После Иван Долгорукий был переправлен на каторгу в Тобольск, вместе с колдуном-иерархом Шаровым. Княжну, как женщину, пожалели, отослали в Новгород, в Воскресенский монастырь, где содержали в большой строгости. Великодушная Елизавета Петровна, взойдя на престол в 1741 году, повелела ее выпустить и пожаловала званием фрейлины. Екатерина Алексеевна ухитрилась даже выйти замуж в 1745 году за генерал-аншефа графа Брюса. Но и этот брак княжне не удался: тем же годом бывшая государыня-невеста скончалась.
А вот таинственный колдун-авантюрист Федор Шаров прожил долгую, хотя и не легкую жизнь в тобольских рудниках, а после – на поселениях. Там и началась его переписка с неуемным искателем Либереи – Кононом Осиповым, пономарем церкви Иоанна Предтечи, что на Пресне. Эта самая переписка и легла в основу книги «Письма другу, жительствующему в Тобольске».
Судя по всему, пономарь очень хорошо знал таинственного Теодора де Шарни: они были близко знакомы с детства… Вот почему именно с этим человеком – кстати, единственным из всех известных ему, кто держал в руках украденную из Либереи книгу, – пономарь обсуждал поиски пропавшей библиотеки.
Упрямый пономарь предпринял не одну, а целый ряд раскопок в Кремле. С позволения главного управителя Москвы князя Ромодановского он привлекал к археологическим изысканиям солдат-рекрутов. Действовал он столь яростно и упрямо, будто бы знал, ГДЕ искать. Но – НЕ НАШЕЛ.
По крайней мере, по официальным сведениям в городском архиве.
А там… кто знает?
Лично я считаю, что Теодор де Шарни, он же – Федор Шаров, был не просто авантюристом, а – как это часто случалось в ту старинную беспокойную эпоху – являлся членом какого-нибудь тайного общества и, скорее всего, католической инквизиции, у которой всегда находилось много интересов в московских православных землях.
Думаю, этот хитрец ловко водил за нос упрямого Конона Осипова, руками его пытаясь достичь каких-то своих собственных неясных целей… Да, впрочем, что с того?
Я почти уверен, что Либерею еще во времена Смуты, пока поляки сидели в Кремле, откопали из подвалов и растащили грабители. Хорошо, если хоть какая-то часть драгоценных фолиантов пылится теперь в подвалах Ватикана. А иначе – сгинула она в огне и воде…
Вот тут мы с ним и схватились в споре!
Именно тогда мне и пришло впервые в голову податься в историки. Не знаю почему, но я нутром чую: Либерея хранится в Кремле.
Обыскать все московские подземелья – это не то что в собственном холодильнике порыться!
Не так это просто. Может быть, годы потребуются… Искать надо!
Дешевый экипаж
В альманахе «Московские антики» за 1862 год издатели опубликовали небольшую романтическую новеллу авторства некоего графа NN. Читатели встретили ее благосклонно. Многие из них предполагали, что псевдоним этот скрывает под собой, вероятнее всего, господина Антоновского. Этот беллетрист-оригинал был известен своим пристрастием ко всему фантастическому и часто печатал демонические повести под выдуманными именами.
Подписчики журнала были бы крайне изумлены, доведись им узнать правду. Ибо истинным автором новеллы был государственный чиновник – следственный дознаватель московского департамента обер-полицмейстера столицы господин Гудков.
В течение нескольких лет этому чиновнику, скромному дилетанту на литературной ниве, довелось расследовать исчезновения людей. Дела о человеческих пропажах оказались удручающе сходны. И в первую очередь тем, что ни один из пропавших так и не был никогда найден ни живым, ни мертвым.
Расследование вышло совершенно неудачное. Свое отчаяние и бессилие перед загадкой господин Гудков выразил в художественной форме. Далее приведена перепечатка оригинального текста новеллы.
«Интересные сведения содержит популярный сонник Миллера.
На слова «Игорный дом, игорное заведение» этот справочник сновидца сообщает следующее: «Видеть себя во сне в игорном доме проигрывающим означает вульгарное общество и удовольствия за счет других. Если же Вы выигрываете – это означает, что Ваше бесчестное поведение будет причиной гибели близкого Вам человека».
Одним словом, куда ни кинь – всюду клин, по мнению проклятого справочника.
Это надо же, какие времена настали: сонники – и те морализируют!
Алексей Аркадьевич Всесвятов усмехнулся и отбросил книгу.
Сон ему приснился под самое утро и был так ярок, так ощутим, что в первые мгновения после пробуждения Алексей Аркадьевич, а вернее – Алешенька, как его называли чаще всего, просто не мог расстаться с мыслью, что это он в самом деле только что выиграл двадцать тысяч рублей. Из которых он тотчас же, как честный человек, отсчитал семь тысяч долга и сделался навсегда свободен и счастлив.
Оказалось: все это сон.
И ничем сонник не помог молодому Всесвятову. Как бы узнать: сбываются ли подобные сны?..
А впрочем, все равно! Все иные возможности собрать денег для отдачи долга Алешенька уже испробовал, и они ни к чему не привели. Видимо, разум сам себе через сон подсказал последний оставшийся выход. Или идти и выигрывать, или… Но об альтернативе думать не хотелось.
Двадцатилетний Алешенька, посланный старушкой матерью в Москву купить кой-что из необходимого для хозяйства, остановился у родственников, близко сошелся с шумной компанией офицеров – приятелей своих кузенов – и умудрился в три дня растратить капитал в три тысячи, данный ему на покупки и расходы, и еще на четыре тысячи написать расписок.
Как это оно так получилось у него скоропалительно и глупо – сказал бы кто, и сам бы Алешенька не поверил три дня назад. А теперь верь не верь, уж поздно!
Долг, по обычаю дворянской чести, или отдавать надо, или кровью смывать. Раз – и все! Не идти же дворянину в долговую яму: это хуже всякого позора – на одну доску с ворьем себя поставить.
В деревне, где Алешенька вырос, в их родовом гнезде, все верили: сон, приснившийся в ночь с четверга на пятницу, непременно сбывается. Особенно хорошо, если в пятницу церковный праздник. Сегодня как раз и был такой – Собор архистратига Михаила и прочих небесных сил бесплотных, архангелов Гавриила, Рафаила и др.
Ну так выручайте же, небесные силы бесплотные!.. Накрыв сонник подушкой, Алексей Аркадьевич засобирался в знакомый ему клуб, где играли. Поначалу привлекла его туда пустая детская озорная мечта: а вот если он возьмет да и выиграет миллион! Все новички, говорят, необыкновенно много выигрывают, потому что им везет чрезвычайно. В том и друзья новые его уверяли с жаром. Да он и сам знал!
Но только Алешенька почему-то не выиграл.
Поначалу звала его в карточный клуб надежда отыграться и вернуть себе и достоинство, и честное имя.
Теперь влекла его туда прямая нужда: если не отыграется, то… Об этом вот «то» он снова и снова запрещал себе думать.
Нет, нет. Все будет отлично! Он отыграется. Теперь он снова шел в тот же игорный клуб, где его ждали кредиторы, и чувствовал, как озноб пробегает по спине.
Шагая по Кузнецкому Мосту, оглядывая весело витрины и рассеянно улыбаясь дамам, думал Алешенька все об одном… А подойдя к заветному дому и дернув на себя тяжелую солидную дубовую дверь, почувствовал, как внутри что-то ухнуло и захолонуло: будто он в ледяной омут головой вниз кувыркнулся. Сон! Даже и теперь, когда утро давно миновало и ночные фантомы развеялись от резкого света дня, сон о выигрыше оставался все таким же ярким и явственным. В него нельзя было не поверить: да, так все и случится! Сон в руку. К черту унылого зануду Миллера!
Увы. Шесть часов спустя, когда поздним вечером Алексей Аркадьевич Всесвятов выходил, дрожащий, на пустынный и темный Кузнецкий Мост из тайного игорного заведения для чистой публики, сон по-прежнему казался ему таким же ярким и совершенно возможным.
Хотя и не сбылся. Ничего не сбылось.
Но несчастный Алексей Аркадьевич продолжал чувствовать себя как во сне: шел, ничего вокруг не сознавая. И даже глупо, бессмысленно улыбался чему-то. Невозможно же было поверить, что проигрыш в общей сложности двенадцати тысяч – всего-то! какие пустяки! – будет стоить одному неосторожному молодому человеку жизни. Понимаете ли?! Жизни!
Да к тому же этот неосторожный молодой человек – не кто иной, как именно он сам, Алешенька Всесвятов.
Вот уж это настоящий сон: умирать в двадцать лет из-за каких-то денег, из-за долгов, неизвестно откуда в три дня налетевших! Чушь. Болезненный кошмар!
Неожиданно встав посреди улицы, будто громом пораженный, Алексей Аркадьевич застонал и ухватился за голову. «Стреляться. Теперь только это и осталось», – прозвучал чей-то ясный голос в мозгу. Настолько ясный и отчужденный, что бедный Алешенька даже оглянулся – не мог поверить, что это он сам себе такое сказал.
– Барин, в любой конец за гривенничек свезу, – вкрадчиво обратился к нему кто-то.
Алексей Аркадьевич вгляделся во тьму: совсем рядом по мостовой, видимо, уже какое-то время двигался экипаж. Серый, с поднятым верхом кабриолет, запряженный двумя вороными красавцами. Возница сидит, завернувшись в лохматый бурнус, подняв воротник так, что лица не видать. Кони же до того темны, что померещилось на мгновение, будто экипаж движется сам по себе. Просто плывет посреди улицы… Как во сне.
Алексей Аркадьевич нервно хихикнул.
– Неужто за гривенничек да в любой? А ежели я далеко живу?! – глумливо поинтересовался он у возницы. – Неужто себе в убыток повезешь?
– А где бы ни жил, барин! Мне и коням моим все едино… убытка не будет, – равнодушно проронил в ответ невидимый возница. У него как бы отсутствовало лицо и вообще человеческая внешность: всю фигуру ночного извозчика скрывала густая тень, что настораживало Алексея Аркадьевича. Было б куда спокойней встретить живой человеческий взгляд – пусть даже недобрый, с воровским прищуром… Черные лошади, невидимые в ночи, хищно и нетерпеливо всхрапывали.
Внезапно Алексей Аркадьевич расхохотался. Ему пришла в голову отчаянно смешная, хоть одновременно и горькая мысль: бояться ли ему разбойников, грабителей, лихих людишек, вспарывающих животы, перерезающих горла ради кошельков, – бояться ли их ему? Ему, задумавшему самоубийство и вот только что, минуту назад, хладнокровно назначившему себе не пережить эту ночь?! Вот уж глупости! В его ситуации самый лютый грабитель оказался б только кстати. Избавил бы от греха… Алексей Аркадьевич потянулся рукой, чтобы перекреститься, но кони в темноте неожиданно всхрапнули и шарахнулись. А возница сердито прикрикнул: