Но страну оставить он не мог. Поля была ему дороже всей власти мира, но разве люди виноваты, что стоит ему удалиться – и покорные ныне линды снова втянут Бермонт в кровавую войну за корону?
По внутренней линии Демьян связался с коллегами и созвал их на внеочередной совет – обсудить сложившуюся ситуацию. Последней он набрал Василину. Попросил ее передать через посольство в Теранови приглашение драконьему Владыке и пригласил вечером навестить сестру.
И только потом, закончив дела, снова пошел к Пол.
Во внутреннем дворе, к его неудовольствию, было шумно и многолюдно. Точнее, многодетно. В лесу носились дети всех возрастов, визжали, кричали, плакали; матери, расположившиеся на травке, покрикивали и пытались призвать отпрысков к порядку. Но бесполезно. Какой-то мальчишка лет четырех, ничуть не боясь страшного короля, налетел на него, поднял голову, открыл рот в восхищении и потянулся за ножом, который Демьян носил на поясе.
Его величество детскую ручонку отстранил мягко, но непреклонно.
– Беги к матери, – сдержанно приказал он.
Дитя покрутило головой и обняло короля за ногу. Демьян вздохнул, поднял пацана на руки. Он очень хотел сейчас отдохнуть. И побыть с Полиной.
– Кто позволил? – поинтересовался он у гвардейцев.
– Ее величество, – сдержанно ответил один из бойцов. – Распорядитесь убрать детей, мой король?
Демьян качнул головой – он уже взглядом нашел мать, сидящую на траве среди встревоженных женщин, пошел к ней. Ребенок увлеченно ковырял золоченую пуговицу на форме. Леди Редьяла спокойно улыбнулась сыну, поднялась, чтобы взять из его рук мальчишку и передать испуганной матери.
– Матушка, – почтительно, но твердо произнес Демьян. – Здесь детям не место. Не дай боги Пол кого порвет.
Королева-мать протянула ему руку.
– Пойдем, сынок. Посмотришь.
Они тихо прошли вглубь лесочка, почти к самому озеру. Леди Редьяла прижала палец к губам и кивнула куда-то меж деревьев.
– Смотри.
Там меховой горкой, вытянув лапы, лежала Полина и урчала. Нежничала. Вокруг нее сновали дети – трехлетние, четырехлетние, какой-то малыш забрался на нее верхом и лежал, обнимая, какой-то примостился под лапу, и она вылизывала его, тыкаясь в живот мордой. Вдруг потянула носом воздух, повернула голову к мужу и прижала уши к голове, заскулила и поползла назад, подальше от него. Дети, недоумевая, кинулись за ней.
– Ребятам нужен воздух, – шепотом объяснила леди Редьяла. – Я разрешила вывести, пока она спит, а она сама вышла к нам. Поначалу дичилась, а потом, смотрю, одного лизнула, другого.
– Черт знает что такое, – мрачно проговорил король.
– Ты ведь не запретишь? – с тревогой спросила матушка.
– Нет. – Он смотрел, как Поля задом отползла, развернулась и прыжком скрылась за деревьями. – Но сейчас я хочу побыть с ней.
Матушка не стала спорить. Созвала женщин, те собрали детей и молча удалились. А Демьян обернулся, встал на четыре лапы и снова пошел к жене. Звать, уговаривать и заново приучать не бояться себя.
Вечером в среду я намеревалась-таки наведаться к Кате. Подруга уже больше двух недель как вышла на работу в университет, и очень хотелось посплетничать, посмотреть на нее. Рассказать, наконец, о том, что произошло у нас в семье, не боясь сорваться в слезы или грубость.
Но днем позвонила Василина и коротко предупредила, что нас приглашают в Бермонт. И попросила не задерживаться на работе.
К залу телепорта я прибежала последней. Сестры, отец и Мариан уже ждали меня.
– Извините, – пробормотала я, – срочный гнойный аппендицит.
Вася поморщилась. Я послушно встала рядом с ней, наблюдая, как Зигфрид настраивает кристаллы на арке телепорта.
Встречал нас лично Демьян Бермонт. И смотреть на него было страшно. Одна Алинка пялилась на его желтые глаза и мелькающие во рту клыки с любопытством и пыталась зайти вперед, чтобы разглядеть получше. А я нутром чувствовала, что не нужно сейчас к нему лезть. Поэтому взяла сестричку за локоть и настойчиво придержала ее, отстав от основной группы на несколько шагов. Алинка возмущенно глянула на меня, и я покачала головой.
– Тебе хватит того, – очень тихо сказала я, кивая на гвардейцев, мимо которых мы проходили, – что в твою сторону все встреченные берманы оборачиваются и принюхиваются.
Глаза у этого невинного ребенка стали огромными, она покраснела и уже сама прижалась ко мне.
Мариан, даром что полнолуние уже прошло, крепко держал Васюту за руку и, кажется, едва сдерживался, чтобы не зарычать и не утянуть ее обратно в телепорт. Если честно, и у меня от диких глаз Бермонта и ощущения тщательно подавляемой им агрессии волосы дыбом вставали.
Вася же, словно не замечая исходящей от короля опасности и насупленности мужа, с Демьяном общалась ровно и спокойно. Он рассказывал о самочувствии Полины, обсуждал какой-то будущий совет, сестра отвечала деликатно и мягко, будто они на светском рауте были. Ани шагала позади, рядом с Каролинкой и отцом, холодная и погрузившаяся в свои мысли.
Кажется, сестры так и не помирились.
На улице было уже темно. Погодный купол над внутренним двором едва заметно мерцал, окутанный снаружи сыплющимся мелким снегом, и по круглому щиту, как по стеклу, во все стороны съезжали тоненькие ручейки поземки, закручиваемые ветром. Во дворце, окружающем двор, светились окна, но в них не было видно людей. Словно он был совершенно пуст, не считая охраны. В лесочке горела пара фонарей, ухали совы, что-то шуршало и чавкало. Жутковато так. Бермонт провел нас на освещенное пространство и коротко попросил:
– Подождите.
Через пару секунд рядом с нами встал огромный медведь. Склонил голову, нюхая землю, и потрусил в лес. И через несколько минут вернулся с отчаянно зевающей маленькой медведицей. Маленькой по сравнению с ним, конечно. Мне нынешняя Пол была по грудь. А в сторону Демьяна я лишний раз старалась не смотреть.
Он порыкивал и подталкивал ее носом в бок, медведица тяжело вздыхала и шлепала к нам. Глаза ее были совсем сонными. И звериными. Замерла неподалеку. Оскалилась и зарычала – и тут же притихла, остановленная коротким тявканьем огромного Демьяна.
Так мы и стояли напротив друг друга под фонарем, окруженные лесом – молчаливые и подавленные дети дома Рудлог и наша сестра, превратившаяся в дикого зверя. Полины в ней я не чувствовала.
Молчание наше приобретало истерический оттенок: я закусила губу, рядом всхлипнула Алина, уткнулась лицом в грудь отца Каролина. Вася стояла бледная как мел.
Ани вздохнула, решительно вышла вперед, подошла к мохнатой Пол и обняла ее – я похолодела, ибо тонкая шея сестры оказалась прижата к зубастой пасти. Медведица стояла не шевелясь, только ворчала угрожающе, поджав уши и набычившись, и косилась на молча возвышающегося рядом зверя. Снова зевнула во всю пасть – и это словно сорвало нас с места. Мы рванули к ней, не слыша уже предупреждающего рычания короля Бермонта, окружили, начали обнимать и гладить. И звать.
Полина, Полиночка! Сестричка!
Гомон и писк стоял невозможный, и я, прижимаясь щекой к теплому, пахнущему животным меху, подумала, что на месте Поли точно бы нас покусала.
В конце концов она, виляя задом и прижимая голову к земле, с утробным ворчанием уползла назад и в несколько прыжков скрылась в лесу.
– Ну, она выглядит довольно бодро, – произнесла я сдавленно и оптимистично и сама почувствовала, как фальшиво это прозвучало. Сестры посмотрели на меня укоризненно. Мы, встрепанные, с покрасневшими глазами, приходили в себя. И понуро отправились обратно вслед за медведем-Демьяном. Он довел нас до телепорта, так и не обернувшись. Коротко рыкнул на прощание и, не дожидаясь, пока мы уйдем в переход, ушел из зала.
Я его не осуждала. Хотя, конечно, это было не только против всех норм этикета, но и против простой вежливости.
Трудно быть вежливым, когда хочется кого-нибудь убить. И когда чувствуешь такую вину.
Пока придворный маг Бермонта настраивал телепорт, Василина о чем-то напряженно раздумывала. И, уже когда мы вышли в нашем дворце, решительно сказала:
– Девочки. Я хочу, чтобы вы все умели защитить себя. Чтобы ни с кем больше не произошло того, что случилось с Полей. Поэтому в выходные будем заниматься. Ангелина, ты поддержишь меня? Ты говорила, что Владыка Нории помогал тебе освоить родовой дар. Считаю, – добавила она, твердо глядя в холодные глаза старшей сестры, – что мы обязаны научить девочек всему, что умеем и что они способны освоить. Алина уже может тренироваться, а Кариша пусть пока просто посмотрит.
Ангелина Рудлог
Мы, как всегда в последнее время, настороженно замолчали, наблюдая за продолжающимся и нервирующим всех нас противостоянием старших. Отец глядел на Васю с Ани и хмурился. Но Ангелина не стала спорить. Кивнула и отвернулась.
Чуть позже, когда мы перед ужином расходились по своим комнатам, я увидела, как Вася догоняет входящую в дверь своих покоев Ангелину.
– …Не считаешь, что нам наконец-то нужно поговорить? – долетел до меня ее голос.
Жаль, что у меня не хватило наглости остановиться и подслушать дальше. Впрочем, звуков из покоев Ани было достаточно, чтобы составить себе картину происходящего.
Королева Рудлога вошла в покои старшей сестры и остановилась у двери. Хозяйка гостиной прошла дальше, повернулась. В глазах не прочитать ничего. Та самая хваленая выдержка, которой самой молодой правительнице так не хватало.
– Ани, – сказала Василина твердо, хотя внутри вся трепетала – никогда она не умела противостоять старшей, да никогда и не вставала против нее. – Нам всем тяжело. Нам всем плохо. И я сполна чувствую и вину, и боль за то, что не смогла уберечь Пол. Но я отказываюсь извиняться за свое решение. Если бы сейчас меня снова поставили перед выбором, я бы поступила так же.
– Я это понимаю. И разве требую извинений? – сухо переспросила старшая Рудлог.
– Ты уже вторую неделю демонстрируешь, как я неприятна тебе, – резко ответила королева. – Мне надоело, Ани. Мы выясним всё здесь и сейчас, и я хочу, чтобы, когда мы договорим, больше недопонимания между нами не было. Мне плохо от этого. И семья всё видит.