Или мираж.
Конан, выдохнув: «Ф-фу!», опустил малышек на землю. Твёрдую и осязаемую, а не такую странную, что была, когда они с королём входили в подземные чертоги Мира Воздуха.
Самая младшая девочка завопила:
— Хочу снова на ручки!
Конан воззрился на неё, но Далайна, подошедшая сзади, уже подхватила малышку на руки:
— Хорошо, Мина! Я возьму тебя!
— Не-ет! Я хочу на ручки к дяде варвару!
Конан хмыкнул. Но — почему бы и нет?!
Он подошёл и перехватил девочку, посадив себе на сгиб левого локтя:
— Так — нормально?
— Да, так хорошо. А как тебя зовут, дядя варвар?
— Конан, Мина. Конан-киммериец. И сейчас, думаю, вам самое время вернуться к мамам и папам. Ну что? Идём?
— Идём!
— Конан-киммериец! Это мой отец послал тебя? — Далайна, которой при ближайшем рассмотрении оказалось не больше тринадцати, держалась тем не менее с большим достоинством, и осанкой уже напоминала королеву.
— Да, это он послал меня. За вами.
— Спасибо! — это его за руку, на которой сидела малышка Мина погладила одна из десятилетних, — А я — Лизандра!
— Очень приятно, Лизандра.
Стали называть себя и остальные девочки. Конан приветливо — в меру сил! — улыбался, и кивал. Он, если честно, не знал, как вести себя с детьми. Тем более — с девочками. Они же — не женщины из портовых и столичных городов, с которыми ему было привычно: система проста: «товар — деньги!»
Поэтому он и предложил всем идти скорее прямо к замку Павла Третьего: наверняка родные и близкие заложниц сейчас уже там. Его предложение было встречено с энтузиазмом: криками и плачем. Но уже — счастливым. Конан вздохнул:
— Ну, теперь вы все свободны, и эти коротышки больше никогда не появятся.
Хотя в Конане жила твёрдая уверенность, что кошмар Туринсии закончился, он не мог удержаться: раза три всё равно оглядывался на то место, откуда они «вышли».
Но оглядывались и девочки. Они и переговаривались, и вздыхали. Зябко подёргивали худенькими плечиками, и плакали. Нет, не взахлёб: слёзы просто текли из покрасневших и опухших глаз. Но они держали себя в руках: осанка — горделивая, плечи расправлены, походка величавая и плавная. А молодцы. Сразу видно: порода! Положение обязывает!
И — всё верно: в освобождение из унизительного плена, как и в то, что все мучения и унижения наконец позади, так просто поверить очень трудно!
Киммериец мог их понять: такое не скоро забудется!
Цвет лиц, которые сейчас похожи, скорее, на белёсое брюхо барракуд, изменится под лучами солнца, и перейдёт в здоровый загар. Тела от полноценной, а не только мясной, диеты, быстро вновь наполнятся силой.
Но не скоро закончатся те кошмары, что наверняка ещё будут им снится!..
Но кошмары — всего лишь сны. А вот с Королевством Воздуха и его воинами народ Турсинии наверняка распрощался навсегда!
Как и жители остальной Ойкумены, так и не узнавшие, какой опасности они подвергались. Если подумать: доведи проклятый Кепкуруй положение рычага своего Арегата до верхнего — и!..
Так что киммериец пришёл вовремя.
Но это и есть работа Конана: спасать и защищать!
И, если задуматься, получаемые за неё золото и прочие сокровища — не слишком хорошая плата. Ведь золото — слишком быстро тает, подобно тому, как только что растаяло Королевство Воздуха!
Нет — Конану нужно своё Королевство и корона!
И спасать и защищать он хочет — свой народ!
И свою королеву.
Любимую королеву!
Вам бы там не понравилось
Джон, или, как он предпочитал, чтоб его называли — Джо, МакДугал позволил себе немного расслабиться.
Всё-таки он преодолел уже половину пути. Маршрут налётан десятки раз. Приборы в порядке, горючего полно. До связи ещё минут пятнадцать. Заняться особенно нечем, а вот думать никто не запрещает — о чём угодно. Хотя…
Недаром же даже на их крохотной базе — трое психологов, и заботливо воссозданы девственный лес, поля, горы и прочее, пусть даже в виде фрагментов и кусочков…
Уж больно часто, видать, возникают у космонавтов проблемы — всё из-за тех же дум. О чём угодно.
С другой стороны — не музыку же им слушать?
Внезапно на пульте замигала лампочка вызова, и через секунду голос диспетчера заполнил крохотную кабину:
— Алло, алло, двести третий! Вызываю двести третий. Говорит диспетчер Коперника, как слышишь, Джо, приём?
Джо удивился, но не очень — иногда потребность поболтать, или убедиться, что всё в порядке у совершающих штатные рейсы пилотов, возникала и у диспетчеров — причём без каких-либо указаний свыше: всё же, чем чаще человека отвлекают от всё того же одиночества, тем…
— Я двести третий. Слышу вас хорошо. Что-то случилось, Энди?
— Вот! По этому поводу и вызываю… — диспетчер прокашлялся. Кажется, ему было неловко.
— Джо. Ты сейчас должен пролетать около квадрата, — он назвал цифры. Джо посмотрел на дисплей, увеличил изображение своего курса, тоненьким чёрным пунктиром отображавшим положение модуля над проекцией лунной поверхности. Да, верно, названный квадрат недалеко, — Вроде бы, тебе уже должно быть видно всю его поверхность.
— Да, Коперник, вижу хорошо. Нормальная поверхность. Вижу летающую тарелку и двух зелёных человечков, вон — машут шестнадцатью руками… Ого, какие огромные, теперь они уже стучатся в иллюминатор!
— Ну, привет им. И скажи, чтоб иллюминаторы своей слизью больше не пачкали, — приколы про энлонавтов и пришельцев уже никого не удивляли, и свежестью в таких шуточках и не пахло. В голосе диспетчера даже и тени заинтересованности не проскользнуло. Да и вообще: эпоха, когда каждый второй фантастический рассказ повествовал о том, как на Луне нашли следы чертовых инопланетян, прошла лет сто пятьдесят назад… Время, время…
Джо про себя поухмылялся.
— Так вот, когда твои человечки отвалятся от иллюминатора, посмотри пожалуйста получше в северо-западном углу этого квадрата — там где-то с полчаса назад собирался сесть Эванс Голдблюм…
Он что-то такое говорил про большой метеорит, упавший прямо на его глазах. Собирался ещё и спуститься, что-то его очень заинтересовало. Видишь что-нибудь?
МакДугал, успевший не торопясь навести за это время наружный монитор в указанное место, теперь увеличил изображение, и приблизил наездом сверкающую точку, которую сразу идентифицировал, как транспортную ракету — точно такую же, как и у него.
— Вижу. Ваша правда, вот его ракета — примите изображение. — он щёлкнул тумблером, и картинка с его монитора пошла в Коперник, — И что дальше? Чего он там потерял?
— Так вот это мы и хотели бы выяснить! Он сел, передал, что выходит наружу, после чего описал свой… поход к кратеру. Связь была паршивая, наверное, из-за поднятых взрывом микрочастиц грунта, но потом пропала и она. Мы знаем, конечно, что кислорода у него ещё на сутки, но что-то уж больно долго он молчит.
Сможешь сделать крюк, и посмотреть — где там он прохлаждается?
Вопросам безопасности даже при малейшей угрозе жизни человека на Луне всегда придавалось первоочередное значение. Мысль о том, что можно просто пролететь мимо, даже не возникла у Джо МакДугала. Тренированные пальцы быстро пробежали по клавиатуре, и вот уже бортовой компьютер вывел на экран новый курс, и предупреждение о манёвре. Бесшумно сработали двигатели, толчок оказался несильным, но прижал пилота к боковине кресла на несколько секунд.
— Коперник, Коперник, я повернул. Сейчас… э-э… минут через пять, буду прямо над ним.
— Отлично, двести третий. Извини, что оторвали, но лучше, сам знаешь — десять раз подстраховаться, чем один раз… Словом, посмотри, пожалуйста — где он там, и что с его ракетой.
— Без проблем. Сейчас я… Вот, у меня — максимальное увеличение. — изображение на мониторе наружной камеры скакнуло вперёд, автоматика навела резкость, и удерживала картинку во время манёвра. — Видите его?
— Нет. Ракету видно хорошо. Внешних повреждений не заметно. — диспетчер помолчал, раздался звук, словно он поворачивает кресло, чтобы что-то из аппаратуры ещё задействовать, потом голос вернулся, — Да, собственно, повреждений ракеты быть и не должно… Он сказал, что сел нормально, и направляется прямо к кратеру. Детектор движения показывает полный ноль. Так что тебе придётся подождать, пока не будешь вертикально над ним — может, он в какой яме…
— Понял вас, Коперник. Ждите ещё две минуты.
Впрочем, и через две минуты никакого движения обнаружить не удалось. Камера показывала только новый — уж его не спутаешь! — кратер, с характерным выбросом породы.
Сразу стало ясно, что метеорит был небольшим — не больше нескольких килограмм — и врезался в поверхность практически вертикально.
Зато МакДугала очень заинтересовали странные концентрические трещины, довольно правильными кольцами разбегавшиеся вокруг этого кратера. Не слишком глубокие, они шли как бы пунктиром. Но выделить даже простым глазом три кольцевые формации было нетрудно.
— Коперник, вам видно? Скафандра Эванса нигде нет, разве что он забрался под брюхо своего модуля, и прячется специально. А я в это не верю: Эванс не стал бы играться в прятки, зная, что мы все будем беспокоиться… В трещинах тоже не спрячешься — они неширокие, дюймов, я думаю, по пять-десять.
— Слышим хорошо, видим тоже. Джо, тебе придётся спуститься. Нужно проверить модуль — может, он внутри, но с ним что-то случилось, и он… не может сам послать СОС?
— Понял вас. Спускаюсь. Ждите.
Руки МакДугала снова запорхали над клавиатурой.
На этот раз вдавливание в кресло было куда сильнее, и толчки шли с разных сторон. Джо не вмешивался в работу автоматики, но руки держал на всякий случай у кнопок — на автопилота, как говорится, надейся, но и сам не плошай…
Впрочем, и манёвр и посадка прошли штатно. Уже через три минуты он смог отстегнуться и начать одевать скафандр.
Некоторые пилоты предпочитали, несмотря на огромную тяжесть и неудобство, таскать этот миниатюрный дом на себе во время всего полёта. Обычно этим грешили новички. МакДугал же и большинство ветеранов ставили удобство работы выше крайне малого риска аварии от внезапной разгерметизации крохотной кабины, будь то метеорит, или утечка.