«То есть, это будет двойной бургер с картошкой фри, да?» — я указал на неё. «А ты — чёртов банан, пропитанный никотином».
«Не может быть всё так плохо – я видела, как ты смотрела на меня у бассейна. Твои очки не такие тёмные, как ты думаешь». Она скривилась и вернулась к книге.
2
Я был с ней здесь, в Пенанге, по поручению Джорджа. Он постоянно повторял: «Если кто-то ударит тебя и пригрозит ударить ещё, ты должен его остановить. Точка». Но, как всегда, конечно, я был здесь ещё и потому, что мне нужны были деньги.
Мы с Сьюзи не знали всей истории, и меня это вполне устраивало. От избытка информации у меня болела голова, и Сьюзи, вероятно, чувствовала то же самое. Мы были всего лишь маленькими шестеренками в большой машине. Я на горьком опыте усвоил, что лучше быть достаточно умным, чтобы спланировать и выполнить порученное задание, и не спрашивать, зачем оно нужно.
От этой работы можно было отказаться. Правительство Малайзии понятия не имело, что происходит, — и не потому, что ему нельзя было доверять: у Малайзии было сильное, стабильное правительство и хорошая репутация в борьбе с терроризмом. Просто чем меньше людей знали, зачем мы здесь, тем выше были наши шансы на успех.
Это была совместная операция США и Великобритании, для меня впервые. Американцы в отпуске в Малайзии были не так уж и многочисленны, особенно учитывая нынешнюю ситуацию, но британская пара была вполне обычным явлением. Возвращение в Великобританию было чем-то вроде путешествия в прошлое, ведь именно «Да-мэн» дал нам последнее задание – тот самый человек, от которого я уехал в США. Не могу сказать, что мне это очень понравилось, но было здорово осознавать, что я всего лишь недолгое время была его собственностью, прежде чем вернуться в США и снова стать собственностью Джорджа.
Другим новшеством было то, что я никогда не работал с другими агентами из «К». По сути, это был первый раз, когда я сознательно оказался ближе, чем в ста метрах от одного из них. Сьюзи, вероятно, и не думала, что я не британский агент, как она, – мои документы под прикрытием точно не говорили бы ей об этом. Меня снова звали Ник Снелл, то же самое прикрытие, что и в бытность агентом из «К».
В последний день нашей подготовки он сидел на диване в конспиративной квартире в Пимлико, напряженный, как армейский офицер, собирающийся произнести напутственную речь перед своими солдатами перед тем, как они отправятся на войну.
Этот «да-человек» всегда любил обсуждать то, что читал в отчётах, забывая, что изначально эти материалы попали к таким людям, как я и Сьюзи. «Не верьте этой шумихе», — сказал он. «Это для тех, кто там». Он указал на окно. «Им нужно думать, что мы боремся с невежественными, обездоленными и бесправными, но это не так. И враг не сумасшедший, трусливый, апатичный или антисоциальный. Если бы любая из этих террористических группировок полагалась на таких неприспособленных подонков, они бы просто не смогли подготовить эффективных и надёжных убийц, готовых пожертвовать собой ради этого».
«Нет, сэр».
Сьюзи всегда называла его «сэр».
Я избегал называть его как-либо — на всякий случай, если слова «придурок» или «ублюдок» по ошибке сорвались с моих губ.
Вокруг нас мобильные телефоны начали настраиваться: это было похоже на цифровую версию хора «Аллилуйя». Их владельцы просто вставали и уходили, даже не глядя, кто звонит. Они знали, что это Бог.
Сьюзи тоже знала. «Осталось совсем немного».
Малайзийские мобильные телефоны могли звонить пять раз в день, призывая к молитве, а также имели функцию поиска киблы, которая указывала верующим направление к Мекке, если они застряли в торговом центре и не могли добраться до мечети.
Сюзи снова принялась сосать анаболики, курила и пила, не отрывая глаз от страницы, пока я наблюдал, как парочка остановилась и посмотрела на меню у входа в «Дворец», а затем услышал, как возбуждённый официант выбежал и попытался заманить их под гофрированную обшивку. Ему пришлось кричать, чтобы перекричать органиста, который теперь распинался о девушке из Ипанемы.
Не нужно было спешить по делам в мечеть. Скутеры и машины продолжали прибывать, и многие шли пешком. Я позволил взгляду скользнуть влево, к хижине с синим пластиковым брезентом над каркасом лесов вместо тента, окружённой скутерами и мотоциклами на разных стадиях разборки или ремонта.
Больше всего меня интересовал вход слева от мастерской. Неподалёку, на дороге, стояла неоновая вывеска с китайскими иероглифами. Я понятия не имел, что она рекламирует, но она красиво освещала вход.
Прошло пять минут, прежде чем появилась цель. На нём была чистая белая рубашка, серые спортивные штаны и шлёпанцы. Он повернул налево и пошёл по потрескавшемуся, скользкому тротуару мимо мастерской. Я наклонился к Сьюзи и легонько постучал по столу. «Вот наш мальчик».
Улыбнувшись мне, она закрыла путеводитель и убрала его в сумку. Индианка, должно быть, восприняла это как знак, что мы уходим, и тут же подошла и спросила, не хотим ли мы ещё выпить. Сьюзи кивнула: «Ещё два, то же самое».
Целью был мужчина лет сорока, индиец, пакистанец, возможно, даже из Бангладеш. Он осторожно перелез через метровую ограду с острыми шипами, отделявшую кладбище мотоциклов от мечети. Его короткие чёрные блестящие волосы были аккуратно зачёсаны назад и уложены гелем или тоником. Мы оба наблюдали, как он снял обувь, направился к кранам, а затем исчез внутри вместе с остальными.
Принесли напитки, и Сьюзи расплатилась с девушкой, оставив ей сдачу. Её лицо говорило, что мы только что сделали ей день, но Сьюзи не была щедра. Мы не хотели, чтобы ей пришлось возвращаться к нам, когда нам нужно было срочно уходить.
Двое туристов с рюкзаками, ровесников, сели за соседний столик и заказали самое дешёвое блюдо из меню, разглядывая свою красную, шелушащуюся кожу. Их разговор потонул в призыве к молитве, доносившемся из динамиков башни, отчего даже органист замер.
Оставалось только ждать, пока цель появится снова. Мы не знали его имени. Известно было лишь, что он был членом военизированной группировки «Джемаа Исламияр» (ДИ) и действовал в Индонезии, Малайзии, Сингапуре, на Филиппинах и в Таиланде – во всех странах региона, которые не стремились к созданию мусульманского фундаменталистского государства.
«Джемаа Исламияр» по-индонезийски означает «исламская группа». На протяжении многих лет они атаковали американские и западные объекты по всей Юго-Восточной Азии. Джордж и «Да-Мэн» были не единственными, кто подозревал, что ДжИ — дочерняя организация, полностью принадлежащая «Аль-Каиде». Другие утверждали, что они не были слишком тесно связаны, и что первоначальные цели ДжИ не полностью соответствовали глобальным устремлениям «сынов Усамы». Как бы то ни было, только после взрыва в ночном клубе на Бали в октябре 2002 года США наконец признали их иностранной террористической организацией — чего Малайзия добивалась годами.
Главным препятствием была Индонезия: подавляющее большинство ее 231-миллионного населения составляли мусульмане — самая многочисленная мусульманская община на планете — и она не хотела отталкивать собственный народ до тех пор, пока ДИ не была уличена в планировании одновременных атак с использованием грузовиков с бомбами на посольства США в Индонезии, Малайзии, на Филиппинах, в Сингапуре, на Тайване, во Вьетнаме и даже в Камбодже.
Я всё ещё смотрел на мечеть, но уши мои были прикованы к застолью британцев, потягивающих пиво «Тайгер». В перерыве матча они только что посмотрели правительственную рекламу, предупреждающую, что за использование пиратской спутниковой карты вам грозит штраф до пяти тысяч фунтов, десять лет тюремного заключения и порка. «Чёрт, — пробормотала Сьюзи, — ты же не хочешь связываться с Мёрдоком, правда? Быть наркоторговцем почти безопаснее».
Призыв к молитве прекратился, и электрический орган заиграл вновь, на этот раз возвещая появление Призрака Оперы.
«Такси приехало». Сьюзи слегка кивнула в сторону мастерской, когда подъехал потрёпанный красно-жёлтый седан «Протон». Треснувшая пластиковая табличка «Текси» на крыше то и дело исчезала из виду, когда мимо проезжал автобус или грузовик. Последние четыре цифры на номерном знаке были 1032, и это был VDM [визуальный отличительный знак], который нам дали. Водитель был определённо тем, кто нам нужен.
Я мельком увидел, как он машет рукой группе туристов в новеньких поддельных футболках Nike. В Малайзии левостороннее движение, и машина была припаркована с водителем у обочины, поэтому я не мог как следует разглядеть его лицо. В свете неоновой вывески его кожа казалась светлее, чем у объекта, но не такой светлый, как у местных. Возможно, он был индонезиец. Он сидел в такси, читал газету, высунув руку из окна, с сигаретой в зубах. Он был источником информации, тем, кто должен был донести информацию о цели. Возможно, он даже знал, что цель задумала. Как бы то ни было, именно он собирался нам помочь.
Мы не знали, кто этот источник, да я и не хотел знать. Он, вероятно, чувствовал то же самое по отношению к нам. Ему бы сказали лишь, что люди будут ждать его там, пока он закончит свою часть работы, чтобы они могли заняться своей. Как только он закончит, всё, он выбыл из игры.
Теперь мы все трое ждали, когда желанное лицо появится, пока все вокруг либо пили пиво, либо смотрели телевизор, либо сравнивали загорелые плечи. Сьюзи снова достала свой путеводитель. Было бы неестественно, если бы мы оба смотрели туда и молчали.
3
Из мечети начали выходить верующие, и вскоре на парковке царил шум машин и скутеров. Первые машины пытались втиснуться в поток, но никто на дороге не уступал им ни дюйма. Воздух был наполнен ревом клаксонов и визгом тормозов.
Сьюзи положила путеводитель на стол, и я поднял голову. Цель вышла из двери и вскоре перелезала через забор. Тот, кто её видел, помахал рукой и вышел из такси. В ярком свете я разглядел, что это определённо индонезиец: высокие скулы, короткие чёрные волосы и усы, примерно одного роста с Сьюзи. Его полосатая рубашка выбивалась из джинсов, возможно, потому, что его массивные плечи так сильно растягивали ткань – казалось, он забыл достать широкую вешалку, прежде чем надеть рубашку.