На перроне нынче было пустынно. Впрочем, тут всегда так. Столпотворений не случалось с тех пор как стих клич советский древний «целину поднимать поехали!!!». Ну, поехали, чего уж там…, а потом как-то всё забылось. И целина забылась, и те, кто её поднимал. Так и остался городок, никому ненужный, да посреди тайги. Самой значительной достопримечательностью коего, до сих пор оставалась тюрьма, для особо опасных заключённых. Некоторое оживление на перроне, наблюдалось только в те дни, когда в тюрьму прибывали новые постояльцы. В остальное время…, хотя вон, к поезду, потрёпанному временем, кто-то идёт. Даже трое сразу. Двое несут, эммм…, гроб несут. За ручки держат. Один спереди другой сзади. Вроде пустой гроб, красивый такой, явно на заказ сделан. Если приглядеться, можно узнать редкие породы дерева, что произрастает только здесь – действительно дорогая вещь. Скучавший на перроне мужичок (он каждый месяц сюда приходил – чисто для души, на поезд вживую посмотреть), отшатнулся от процессии, перекрестился и что-то шептать начал. Потом замер, головой тряхнул – чего шептать-то молитву ежели гробина пустая? Ну, а какая? Мужички не гераклы уж совсем, а гроб несут, как будто он весит как сумка с хлебом. Или вот с колбасой…, и бутылочкой водки…, мужичок сглотнул слюну, повернулся и пошёл прочь. Ну его, поезд этот – в следующем месяце опять приедет, посмотрит ещё, а водка это продукт такой, загадочный очень. Его пить надо когда душа требует, тогда эффект полнее, а душа отдыхает лучше. Так что пока вдохновение не выветрилось, поспешил он в ближайший магазин…
Гроб донесли до вагона, открыли задвижку, занесли внутрь. Обычно там коней возили, но это когда было? Наверное, ещё Ленин живой был, когда оно такое было. Сейчас там даже и не пахнет ничем, ездит этот вагон на прицепе, только расход топлива увеличивает, а отцеплять всё собираются и собираются, да никак не соберутся, а вдруг пригодится? А не будет уже, а так вот он, есть. Так и ездит он на прицепе, никому не нужный…, хотя сейчас вот пригодился. Гроб пустой в нём поедет…, только пустой ли? Поставили они его, мужик в пиджаке присел на корточки, отодвинул крышку, шприц достал.
-Норм, не сдох ещё. Ща мы его нагрузим, что б неделю не отсыхал, а там его примут и подправят…, ну, если по дороге не сдохнет. – Проговорил мужик в пиджаке, бросая пустой шприц в гроб и закрывая крышку.
Все трое вышли прочь, закрыли дверь, навесили на неё замок и ушли через вокзал, к стоянке, давно поросшей бурьяном – там у них машина стоит, дорогая, не отечественная, буржуины проклятые…
Поезд ужасно заскрипел, вздрогнул, словно просыпаясь ото сна и гремя кованными колёсами, поехал в далёкие края…, те, для коих этот посёлок, края не просто далёкие, а параллельный мир практически. Он долго ещё будет ехать, иногда останавливаясь и чем дальше на запад, тем чаще будут остановки, тем реже будут попадаться города и посёлки, населённые людьми, хоть раз в жизни, видевшими медведя своими глазами. Поезд будет отцеплять вагоны, цеплять новые, с другим грузом, часть вагонов, будет полниться пассажирами, как учтёнными, так и теми, на наличие или отсутствие коих всем плевать. Один такой неучтённый пассажир откроет вагон, в коем мирно дремлет чей-то гроб, замрёт он на пороге, испуганно перекрестится и пойдёт искать вагон поприветливее.
В какой-то момент, поезд остановится и этот вагон опустеет, ничто не будет напоминать о том, что тут ехал чей-то гроб. Собственно, на одном из подмосковных вокзалов, вагон сей, откроют, осмотрят, скажут «ну и вонища тут», закроют и уйдут – пусто там уже, нет ничего.
Тихо шепчет что-то своё, маленькая центрифуга. В ней мешают что-то. Мерцают два компьютерных экрана, один мерцает слабенько совсем и единственный человек, который в комнате сейчас находится, косится на него с неприкрытым отвращением. Просто экран этот паро-световой, выглядит он интересно, панель управления на нём сенсорная, она вот прям в этом паре, светящимся разными цветами. На нём сейчас кино включено – что-то про древний мир. Какие-то мужики, громят кувалдами, других мужиков с большими щитами. Детальнее не разглядишь – экран такой, что не видно нихрена, из серии «нихрена не понятно как оно работает».
А ещё тут всякие колбочки, приборы разные, лаборатория то видимо какая-то.
Что-то громыхнуло, обитатель комнаты повернул голову.
-Это что за??? – Воскликнул он, округлив глаза.
Вошедшие, молча, поставили на пол…, гроб. Открыли крышку. Парень подошёл к гробу, внутрь заглянул, там мужик какой-то дохлый.
-Привет док. – Говорит ещё один человек, заходя внутрь. – Как оно?
-Работаем…, нафига мне труп? Я же вроде не заказывал. – Он кивком показал на дальнюю стену, где в облаках охлаждающего пара, лежат на каталках три бледных тела – взрослый мужчина, женщина и ребёнок. – У меня ещё есть материалы. Куда мне ещё то? Если бы вы старика притащили, я бы ввёл его в эксперимент, как контрольную группу, а этот…
-Док, - прервал его вошедший незнакомец. – Ты не понял. Вот, мы были у соседа твоего уже, вот бумаги. – Он передал ему стопку листочков, переложенных десятком снимков рентгеновских, а может просто на них похожих, снимков. – Нужно этого хмыря, слегка в норму привести, ну, с твоим новым дерьмом, которое уже испытано.
-Ну… - Док стал просматривать бумаги, снимки поднимая повыше на свет. – Я даже не знаю…, какой баран его радиоактивными метками пичкал так часто? Вон, опухоль над сердцем, вот ещё одна. Ему лет пять ещё и крышка. Если рецессии не будет…, а что с башкой? Там же живого места нет, сотрясений одних на десяток, он у вас уже давно дебилом стал…, нет. – Док вернул снимки и бумаги. – Это уже биомусор. Для моего эксперимента он недостаточно здоров.
-Док, ты не понял. Он не для тебя. Ты его только подправить должен. Парнишка у нас будет переживать сверхнагрузки, нужно, что бы он в процессе не сдох.
-Какие нагрузки такие?
-А я откуда знаю? – Пожал плечами мужчина. Те, кто внесли гроб, уже покинули помещение и стоят снаружи, замерев как статуи, по обе стороны двери. – Ты первый раз замужем, что ли Док? У нас тут ведь никто нихрена не знает. Припёрли его ко мне, сказали – сделай братан, я и делаю. А то потом самого к тебе на каталке привезут с дыркой в башке.
-Ну…, я не знаю. – Док с сомнением на лице, снова взял бумаги, стал смотреть. – Если бы кого-то интересовало моё мнение, я бы так сказал – он свой ресурс уже отработал, он…, о как! Категория «А»? Редкий экземпляр, в наши дни разгула дикой медицины и запретов на генетические эксперименты…, ну, может, что и получится. В принципе, я бы посоветовал не тратить на него ресурсы и время, думаю, он мог бы принести пользу и так. Эти микроскопические опухоли убрать на всякий случай, категория «А», конечно, вам не шутки, может организм и сам справится, но можно и подстраховаться. А остальное…, ну нафига? Препараты дорогие, получить сложно…
-Док, сказано сделать, надо сделать. Чё ты как маленький?
-Ладно, ладно… - Док тяжко вздохнул, в уме потекли цифры – суммы стоимости препаратов, которые он потратит на укрепление этого сильно потрёпанного организма. – Слушай, босс, но ведь есть и другой способ. Уберём опухоли, точечно впрыснем пару препаратов, выведем остаточную радиацию меток его тюремных и всё, а укреплять – на Канары его отправьте на год, пусть там, на пляже мусор убирает. Или туалеты чистит. Категория «А»! Да он у вас за два года восстановится, и сможет хоть лес валить, хоть бетон вручную мешать. Намного дешевле выйдет.
-Да знаю. – Махнул рукой босс. – Но видать срочно нужно его в норму привести. Хрен его знает, за каким хуем, но раз надо, значит надо Док.
-Эх…, я только закончил первую партию. И на этого козла всё сливать, блять…
-Согласен, жопа полная, они ж его притащили, а партию этой твоей хрени химической, требуется поставить в тот же самый срок. Так что Док, придётся и с этим дерьмом поторопиться.
-Как??? – Док бумаги выронил. – И этого ублюдка на ноги поставить и препарат сделать? Да вы там все с ума посходили что ли? Я как это всё успеть должен?
Босс пожал плечами. «Труп» в гробу вдруг шевельнулся.
-Бля. – Босс поскрёб затылок пятернёй. – Тут ещё приказ на счёт хуя этого – его надо держать в отрубе до отправки и так что бы дрых ещё пять дней после.
Бурча проклятья, Док дошёл до ближайшего стола, взял шприц, продолжая ворчать, вернулся и с силой вогнал шприц в плечо «трупа». Тот шевелиться перестал.
-Лучше б ты по пути сдох. – Буркнул Док, уныло шмыгнув носом.
-Ну, давай, работай дружище. – Босс хлопнул его по плечу и вышел прочь.
-А у меня будто выбор есть. – Тихо сказал Док, с ненавистью глядя на того, из-за кого он не успеет сдать партию новых препаратов в нужные сроки…
Свет включился как-то резко. Глаза резануло болью, хотя они были закрыты. Лёха застонал от неожиданности и резко сел. Запоздало мысленно матюгнулся – поздно уже, сейчас как он шваркнется о нижнюю раму верхних нар и перед глазами огоньки полетят разноцве…, пощупал голову, пошевелил ладонью над макушкой. Рамы нет. Да и под задницей ни шконка вовсе, а твёрдый пол. Открыл глаза, заревел тихонько, и смачно выматерился, пока зажимал глаза двумя ладонями сразу, отчего-то очень сожалея, что гимнастикой не увлекался – вот было бы хорошо ещё и пятками их сейчас закрыть! Кхм. Резь в глазах исчезает.
Он осторожно открыл левый глаз. Всё плывёт, но боли нет. Открыл второй. Резкость изображения начинает восстанавливаться, уже видно детали помещения. Н-да. Это явно не его родная камера. Пустая комната с кремовыми деревянными стенами и такой же пол. Посередине комнаты, стоит стол. За ним закрытая дверь. А слева и справа, лежат люди без чувств.
-Где я вообще? – Пробормотал он. – Карцер?
Мысль заставила приподнять брови, да с заметным удивлением. Потому как такая комната, карцер не напоминает ни одним местом. А уж её обитатели, тем более. Ну, не все. Вот он, по-прежнему в той же майке и трусах, в каких лёг спать…, ага. Трусы есть. Майка испарилась.