-Драться учить будут… - Неуверенно и аккуратно, заметил тогда со своей кровати Бор – к вечеру оклемался и, хотя ходил перекошенный на один бок, но всё же ходил, а это уже большой плюс. Так-то они его уже в покойники записать успели.
Лёха один промолчал – мрачно нахмурился, отвернулся к стене и сделал вид что уснул. Нужно было подумать – он, кажется, понял для чего они тут. Слова старичка, того амбала, окружающие их комнаты, эти отжимания, какие-то зверские способности в рукопашном бое у старика, его пафосное «Великий Мастер», в общем, он уже знал зачем тут и кого из него будут тут делать. Из них четверых будут делать. Сегодня он сменил работу, но не профессию.
И что-то подсказывало ему, что в тюрьму он уже никогда не вернётся.
Да, даже если и попадёт «куда следует», живым до тюрьмы вряд ли доедет.
Вскоре Лёха уснул и всю ночь видел во сне эти странные комнаты.
Большой зал, с высоким потолком и плоским деревянным полом. Зал поменьше, полный каких-то деревянных конструкций, выстроенных, будто бы по пьянке и в совершенном хаосе. Чем-то напоминало гимнастический зал. Но в том же преломлении окружающей действительности, в каком авангардисты рисуют портреты. Вроде человека рисует, а на холсте там хрен поймешь что, какая-то мазня без цели и смысла – что и откуда растёт непонятно в принципе. Вот так и с тем залом, словно художнику-авангардисту, заказали построить гимнастический зал, а он его сделал не так как должно быть, а так, как это дело видела его сложная творческая натура.
Большая комната с десятком груш, набитых песком. Вроде понятно и привычно. За тем исключением, что на каждой груше красной краской выделены точки, соответствующие внутренним органам человека.
Ещё один зал с «грушами» - манекены, в полный размер, наглухо привинченные к полу, на амортизаторах, запакованных в резину. Следом пустая комната, со следами застарелой крови на деревянном полу и царапинами, словно бы от каталок или чего-то в этом роде.
Комната, в которой выстроен вихляющий коридорчик, с деревянными палками в стенах. Лёха запрыгнул на стенку коридора и заглянул за кожухи, обтягивающие эти стены – палки не просто так торчат, они приводились в движение каким-то сложным механизмом. Неплохое воображение и развитый, хотя за последние годы и слегка закостеневший разум, мгновенно нарисовали картину того, что будет, если механизм включить. В этот момент, почему-то, начала ныть спина – словно его по хребту палкой огрели…, если бежать по коридору, при включенном механизме, можно без проблем, да в самые сжатые сроки, превратиться в отбивную. Останется хорошенько поджарить и можно на стол подавать…
Комната, с нарисованной на полу дорожкой и металлическими бортиками на всём её протяжении. Помещение, живо напоминавшее стрельбище, но без патронов и оружия, за то со стеной испещрённой дырками от пуль. Комната со стеллажами встроенными в стену и закрытыми тёмным непрозрачным стеклом – с боку, у самой стены, в стёклах имелись замки.
Нашли они и комнаты с более прозрачным смыслом своего существования. Тут имелась кухня, с большим холодильником, заполненным всевозможной едой. Рядом с холодильником, они нашли большой продолговатый прибор, светившийся ярким зелёным светом – этакий стеклянный шкаф, вмонтированный в стену. Открыли. Там четыре порции толчёной картошки с мощным куском курицы и четыре пластиковых стакана с ароматным чаем. Всё взяли, ящик закрыли, он зашуршал зачем-то. Переглянулись – они его с Кабаном открывали. Обменявшись пожатием плеч, они снова попытались открыть ящик этот. Никак – теперь дверца словно влитая. И на её стеклянной поверхности, горит надпись «следующая порция через 8-мь часов». Они снова переглянулись, уже догадавшись, что же это такое.
А потом оба посмотрели на ящик кухонного гарнитура, минуту назад ими открытый.
-Наверное, соль использовать не стоит. – Пробормотал Кабан, а Лёха согласно кивать стал.
Ящик, полный специями, солью, и прочим, они закрыли и постарались помещение покинуть поскорее. Обоим, прозрачность назначения сей кухни, стала казаться уже не такой прозрачной. Кормили их через это своеобразное раздаточное окно, и еда была превосходной, хорошо приготовлена, должным образом приправлена и солью и специями. Но за каким тогда нужна вся эта кухня с кучей полезных приборов и громадным запасом ещё не приготовленной еды?
Зачем, они узнали позднее и тогда ощутили не малое облегчение – хорошо, что ту еду и те специи, они использовать не стали. А то кончилось бы их обучение, прямо там и в тот же вечер – специи кухни, не всегда таковыми являлись. Поели бы вкусно и померли бы прямо в тот же вечер, корчась от боли на полу, да выблёвывая собственные кишки.
Хотя, не факт, конечно. Кто-то сильно потратился, что бы тут их собрать, вряд ли эти таинственные люди, позволили бы им умереть, так просто. Не практично это.
Нашли они и единственную дверь, которая служила выходом отсюда. Металлическая, с кучей автоматических замков, без окошек и ручки.
Самостоятельно открыть её им было явно не по силам.
Утро началось довольно рано – как узнали? Никто не выспался.
-А! – Взвыл Кабан, с грохотом падая с кровати. Лёха подскочил на ноги, мутным взором окидывая комнату – всё как вчера. Четыре кровати у стен, большой шкаф у стены противоположной двери, с четырьмя отделениями, в каждом из которых простая одежда из приятного на ощупь материала. Трико, майки, ничего особенного, одежда, которая не помешает тренироваться и не станет мокрым от пота мешком, стесняющим движения. Каждый ящик помечен одной буквой – начальной в их прозвищах. Как выяснилось довольно быстро и ещё вчера, в каждом ящике одежда того размера, какой носил один из них…, в комнате изменение всё-таки образовались – старик появился. Теперь в жёлтом кимоно, на манер тибетского ламы.
-Остальные белые свиньи так и будут притворяться, что спят? – Сердито буркнул старик, оглядывая их из-под кустистых бровей. Кабан в сей момент пытался заползти за спинку кровати. Что старик с ним сделал? Впрочем, не важно, главное что б и с ними не сделал то же самое.
Все, кроме Кабана, поспешно встали со своих кроватей.
-Оденьтесь, день будет долгим. – Произнёс старик, удаляясь из комнаты.
Парни переглянулись. Что-то не нравилось им это «день долгим будет»…
-Ебаный псих! – Прошипел Кабан, кое-как поднимаясь на ноги.
-Что он с тобой сделал? – Спросил кто-то из них.
-А я ебу? – Кабана перекосило, он выпрямился и вдруг замер, широко открыв глаза. Пошевелил ногой, подпрыгнул. – О бля…, не болит…, а сразу, будто ногу сломал…
Стало совсем нехорошо. Лёха не мог сказать про себя, но вот Змей сейчас заметно побледнел.
Оделись в тряпки из ящика, и вышли в соседнюю комнату. Она была пустой, просторной и кое-где на полу, там имелись непонятные, скажем так, «шрамы». Будто вот кто-то регулярно рубил этот пол ножами, топорами и прочим подобным инструментом. Потом это дело заравнивали, шлифовали и покрывали краской, но «шрамы» всё равно оставались.
-Я слышал, что вы учились танцам. – Заявил китаец, когда все четверо вышли наружу. Парни переглянулись, насупив брови. Они не совсем понимали, о чём речь. – Ты, - он указал на Лёху, - изучал танец жадных японских свиней, называемый «каратэ».
-Это не танец. – Оскорблённый в лучших чувствах, пробасил Лёха. – Это боевое искусство…
-Боевое? – Очень натурально разыграв удивление, прервал его китаец. И приглашающе махнул рукой. – Может ли белая свинья, учившаяся танцу жёлтой свиньи, преподать урок Великому Мастеру? Это не должно быть сложно. Ведь Великий Мастер, уже очень стар.
И он трагически насупился, сложив ладони домиком на груди.
-Давай, братан, хуле, мы за тебя болеть будем. – Проворчал тут Кабан. Лёха судорожно сглотнул, но всё же шагнул вперёд. Он даже сумел убедить себя, пока подходил к старику, что вчерашние события, просто некая удивительная случайность. Сейчас он докажет, что каратэ, это…
Он не понял, что произошло – жёлтая тень мелькнула, хотя вроде до старика ещё шага два было. Прыгнул в сторону, что-то мимо просвистело, он сказал «кийя!» и куда-то ударил.
Теперь лежит и смотрит в потолок, а по телу растекаются волны жгучей боли.
-Хм. – Сказал кто-то. Потом этот кто-то появился в пределах видимости, наклонился над ним, пожевал губами, бородкой потряс. – Неожиданно. – С явной неохотой проговорил старик. – Ты увернулся. – Лёха ответил несогласным стоном – если б увернулся, сейчас бы не ощущал себя так, будто из живота, некто невидимый рвёт целые шматы мяса. – Второе движение Великого Мастера, ты не заметил, но первое, почему-то, увидел. Великий Мастер удивлён. – На его лице, действительно, удивление, но Лёха не мог сказать, насколько оно наиграно. – Ты хорошо занимался и, думаю, та белая свинья, что учила тебя, хрюкала от счастья, когда ты перекатывался по залу, своими жирными копытами. – Старик покивал головой и повернулся к остальным. – Вы хотите преподать урок Мастеру и показать, на что годится ваш танец?
Желающих не нашлось. Кабан и Бор уже пытались, а Змей оказался гораздо осторожнее Лёхи – собственно, потому и Змей, одно из многих его «замечательных» качеств…
-Сегодня, мы будем учиться бить. Вот так. – Старик медленно ударил кулаком по воздуху. Несмотря на страшную боль в животе, Лёха сумел удивиться – удар простой как морковка, просто прямой в область бубна. Чему там учиться? Так ударить может даже ребёнок семи лет от роду!
Как сильно он ошибался…, вообще, чем дальше, тем больше он понимал, что в обществе сего старика, все законы физики и здравого смысла, живут какой-то своей жизнью, никак не связанной с тем, что известно науке. Так он думал довольно долго – пока не появилось свободное время, что бы хорошенько подумать. Время, свободное от тренировок и боли во всём теле сразу…, старик не демонстрировал ничего, что выходило бы за рамки возможного. Просто он умел выжимать КПД на максимум, даже из простого щелчка пальцами. Но тогда, в те первые несколько месяцев, Лёха, как и его товарищи по несчастью, откровенно боялись старика и ничуть не удивились бы, если бы он вдруг вспыхнул в огне, а потом вышел оттуда с рогами, клыками и крыльями.