-К-куда? – Просил Лёха, громко икнув.
-Я покажу тебе, где здесь находится туалет.
Что интересно, действительно – проводил, показал…, по голове настучал, указывая пальцем, где нужно гадить, постоянно спрашивая «ты всё понил лусский белый свинья?».
В общем, разочаровался старик в их кулинарных способностях и долго ещё ворчал, сетуя на то, что они не могут освоить одну из самых важных наук в великом деле ассасина – ведь не всегда можно подобраться близко, иногда нужно проявить смекалку. А отравить куда безопаснее и проще, чем лезть самому, рискуя шеей. Но, увы, пришлось от этой части обучения отказаться. Не совсем понятно было, сам старик принял это решение или нет, но скорее всего, не сам.
-Что бы полностью освоить великое искусство ассасина – одной жизни недостаточно.
Как-то сказал старик, и видно было, что он в это не просто верит, а считает непреложной истиной. Те же, кто их сюда притащил, вряд ли были готовы учить их всю жизнь. Любое вложение требует хотя бы окупаемости - простая истина. А как окупить затраты, если цель вложений это путь в десятки лет? Никак. Их учили быстро – по мнению старика, быстро. Ученики же его, потеряли счёт времени. Им казалось, что они вот тут где-то и родились, да с тех пор никуда не выходили, и будет так длиться бесконечно. Бор одно время оставлял царапины на стене спальни, взятой с кухни ложкой. Когда царапин набралось больше двух сотен, он это дело бросил. Всё равно они даже не знали когда день, а когда ночь – ни окон, ни часов, ориентироваться можно было только по графику пробуждений и сна. А они, не всегда совпадали. Бывало, что старик возникал спустя пару часов, после того как они уснули. Определить такое дело можно даже без часов. Когда тебя будят, а ты еле кое-как вырываешься из пут сна, с трудом разлепляешь глаза и потом на ходу засыпаешь, очевидно, что спал ты уж точно меньше восьми часов.
С ударом по груше ногами, процесс шёл так же безрезультатно. Старик плевался желчью, не упускал случая напомнить им насколько жалки все «белые свиньи» и требовал прикладывать ещё больше усилий. До тех пор, пока удар Змея не оставил на груше тоненькую щёлочку.
-Белые свиньи бездарны, как и все другие. Но в лучах света величия Мастера, даже они могут научиться простым трюкам. – Сказал тогда старик, с заметной гордостью. Никто из них, конечно, не обманулся – гордился старик исключительно собственными учительскими талантами.
Однако с того дня он стал реже называть их «свиньями». А когда крошечную трещинку в груше ребром стопы смогли выбить все четверо, слово «свинья» в отношении них, старик применять перестал. Теперь если он и употреблял сие слово, то только в отношении других людей. Правда, слово «белые», он произносил всё так же часто и с таким выражением на лице, будто видит перед собой кучу жидкого кала, а не четырёх здоровых и опасных, по сути, преступников…, н-да, опасных. Может где-то в другом месте. В этом комплексе из сильно специализированных комнат, по-настоящему опасен, был только старик. И как вообще такое может быть? Ведь как спичка! Кажется, вот дунешь в него, его и по стене размажет. А на деле…
-Тупые белые! – Взвился старик, когда все четверо в очередной раз не смогли ударить кончиками пальцев по груше, достаточно быстро. – Уже третий день ваши лоснящиеся жиром туши, не могут исполнить простого движения! Нехалосо, плохо, осень плохо!!!
Парни прекратили безнадёжное упражнение – как бы быстро они ни двигались, старик всё время визжал как резанный, любая скорость казалась ему черепашьей. Что, в общем-то, было понятно – сам старик проводил это движение настолько быстро, что они не успевали заметить его руки. Просто одежда всколыхнулась и всё. Даже закралось подозрение, что старик дурит их – просто одежду взбаламучивает и всё, а рука у него, где была там и остаётся. Но вот вчера, старик вышел из себя и сделал это упражнение на скорость, немного ближе к груше – в кожаном мешке, остался чётко видимый след, четыре маленьких рваных дырки. Тогда они, кстати, и сообразили, что такие вот упражнения, тоже не просто так. В обще всё, чему учил их старик, было призвано только для одной цели – максимально быстро убить своего противника. Никаких традиционных, знакомых им, элементов боевых искусств, всё, абсолютно всё имеет только одну цель – убить. Или искалечить так, что противник сам будет умолять прикончить его, да всё больше истошным воем.
Никто из них ни капли не сомневался – если старик захочет, он за пять секунд отправит на тот свет всех четверых. Они и так его боялись уже как огня, а тут с каждым днём всё новые сюрпризы.
В какой-то момент, старик решил, что их руки недостаточно крепки и именно поэтому никто из них не может пробить грушу. И последовали долгие дни, полные изощрённого садизма.
Им принесли пять вёдер, на металлических ножках. Все пять были наполнены маленькими металлическими шариками. Старик, молча, показал на ведро, подошёл к нему и ударил ладонью сложенной в форме копья. И так вот замер с вытянутой рукой – пальцы пробили груду шариков и дно ведра, коснувшись покрытия пола. Убедившись, что все видели, что он делал, старик выдал им ножницы для стрижки ногтей и приказ, как только ногти будут острижены, повторять его движение до тех пор, пока дно ведра не будет пробито.
Спустя час пальцы стали деревянными. Лёха присел у своего ведра, с удивлением глядя как с пальцев капает кровь – он не чувствовал боли, но из-под ногтей текла кровь, а сами пальцы заметно распухли. Ночью боль пришла, ко всем сразу. Такой концерт получился, что и стая волков, решивших повыть на Луну, захлебнулась бы от зависти.
Утром они не могли шевелить пальцами. Старик, сердито ворча о том, что настоящее искусство требует продолжать, пока их пальцы не закалятся или не будут сломаны, раздал им какую-то бесцветную, не пахнущую мазь. После неё стало полегче, но каждый удар по наполнителю ведра, отзывался сильной болью. Получался этакий карикатурный концерт – звяк металла, жалостливый стон, тот же звяк ещё один стон и так пока рук чувствовать не перестали.
Когда тренировка с ведром сделала из них временных инвалидов, Великий Мастер принёс четыре не особо мягкие дубинки, обшитые каким-то пористым материалом. И пару дней, они били друг друга этими дубинками – по голеням, по торсу, по лицу, по голове, в общем, играли в садо-мазо и единственный кто получал удовольствие, это, наверное, дубинка. Потому что старик вечно был недоволен, постоянно брюзжал, требуя терпеть дольше, бить сильнее и стонать пореже.
Слава Богу, там, за стенами, кто-то с ним пообщался и тренировки «закалявшие» тело, а по сути, превращавшие их в отбивные, стали редким явлением, хотя и не исчезли полностью. Что дало свои результаты. Однажды чуть не выронив глаза - так широко он их раскрыл, Змей замер над своим ведром.
-Ебать мои старые костыли! – Выдохнул он и пошевелил пальцами – они касались пола.
Старик важно кивнул Змею и очень хмуро глянул на остальных своих подопечных. Они сжались, ожидая воспитательных затрещин, но их не последовало. Он им устно объяснил насколько они «белые» и по определению «бесполезные», после чего потребовал прикладывать больше усилий. Со временем, у всех получилось повторить трюк Змея.
Как-то в одной из пустых комнат, появилась деревянная конструкция – очень походило на бревно, на коем гимнасты выполняют свои упражнения. Они даже расслабленно вздохнули, вроде ничего страшного не намечается…, оказалось, что на бревне им придётся тренировать равновесие. Ну, вроде нормально, не особо опасно звучит…, пока старик не заставил по бревну этому бегать, что есть мочи. Лёха навернулся первым, кое-как сгруппировался, обошлось без сильных травм. Бор поскользнулся и обнял бревно ногами, после чего схватился за это самое и тоненько-тоненько завизжал. Кабан свалился после второго шага и сильно ушиб плечо. Змею повезло больше – он пробежал всю дистанцию, но, увы, старику показалось, что слишком медленно. Так что Змей отправился «спать». Старик утащил его к стене, чтоб под ногами не мешался и велел продолжать.
Помимо бега по брусу шириной чуть больше одной ступни, на нём ещё приходилось стоять на одной ноге. Забрались, в ряд все четверо встали, подтянув колено одной ноги к груди, и стоят. Десять минут, двадцать, полчаса уже стоят, а потом раз! Кричит кто-то. Это Кабан грохнулся спиной об пол. Падать не высоко, метр всего, но, однако, больно всё равно. Были и другие упражнения на этом бревне, например, один стоит на нём, а второй с приличного удаления, кидается в него дубинками. Нужно увернуться и не упасть. Потом задача изменилась – нужно дубинку поймать и бросить обратно, не упав при этом. В общем, бревно возненавидели довольно быстро, и будь ненависть вещественна, оно б превратилось в атомную пыль уже на третий день.
Что интересно, в какой-то момент, у них стало получаться. Не так хорошо, как хотелось старику, но всё же – пробежка по брусу, проходила без эксцессов, уворачивались от дубинок играючи и почти всё, что придумывал китаец, они делали относительно неплохо.
Но это было почти в самом конце, а до того, хлебнули они «великого искусства», потому как кроме вёдер, бревна этого, что б оно сгорело нафиг, и дубинок, старик ещё много чего использовал. Воистину, фантазия у него была богатой на дела такие.
Увлекайся китаец БДСМ, так наверняка стал бы лидером индустрии…
Как-то, впервые за многие недели, пожаловал в их скромную обитель, Великий Мастер не один, а в обществе подтянутого парня, в строгом и далеко не дешёвом деловом костюме. Впервые разбудили их недовольные голоса, а не вой боли кого-то из четверых, кому сегодня выпала роль будильника.
-…это расширит выбор кандидатов. – Услышал Лёха и поспешно сел на кровати, чтоб не стать «будильником», он после прошлого раза ещё хромать не перестал. Пусть лучше уж товарищи от боли воют, чем он. Их всё-таки трое, а он-то ведь совсем-совсем один. Но никому не пришлось будить друзей диким воплем – от голосов гостей все и так уже проснулись.