Да, он читал когда-то и Дарвина, и позднейшие работы экологов, и знал, что, например, специфика обособленности сообществ на, скажем, островах, или в других небольших, изолированных местах обитания, сильно сказывается на размерах самих обитателей: чем меньше такой остров, тем быстрей попавшие на него переселенцы мельчают, стараясь подстроиться под экосистему — чтобы не вымереть с голоду! И число их регулируется как бы автоматически…
С другой стороны — для Жизни нужен Свет, (источник энергии) вода, (универсальный растворитель) атмосфера, (дышать) и пища (для животных — растения, для растений — субстрат, то есть — почва, со всякими там азотом, кальцием, фосфором, разлагающими бактериями и грибками, и т. д.).
Ну так вот — всё это здесь и имелось!
Не видно было только открытых водоёмов. А толстый (в пол-ярда) слой гумуса на полу, растущие на нём карликовые (не больше, чем по колено!) джунгли, кое-где прореженные полянами, с пасущимися карликовыми же травоядными, и ярко сияющие плафоны потолка недвусмысленно доказывали, что Жизнь всегда сумеет найти лазейку…
Он долго и упорно снимал всё с максимальным приближением, стараясь не сходить с площадки — она единственная оставалась незаросшей в этом чудесном заповеднике.
Он был поражён — все животные, видимые в телеобъектив, очень походили на земных!
Были даже вроде как зебры: жёлто-зелёно-полосатые созданьица на тонюсеньких (Не толще булавки!) ножках, и высотой с полногтя. Львов, и каких-нибудь гиен, впрочем, пока не наблюдалось. Но он не усомнился — кто-то такой есть, только прячется. Иначе неограниченный рост популяции травоядных прикончит всю траву на местных лугах, и шаткое равновесие будет необратимо нарушено!
А, точно — вон там, в подлеске, что-то зашевелилось пятнистое, с камуфляжной расцветкой под армейский маскхалат — вот это называется параллелизм эволюции!..
Но как же ему теперь быть с осмотром остальных помещений? Ведь пройти так, чтобы кого-то не задавить, абсолютно нереально?! А это что за звук? Звук, и дрожание почвы… Нет, не почвы — он же стоит на площадке! Значит, дрожит сам Курган!
О-го-го!!! Какая… Здоровая тварюга!.. И как быстро бежит к нему!
Вот её сохранение местной экосистемы не волнует. Зато волнует, похоже, желание побыстрее откусить ему голову!
А он даже не может убраться — площадка как будто заблокирована… И увернуться невозможно — тело словно стало ватным. От страха?! Да что же это такое — всё словно в дурацком сне!
А мини-динозавр уже рядом. Вот он разевает страшную, усеянную дюймовыми (Сознание равнодушно, как бы со стороны, успевает отметить, что они мелковаты, не то — что у «наших» тираннозавров!) бело-жёлтыми штырями зубов, и они… Смыкаются на его шее. Вернее, на кромке гермошлема. Ничего, кевларовая ткань и титановые вставки должны выдерживать и не такое.
Однако — странно! — эффект от укуса точно такой же, как если бы скафандра не было вовсе!!! А-а-а!!!
Страшная боль и удушье почти невыносимы. Как же стряхнуть уродливую пятиярдовую тварь?! Да он же так… О!!! И что это за голос? У твари — голос?! Да — она твердит одно слово…
И это слово — он знает это! — очень, невероятно, первостепенно — важно! Важно для него!
Кислород… Кислород. Кислород!!!
Он с диким криком очнулся. Что это за звук на грани слышимости?! А, вот что…
Женский голос с отменной дикцией негромко повторяет:
— Внимание! Опасно низкая концентрация кислорода в скафандре! Пожалуйста, переключитесь на запасной баллон! Внимание! Опасно…
Вот оно — кислород! И как это его угораздило!.. Скорее!..
Сквозь туманящееся сознание он из последних сил полез за спину. Ох уж эти жуткие перчатки… Вот. Вентиль!
Открыть его скорее!
Ф-фу… Вот и можно снова вдохнуть полной грудью! Успел. Ну он и идиот!
Надо же было свалять такого дурака — заснул-таки, не открыв вентиль дополнительного баллона в главную магистраль. Хотел сэкономить. Ну вот и сэкономил — чуть ли не всю свою оставшуюся жизнь… Нет, всё-таки космонавтом нужно родиться!
Опустив руку к приборному щитку, он отключил транслятор, почему-то продолжавший бубнить (Заклинило, что ли?!): «Внимание! Опасно низкая концентрация…»
Продышавшись, он треснулся перчаткой о лицевую часть гермошлема — в тщетной автоматической попытке утереть обильный пот. Вот уж повезло ему — успел вовремя проснуться.
Значит, расслабившись, он-таки сидя уснул. Опять — ф-фу-у…
Значит, невероятная картина микро-мира — просто сон. Сон, приснившийся ему в те короткие мгновения, когда он стал задыхаться… Ох уж эта человеческая психика — никогда-то никаким учёным её не понять. Какие жуткие сюрпризы она преподносит человеку в состоянии стресса… И удушья.
Впрочем, рассиживаться и заниматься самоанализом некогда. За три часа сна — он мысленно прошёлся по организму — да, он хоть как-то отдохнул. Ну вот и дыхание восстановилось.
Кислорода хватит ещё на девять-десять часов. Вроде. Не хотелось бы застрять где-то уж совсем надолго — до этих крайних пределов доводить явно не следует. Значит, у него не больше семи-восьми часов.
Он быстро (по мере возможности) встал, и вошёл под большой колпак верхнего зала. Вперёд. Что там у нас — Титан?..
Конечно, никакой экосистемы тут не оказалось.
С другой стороны, то, что оказалось там, вообще ни в какие рамки не лезло.
Если ЭТО не живые (когда-то) организмы, то он вообще ничего не понимает!
Попались они ему тоже, как и «кенгуру», в одной из внешних сегментных комнат.
Круглые когда-то, а сейчас полусплющенные, шары. Сферы. Как назвать, описать?.. Он добросовестно старался для чёрного ящика. Больше всего они напоминали детские воздушные шарики, серо-зелёного цвета. Диаметром, пожалуй, с маленький арбуз.
Собственно, больше всего его они и напоминали — в первую очередь расцветкой.
Сверху вниз, по, так сказать, меридианам, шли десять (У другой особи, правда, их оказалось одиннадцать — половые различия, что ли?) широких чёрных полос, сходивших на нет у «полюсов».
Вот уж глобусы! Насколько он помнил, макеты Земли так и изготовляют!
Кроме полос, сверху вниз шли и складки. Или это были впадины? Глубина достигала нескольких миллиметров. По кромке гребней между впадинами торчали ряды обвисших теперь книзу волосков… А всего создания было два.
В трогательной попытке утешить, или поддержать друг друга, они соприкасались частью своих боковых поверхностей. Никакого сомнения — они были разумны, и предвидели свою участь.
Вот уж воистину, по Шекспиру: нет повести печальнее…
Кожа странных сфероидов выглядела тоже мумифицированной, но как бы просвечивала. И, судя по отсутствию конечностей, они передвигались в среде своего обитания как воздушные (ну, или подводные) шары. Рассмотреть какие-либо детали строения, или внутренние органы, Майклу не удалось. То что можно было рассмотреть, казалось просто тёмными пятнами… Но он, как всегда, всё добросовестно заснял и описал, стараясь только избежать эмоций в голосе.
Ощущая острую жалость к беспомощным крохам, он обошёл и этот Курган. Нет, больше никого и ничего.
На осмотр остальных Курганов ушло часа четыре — ничем новым или оригинальным они его не порадовали… Последний был, вроде, уже на спутнике Нептуна.
Что, возвращаться?.. Но у него имелись ещё кое-какие мысли.
Ведь пришельцы — не дураки. Они наверняка могли из каждого своего Кургана переноситься и на основную свою Базу — на Корабль! И пусть этот путь здесь, в таблице, никак не обозначен — он должен существовать!
И, разумеется, способ попасть туда должен быть самым быстрым и простым: всё-таки — почти Дом! И попробовать сделать это — стоит!
Так что он взгромоздил опять своё уставшее тело на главную площадку последнего обследованного Кургана. И утопил до упора сразу чёрную кнопку, не отпуская её.
Через полминуты сработало.
Вот это да! Что же он, идиот, сразу сюда не отправился!..
Здесь царила абсолютная темнота, и почти невесомость. Прожектор его наплечной камеры вначале оказался направлен кверху, к плоскости колпака.
Ух ты… Таблица была стандартной — он выучил её почти наизусть — а вот итог под чертой он снял помедленней. Ещё бы: в два ряда шли странные знаки, до боли напоминающие цифры и буквы. Вот — даже «А» и «К» совпало… Впрочем, это ничего не значит — разберёмся позже.
Он опустил камеру и прожектор. Странно. Выход только один, и — только через что-то похожее на короткий коридор…
Когда вошёл — вернее, почти влетел, не сумев сразу приспособиться к лёгкости тела! — туда, словно вспыхнули тысячи солнц — вовремя вспомнил, закрыл светофильтры! Но что это за странные лучи шарят туда-сюда, и поднимаются-опускаются по его скафандру?! Хм-м…
А если подумать головой — всё элементарно. Как и у них там, на Лунной базе.
Дезинфекция!
Чтоб не принести с собой какую-нибудь «инопланетную» зар-разу!
Обработали — вон, даже подошвы!
Он дождался, пока лучи и световые кольца исчезнут. В наступившей темноте его налобный прожектор высвечивал крохотный кусочек огромного зала — видимый сквозь узкий проход «коридорчика». Он прошёл туда. Зал оказался и правда большим — ярдов пятидесяти в диаметре, и около пятнадцати — в высоту.
Весь центр занимала огромная полусфера, как бы полуутопленная в пол чуть меньше, чем до половины. Диаметр её достигал около семнадцати-восемнадцати ярдов, и вверх она уходила ярдов на десять. Больше всего она напоминала ему чудовищный апельсин — так как была оранжевой, и в крупных пупырышках.
Он хмыкнул: вся картина так и ассоциировалась у него — апельсин, упавший в жидковатую грязь… Возможно потому, что цвет пола был чёрно-серый. Сам пол блестел, словно стеклянный.
Прямо напротив Вержбовски в «апельсине» чернело овальное отверстие — высотой ярда в три. Нижняя кромка его совпадала с поверхностью пола. Медленно ведя камерой, он терпеливо заснял всё пространство зала, не забыв и сферу в центре.