкой на лице. – На самом деле, тут вообще никого нет. А вам уже пора проснуться, а то вы на поезд опаздываете.
Лёха расхохотался и, перешагнув труп, подошёл к кроватям. Немой свесил ноги вниз, спрыгнул, пожали друг другу руки – Лёха смотрел на парня, тот на него.
-Чё? – Буркнул Немой, опёршись плечом на раму кроватей. – Ну да, изменился я чутка. А ты что нет что ли? – Он широким жестом указал на всё вокруг. – Зона братан. Что ты хотел? Тут в натуре, даже стены, со временем, меняются. Такая вот херня…, дай закурить, а?
-Держи. – Лёха протянул ему сигарету, сам закурил. И снова стал смотреть, да так пристально, что Немой поёжился. Он заметно изменился - стал как-то меньше, похудел, в глазах тоска и обречённость. Но всё ещё теплится какой-то озорной огонёк в глубине зрачков, видно в том огоньке стальную волю, которая не позволит ему захиреть окончательно. Лёха вдруг понял, что этого человека невозможно сломить, его можно только убить. И, с грустью подумал он, однажды, Немого именно убьют – такой характер, такая сталь в душе, противопоказана, для долгой и счастливой жизни. Тут нужно немного гибкости, нужно научиться изгибаться, не прогибаясь при этом. Немой так не умеет – он не гнётся и не прогибается, для него это в принципе невозможно.
-Ну как ты тут братан? – Выдавил Лёха, отчаянно размышляя над тем, как помочь Немому. Тут это не принято, конечно, помогать первым встречным, но, почему-то, этот парень, казался ему очень близким, почти родственником. Этаким потерянным братом, о котором он никогда ничего не знал, а тут раз и встретил.
-Нормально, не парься. – Немой вдруг улыбнулся – не так как раньше, сейчас он словно бы изнутри сиять начал. – Дело пересмотрели, ошибка там какая-то.
-Ну и? – Спросил Лёха, когда Немой замолчал, мечтательно глядя куда-то мимо него.
-А? – Встрепенулся парень. – Я говорю, с делом что-то не так, я не понял нихера, если честно, но делюга такая, что отпустят скоро. Месяца два ещё почалюсь тут и всё, на свободу братан.
-Повезло… - С некоторой завистью произнёс Лёха.
-Не кисни брат, и тебе фортанёт. – Немой хлопнул его по плечу, глубоко затянулся и покосился на обитателей камеры. Лёха тоже осмотрелся. Проворчал что-то недовольно. На Немого глянул. Тот ответил спокойным взглядом - он не понимает. Да и понимал бы, что толку?
-Кто с ним по беспределу пойдёт – накажу. – Прошипел Лёха, максимально злобно. Круглые глаза живых обитателей камеры, стали ещё круглее, хотя казалось куда ещё-то? Ан нет, вон, как блюдца прям.
-Да брось ты братан. – Отмахнулся Немой. – Пацаны тут правильные сидят. Ну, кроме этого.
Кивком показал на худого, миловидного парнишку, коему выделили целый матрас и уголок рядом с парашей. Выглядит не особо довольным жизнью, но она у него куда лучше, чем у многих его «коллег». И раз шикует так, значит, с обязанностями своими справляется достаточно хорошо.
-Может и правильные, но лучше подстраховаться.
-Так-то да…, слушай, есть ещё сигареты? – Попросил Немой, смущённо опустив взгляд. – Ты не думай, я верну. Потом. Как смогу, я…
-Не гони. Нихера ты мне не должен. Держи. – Он отдал ему свою полупустую пачку и зажигалку. – Твоё теперь, хех…, теперь ты меня сигаретой угости братуха.
Немой рассмеялся, передав сигарету, запалив зажигалку…
Когда спустя полчаса оживлённой беседы, дверь открылась, и Малой покинул камеру, там воцарилась мёртвая тишина. Нет, не потому что охранник труп Шурика не заметил – как раз таки заметил и даже поморщился брезгливо, а потом сделал вид, что ему показалось. Вернётся он, минут через сорок или больше, удивится очень, как будто только сейчас труп обнаружил, помощь вызовет. Всех тут к стене поставят, скажут «руки за голову, мать вашу так!», поматерятся немного, врача позовут, тот придёт, головой покачает и скажет «сердечная недостаточность» - всё как обычно. Привыкли уже. Не в том дело. Да и ситуация эта в целом – ждали её и Шурик ждал и они сами. Просто нельзя себя с людьми так вести, как позволил себе Шурик по пьянке…
-Вы это блять видели? – Выдохнул один из них. Народ, молча, кивает. – Да он же блять шизанутый в хлам! Пиздец в натуре…
-Нашёл Славян себе покойника..., отвечаю, я такого ещё не видел. – Заметил один, что постарше прочих. Почесал в затылке, губами пожевал. Поднялся. – На газетку упало, все ж видели?
-На две газетки. – Сказал второй, поднимаясь. – Одна моя была.
-Да базару нет, поделимся, чё?
Подошёл он к тому месту, где Малой долго и оживлённо беседовал с кем-то, кряхтя нагнулся, собрал сигареты, зажигалку, выпрямился и стал считать – что бы поровну со всеми разделить…
Жизнь снова потекла размеренная неторопливая – работы больше не было, отношение к нему изменилось, теперь Мага, словно бы и правда видел в нём своего «близкого». Лёхе это даже нравилось, он иначе стал ощущаться себя. И злость на воров, постепенно сходила на нет, не исчезая полностью – тлела едва заметным угольком. Увы, пришлось признать, что он человек не совсем хороший, злопамятный даже, можно сказать не добрый такой человек.
О Немом он частенько думал, в первую неделю после той встречи. А потом как-то позабыл – о трупе с таким прозвищем, вестей не было, о том, что некоего Немого, перевозят на другую зону, он тоже не слышал. Правда и о том, что бы Немой откинулся вестей не приходило. Может так и сидит, ждёт с моря погоды, а может просто вести не дошли. Хотя, став плотнее общаться с Магой и его «близкими» Малой обнаружил, что данный контингент заключённых, знает обо всём, что творится в тюрьме. Наверняка им было известно и о судьбе Немого – он не стал спрашивать. Собирался, да и не один раз, но что-то всегда останавливало. Поразмышляв на эту тему, Малой вдруг понял, что ему не хочется знать. Он был бы рад за парня, если б тот всё же освободился и поехал домой…, но если его убили или того хуже – опустили…, или ничего не получилось и он так и сидит, в пустых надеждах, что дело таки пересмотрят…
В общем, он не хотел плохих новостей. Ведь, как ни крути, а Немой, первый его друг, с тех самых пор, как он оказался здесь. Не конкретно тут, а в этой искажённой реальности, тюремного типа. Целый мир со своими правилами, порядками, моралью и законами, внутри мира большего, того, что раскинулся за забором – об этом, о такой странности, как совершенно иная реальность, за не особо-то и толстым забором, он размышлял чаще и с большим удовольствием, чем о судьбе своего единственного друга. В итоге, он счёл, что лучше не вспоминать о парне вовсе – так проще, друзья не нужны, они просто ещё одно твоё слабое место.
«Они» так и не появлялись на горизонте, он почти забыл о них, как-то даже смирился, влился в эту неторопливую тюремную жизнь. А потом как-то вдруг открылась дверь и охранник сказал:
-На выход... – Назвал его имя, фамилию. Лёха поднялся, удивлённо глянув на Магу.
-Начальник, что случилось-то? Чё ты Малого забираешь, куда вообще?
-Разговорчики. – Буркнул охранник.
Мага вскинул брови, послал взгляд типа «ты чё совсем опух фраер, забыл, чем пятка хозяйская пахнет?». Охранник помялся и проворчал сердито.
-К адвокату его. Новые обстоятельства дела или чё там, я в душе не ебу.
Лёха сам брови вскинул и глаза выпучил – столько времени прошло и на тебе, новые обстоятельства…, как-то подозрительно похоже на то, что случилось с Немым.
Или не похоже вовсе – «они» себя проявили, и начали со вполне прогнозируемых действий.
А может, Лига Наук про него вспомнила? Хотят вернуть ценный кадр, а?
Привели в административный корпус, в камеру, куда иногда водили заключённых для бесед с местными охранниками, исполнявшими не только роль церберов. Иногда, там же, велись беседы с тюремным психологом – чаще всего, с ним беседовали опущенные. Администрация не любила, когда данная категория лиц, совершала суициды. Порой туда вызывали мужиков, почти никогда блатных и раз или два за всю историю тюрьмы, туда приводили воров. А вот, адвокат, в этом месте, насколько знал Лёха, появился впервые.
-Здравствуйте. – Проговорил мужчина в очках, пиджаке, галстуке и дорогих часах на голу руку. – Присаживайтесь. – Указал на стул, зачем интересно? И так охранник толкнул куда надо, к дужке на столе наручники пристегнул. К стене вот отошёл. Мужик на него смотрит, охранник делает вид, что ничего не замечает. – Молодой человек.