«Примерно столько же шансов, сколько у Кена Ливингстона получить второй срок».
Машины хлынули потоком в Грейс-Инн, пока мы снова проверяли фасад магазина Boots в поисках источника. Целевое здание определённо показалось мне местом передовой оперативной базы (FOB). Строительная площадка, вероятно, не работала по выходным, так что оттуда никто не наблюдал, даже если кто-то мог видеть сквозь пластиковую плёнку. Над магазинами по эту сторону Грейс-Инн торчали таблички «Сдаётся офис», но не составило бы большого труда скрыться от тех, кто работал в одном из них по выходным, особенно если члены ASU ограничились верхним помещением в здании со стороны Пентонвилля.
Я проверил кнопки звонков на дверях, зажатых между витринами магазинов на нашей стороне дороги. Мне хотелось проверить, жилые ли там квартиры, в том числе над «Косткаттер». Почти ни на одной не было фамилий, а те, что были, были написаны на клочках бумаги.
Даже при повсеместном видеонаблюдении, были и другие факторы, делавшие этот вариант размещения удачным. В гостиничном номере всегда существовал риск, что кто-то из соседей подслушает их подготовку. Снимая комнату или квартиру, нужно пройти через все процедуры бронирования, договоры, залоги и всю эту волокиту, чтобы, возможно, пойти на компромисс. Им не пришлось вламываться в чей-то дом, брать в заложники или убивать, чтобы воспользоваться этим местом; достаточно было просто проникнуть туда и затаиться.
Я попытался представить их внутри, возможно, в новых спальных мешках, поедающих всё больше дерьма из подносов. Молились ли они перед тем, как идти на работу? Обделывали ли они это дело или просто были полностью сосредоточены? Были ли там ещё женщины? Планировали ли они покончить с собой после атаки или просто слоняться по городу ещё несколько дней, заражая новые жертвы, пока не окажутся неспособными двигаться дальше?
Парочка двадцатилетних наслаждалась своими банками «Стеллы» в укрытии под дверью магазина вместе с молодой девушкой, которая, судя по всему, тоже ночевала на улице. На ней были рваные джинсы, футболка и старая зелёная нейлоновая куртка-бомбер, и она была не больше чем на год старше Келли. Её измождённое лицо было всё в прыщах, а волосы мокрые и сальные, как асфальт. Она прислонилась к газетному ящику «Ивнинг Стандарт», который публиковал очередную истерику по поводу атипичной пневмонии, пока они покачивались, и она хихикала. Один из парней сказал, что им обоим стоит сделать минет после того, как они собирались ей оказать услугу. Она сделала глоток из одной из их банок. «Может быть». Её глаза были размером с блюдца, зрачки огромные и чёрные.
«Ты хорошо себя чувствуешь?» — Сьюзи ткнула меня в руку.
Боль в животе вернулась. «Знаешь, эти сэндвичи могли бы быть немного подозрительными».
Когда мы приблизились к концу дороги у носа корабля, у светофоров образовался затор, дворники с грохотом хлопали. Витрины магазинов по эту сторону здания не были замаскированы красивым фиолетовым ДСП. В основном, там были просто ржавые ставни. Я по-прежнему не видел света изнутри, и, насколько я мог судить, все двери, ведущие наверх, были надёжно заперты на висячие замки.
Мы подошли к полицейскому участку на углу Биркенхеда. Сьюзи всё ещё была в хорошем настроении, когда мы проходили мимо камеры видеонаблюдения. «Видите, не всё так плохо. По крайней мере, эта камера снимает только участок».
Мы перешли дорогу к игровому залу. Неявка источника меня бесила. «Давай сделаем круг, прежде чем пойдём обратно на осмотр шлюзов. Я всё равно хочу пройти мимо дома источника, чтобы проверить, дома ли он. Я просто не доверяю этому ублюдку».
Мы отправились в Биркенхед, чтобы проверить, что делает камера видеонаблюдения на Т-образном перекрёстке у Сент-Чадс. Она отвернулась от квартиры, где находился источник, и теперь показывала вправо от перекрёстка.
Внезапно Сьюзи остановилась и повернулась, словно собираясь поцеловать меня. «Это он, спускается слева».
Я подняла взгляд. Источник направлялся к станции. Я пошла вместе с ней. «Мы найдём его на перекрёстке».
Повернув налево у игрового зала, мы остановились, и она выплюнула жвачку, прежде чем мы обнялись. Через несколько секунд появился он, с поднятым воротником плаща и скрещенными на груди руками. Он помедлил, увидев нас, а затем быстро перешёл дорогу. В свете мигающих фар я видел, что он так же зол, как и я. Но это не имело значения. Сьюзи зашла первой, когда он сделал последние три-четыре шага, чтобы спрятаться под игровым залом. «Ты опоздал, чёрт возьми! Мы хотели, чтобы за тобой наблюдали оттуда…»
«Не глупи, я не могу себе этого позволить. Весь мир за мной наблюдает». Его взгляд метался по сторонам, словно он ожидал увидеть чьё-то лицо в каждом окне. «Мне пришлось ненадолго отлучиться, на улицах было слишком многолюдно. Я просто шёл встретиться с тобой».
Сюзи одарила его своей очаровательной улыбкой. «Ты что-нибудь видишь?»
«Нет, ничего. Чего вы от меня ждете? Я открыл для вас Кингс-Линн, чего вам еще нужно?»
Мне это показалось бредом собачьим. «Этот университет прямо у тебя на пороге, а ты ничего о нем не знаешь?»
Его налитые кровью глаза крепко зажмурились. «Есть много неизвестного. Мне всё равно, что вы думаете, мне мало дела до вас и вашей страны, но вам двоим лучше понять одну вещь. Если там есть хоть кто-то из ДИ, им нечего бояться, они рады стать мучениками. Они будут атаковать тем, что в этих бутылках. Я знаю этих людей – я сражаюсь уже пятнадцать лет».
Сюзи наклонилась к нему. «Ты нас не очень-то любишь, так что же ты здесь делаешь?»
Он поджал губы и сделал несколько глубоких вдохов, отводя от нас взгляд. «Потому что вы, люди, говорите мне, что у меня нет выбора».
Никто из нас не ответил. Я вспомнил, как тот «Да» по телефону в квартире сказал, что у него нет выбора. Они каким-то образом держали его за яйца. Мне было знакомо это чувство.
Он вздохнул, поднял взгляд, а затем улыбнулся. «Я умру, сражаясь». И с этими словами он ушёл.
Мы с Сьюзи смотрели, как он скрылся в Биркенхеде, а затем последовали за ним. Мы добрались до подъездной дорожки за его квартирой, когда сквозь задернутые шторы на верхнем этаже пробился луч света.
Девушка с прыщавым лицом и двое двадцатилетних вышли из тёмного помещения дальше по улице Святого Чада, пошатываясь, не обращая внимания ни на дождь, ни на нас, и препираясь из-за содержимого небольшого пластикового пакета. Девушка хихикнула, узнав нас, когда они проходили мимо, и провела языком по обветренным губам.
Мы перешли дорогу в тень на случай, если камера видеонаблюдения решит повернуть в нашу сторону. Место, откуда появились эти трое, похоже, было входом в гараж «Ягуара», и когда мы проходили мимо, тихий, но настойчивый голос окликнул меня: «Эй, приятель, хочешь немного?»
Я вгляделся в темноту, когда щёлкнула зажигалка, и он закурил. Это был белый парень, самоуверенный на вид, примерно того же возраста, что и двое пьяниц, которые только что от него ушли. На нём были рваные джинсы и промокшая от дождя кожаная куртка. В последний раз, когда он нас видел, он был настолько не в себе, что мы его даже не заметили.
«Чего хочешь?» Я знал, что задал этот вопрос, но голос был не мой.
Дилер не заметил. Он вынул сигарету изо рта и махнул рукой. «Как угодно – белые, коричневые, выбирайте». Он говорил, шепелявя. «Заходите сюда – с дороги, прямо сюда. Всё будет хорошо».
Я отпустил Сьюзи и повернулся к нему. Казалось, она знала, что я собираюсь сделать, раньше меня. «Нет, не сейчас, не сейчас…»
40
Она осталась на тротуаре, пока я шёл в тени. Дилер оторвался от стены и переступил с ноги на ногу. «Чего ты хочешь, приятель? У меня есть всё. У меня есть белые, у меня есть коричневые, всё, что хочешь».
Я стояла примерно в трёх футах от него, не сводя глаз с его головы. Он взглянул на Сьюзи, теперь уже немного обеспокоенный. «Вот, скажи ей…»
Это всё, что он смог выдавить. Моя левая рука схватила его за тощую шею сзади, а я с силой ударил его под подбородок пяткой правой. Его голова откинулась назад, и он рухнул на бетон, как мешок с дерьмом. Теперь я понял, почему он шепелявил: то, что он прятал под языком, вылетело на тротуар.
«Иди на хер, пизда». Теперь шепелявость исчезла.
Он начал двигаться, и я сделал то, что должен был. Я пнул его в лицо. В темноте подо мной я не мог точно сказать, куда именно удар пришелся, но это не имело значения. Я пнул его снова, и Сьюзи схватила меня за руку, громко прошептав: «Что ты, чёрт возьми, делаешь? Давай же…»
Парень лежал лицом вниз, поэтому я ударил его в бок, надеясь задеть почку, и ещё пару раз в живот. Я вырвался и наклонился.
«Сейчас не время!»
Я потащил его по мокрому асфальту к обочине. Сьюзи попыталась оттащить меня в другую сторону. «Что ты...»
Я повалил его лицом вниз, плечом на край бордюра, локтем над водосточной канавой. Он попытался свернуться в клубок, но я схватил его за руку и вытащил обратно.
Сьюзи опустилась на одно колено. «Ради всего святого! Отдай его мне». Она схватила его за запястье и выпрямила руку. Он пошевелил ногами, пытаясь защититься. Голос его был невнятным – рот, должно быть, был полон крови. «Эй, сволочи, сволочи». Он снова попытался свернуться калачиком, пытаясь защититься. Сьюзи всё ещё держала его в захвате запястья, локоть наружу, предплечье на бордюре. «Ради всего святого, давай же».
Я подпрыгнул примерно на фут, поднял правую ногу выше и со всей силы и веса ударил её ногой вниз. Раздался громкий хруст, когда моя правая нога коснулась земли, а левая приземлилась на асфальт. Он завизжал, как свинья. Я повернулся и ещё раз пнул его в лицо, чтобы заткнуть. Сьюзи уже шла к церкви Святого Чада, глядя на камеру видеонаблюдения. «Давай, давай, давай!» Она повернула направо, к гостинице Грейз-Инн, и я последовал за ней, догнав её буквально через несколько шагов.
«Что, чёрт возьми, происходит, Ник?» Она посмотрела вперёд, проверяя, как я пнул ботинки по паре луж, чтобы смыть кровь. «Ты решил посвятить немного времени тому, чтобы полностью запороть эту работу?»