Лёха тряхнул головой, прикрыл глаза, постарался воспроизвести в памяти момент, когда старик сбил Змея с ног в первый раз. Лицо бесстрастно – там нет никаких признаков намечающегося удара. Глаза мерцают, в них что-то есть, но прочесть это почти невозможно – так китаец понял, какой будет удар? Глаза – зеркало души? В них он всё прочёл? Бред. Глаза, без ресниц, бровей, морщинок, движений микро-мышц вокруг них, без всего этого они не выражают ничего, это просто два органа зрительного восприятия, они выражают только простейшие вещи – работу самих себя, своих отдельных частей. Расширение зрачков, сужение, повреждение капилляров, неполадки с хрусталиком и так далее, но и только. Намерений человека, глаза сами по себе, не выражают. Поэтому нужны каменные лица – это помогает скрыть твои мысли, то, что ты задумал сделать, противник не сможет увидеть, не будет знать, что его ждёт…, но Великий Мастер, эту хрень, видимо и придумал. В это значит, что он не мог не придумать и контрмер.
Перед глазами полыхнула картина, когда Змей ударил его самого во второй раз, снова сменилась, словно в стоп-кадре, он поспешно осмотрел то, что видел несколько минут назад – поспешность тут была обязательным условием, он не обладал фотографической памятью, образ уже стирался и вскоре исчезнет. Когда Змей ударил, что-то изменилось. Нет, не так – до того как он ударил, что-то изменилось, не в лице, ниже. Шея, плечи, едва заметное напряжение мышц рук.
Лёха открыл глаза и взвизгнул – прямо перед ним, на расстоянии ладони, лицо старика.
-Очень хорошо, что ты понимаешь, кто ты. – Улыбнулся китаец. Сразу никто не понял, но спустя секунд десять, дошло – визг и любимое словечко китайца, в отношении всех остальных двуногих…, Лёха покраснел слегка и отвёл взгляд.
-Поднимайся. Ещё раз. – Вдруг сказал китаец, Лёха на него глянул и увидел глаза старика. Весёлые, при этом холодные, затягивающие в себя. И старые, очень, очень старые…, сколько же ему лет интересно? Ага…, и сколько за ним трупов? Что-то подсказывало, что лучше не знать.
Вместе с ним, подняться пришлось и Кабану, который левой ногой сейчас двигал с трудом – последствия воспитательного удара, прописанного за неуспеваемость.
Кабан сосредотачивался долго, кажется, минут пять не меньше, а потом ударил. И Лёха шагнул вперёд, ударив ладонью в его плечо, до того, как удар вышел на середину своей амплитуды. Кабан от толчка и неожиданности грохнулся на спину, а Лёха замер на месте, испуганно оглядываясь – тумака за неуспеваемость не последовало. Наоборот. Китаец расплылся в широкой довольной улыбке. А потом сказал слова похвалы:
-Плохо, очень и очень плохо. – Головой качает, даже не пытаясь подавить улыбку. – Но для белого сала, отравленного пустотой бессмысленной жизни свиней – великий подвиг.
И ушел, оставив их одних. Впервые за всё время, что они были здесь, китаец уходил так рано, обычно он не отставал, пока они не начинали падать от усталости, а тут просто ушёл и всё.
-Малой, братан, блять, как? В натуре, как??? – Выдохнул Кабан, когда шок их отпустил, и след китайца давно и успешно простыл.
-Нужно не совсем на лицо смотреть. – Почему-то, смущаясь, ответил он. – Сюда, - показал на точку чуть ниже кадыка, - не сосредотачиваясь, панорамно, как будто всю картинку хочешь запомнить.
Минуту молчали, почёсывая затылки.
-Бля, я кажись въехал. – Змей поднялся. – Бор, давай, ебанёшь пару раз, только не в полную, я тут кони двинуть не хочу.
Бор пожал плечами, но поднялся и спустя пару минут нанёс первый удар.
-Нет, я в натуре понял как. – Буркнул Змей.
-Ну-ну. – Скептически сказал сверху Бор. Змей голову поднял, кряхтя, стал подниматься.
-Давай ещё раз. – Сказал он, занимая туже стойку.
В этот раз, Змей не пропустил удара, увернулся, но увидеть его начало и предугадать не смог. Однако не сдавался и потребовал ударить его ещё раз – и тут всё получилось. Бор свалился на пол, после удара ногой чуть выше коленного сгиба.
-Ага! – Воскликнул Змей, широко улыбаясь. – Плечи! Жопа!
-Чего??? – Это они сказали, считай разом.
Змей смутился, и неопределённо махнув рукой, пояснил
-Ну, у него плечо отклонилось, вправо так, а жопа чутка влево. А так, когда вот так делаешь, - он ударил по воздуху прямым с ноги. – Видали? Плечо вправо, жопа влево.
Наверное, если бы китаец слышал, как вольным образом перекладывают на простую русскую речь, таинства великого искусства ассасинов, он бы опять их белыми свиньями окрестил.
В тот день, впервые, они занимались сами, без китайца и с искренним азартом, до тех пор, пока не начали валиться с ног от усталости.
Странно это было. Вроде китайца нет, никто не заставляет, но они изматывали себя, пока усталость не взяла своё. Может, привыкли? Может и так…
На следующий день, китаец не пришёл. Они спали, наверное, до обеда – тут не поймёшь, часов и окон немае, как понять обед или уже ужин, не ясно.
Проснулись, минут десять смотрели на дверь. Никого. Почему-то, ни у кого не возникло вопросов или недоумения, по поводу того, что проснулись почти одновременно. Первым встал Змей, зашуршал одеялом, поставил ноги на пол – Лёха открыл глаза, произвёл те же звуки, стал смотреть на дверь. Тут же проснулись Кабан и Бор. Лишь спустя месяцы, Лёха вспомнил этот момент и с удивлением понял, что проснулись они, по сути, от звуков, которые произвёл Змей, от едва слышных шорохов постельного белья и мягкого шлепка босых ног о пол. Что интересно, в последствии, они просыпались до того как китаец успевал назначить одного из них на роль «будильника», просыпались именно так как старик и жаждал – от звука открывшейся двери. Хотя она не скрипела и каких-то особых звуков не издавала. Просто едва слышно шелестела.
Но в тот день ни о чём таком они не думали – слишком сильно были удивлены. Впервые весь день их никто не беспокоил, предоставив самим себе. Они даже и не подумали о том, что это ещё один «выпускной» экзамен, по усвоенным дисциплинам. Просто обрадовались первому выходному за многие месяцы. Убедились, что дверь не открывается, переглянулись – поверили в то, что она так и не откроется, явив пред очи их старичка садиста, обладавшего опаснейшими навыками в плане убийства двуногих, тысячей и одним способом и улыбнулись друг дружке.
-Холодильник там новый поставили. – Нарушил тишину Лёха. Парни пару секунд смотрели недоумевающе. Потом улыбки снова появились на их лицах.
-Я видел там фрукты, кажется, неделю назад в холодильник принёс кто-то.
У Лёхи глаза сверкнули озорством…, странно, почему они ни разу за всё время, проведённое там, не задумались о том, как новый холодильник и всё прочее, попадают внутрь? Почему они не видели никогда, как заносили продукты, оружие, новые тренажёры? Наверное, всё дело в том, что когда у тебя ежедневно голова пухнет от новых знаний, запредельного физического напряжения и воспитательных звиздюлей, не так-то просто думать о столь вторичных вещах…
Аппарат собрали за полчаса, вчетвером это сделать оказалось гораздо проще. И не потребовалось пары дней для брожения фруктов – в одном из шкафчиков, нашли набор химикатов, которые раньше не видели, но которые могли ускорить процесс. Почему Лёха их не нашёл в тот раз, когда впервые собирал аппарат способный подарить живительную влагу, разбавленную хорошей порцией чистейшего спирта? Или полоротый, или химикаты доставили ночью. Вот следовало подумать об этом тогда, когда загружали аппарат.
Следующее утро, по причине зверского похмелья, началось с дикого воя «будильника», коим сегодня стал Бор. Они проснулись, хрипя и постанывая, как настоящие вурдалаки из голливудского ужастика. Продрали красные свои глаза и увидели китайца.
-Плохо! – Рявкнул он. – Ленивые белые свиньи разочаровали Великого Мастера! Вам дали время и как вы воспользовались им??? – И, прикрыв глаза, пару раз глубоко вдохнул, а потом сказал самое страшное, самое обидное, что только мог он сказать своим ученикам!
-Я никогда не куплю вас себе в рабство! Вы недостойны этого! Великий Мастер не станет тратить драгоценное золото на такие бесполезные куски свиного сала как вы!
И ушёл из комнаты, рявкнув что-то на незнакомом языке.
-Ну, слава блять Богу. – Пробормотал Змей. – Рабство хоть не грозит.
Минут пять они не решались выйти наружу, хотя жажда мучила ужасно. Бор елозил ногами, пытался собрать глаза в кучу, но у него не сильно получалось.
Тут дверь снова открылась, парней потом прошибло, но таки пронесло. Китаец зашёл внутрь и бросил на пол пластиковую бутыль с водой.
-Можете полакать. Только не толкайтесь пятачками, вы можете поранить друг друга и занести инфекцию в свои жирные туши. А если вы умрёте, Великому Мастеру не заплатят.
Нестройным хором хриплых басовитых голосов, они поблагодарили китайца, тот хлопнул дверью и ушёл. Наружу не выходили пока не выдули всю воду. Полегчало.
-Ну, надо идти. – Сказал Лёха, отбросив пустую бутыль. Бор ответил согласным стоном – он только что сумел забраться на кровать и сесть там, держась за отбитый живот.
В подтверждение его слов, китаец заглянул в комнату и что-то непонятное рявкнул.
Ничего не поделаешь, пора снова терять здоровье, осваивая сложную науку ассасина.
На этот день у них оказалась весьма оживлённая программа, но не требующая таких серьёзных физических усилий, какие они прилагали обычно.
Китаец привёл их в ту же комнату, где они уже не однократно отрабатывали изученное, на живых людях. И на этот раз, там снова были люди – на каталках, в одном белье, без сознания. Старик остановился у одной из каталок и начал объяснять задачу, сердитым шипением – всё ещё злился, что вместо того что бы использовать «выходной», для закрепления знаний, они напились до свинского состояния. Иногда, в его сердитом шипении, проскальзывали удивлённые нотки и целые недоумевающие фразы. Одной такой он закончил свою речь.
-Невозможно сделать хмельной напиток за один день из фруктов! Никак невозможно! – Зыркнул на Лёху, тот поспешно стёр самодовольную улыбку с лица, но было поздно. – Почему белая свинья с мерзким именем и глупой рожей, скалит свои гнилые жёлтые зубы?