– На борта! – скомандовал инструктор.
Я заледенела. Выдохнула. Люк, ухватившись за стропу, забрался на борт корзины, встав спиной к пустоте, – и в лице его, в глазах появилось что-то хищное, темное. Он посмотрел на меня, словно спрашивая: «Испугалась?» И я полезла тоже, хотя ничего не соображала от страха.
Борт оказался широким, и я вцепилась в стропы, с ужасом глядя себе под ноги – туда, где не было ничего. Только волнистое поле облаков. Адреналин в крови зашкаливал, и холода не чувствовалось, и мышцы болели от напряжения.
– Старт! – крикнул Самкинс.
Кембритч взглянул мне в глаза – и я задохнулась от требовательности в его взгляде, вздернула подбородок – и разжала пальцы.
Тридцать.
Медленно, лицом к солнцу, полетела вниз, раскинув руки и крича от страха и счастья – и видя, как от стремительно поднимающейся корзины отделяется мужская фигура в черном костюме – и, вытянувшись стрелой, летит ко мне.
Двадцать один, двадцать…
Я влетела в плотное облако – и тут меня нагнали, обхватили, с жесткостью вжались в губы губами, и я обвила его ногами, вцепилась руками. Мы словно зависли в невесомости. Не видно было ничего – мы крутились, парили в белом тумане и отчаянно, жадно целовались, и ветер свистел мимо, вокруг, яростно пытаясь отцепить нас друг от друга.
Десять… девять…
Облака вдруг кончились – ударило по глазам светом и пространством. Люк, обхватив меня за талию, еще раз прикоснулся к моим губам и четко, хоть и не расслышать было ничего, проговорил:
– Не злись.
И дернул за кольцо. Падение остановилось – меня рвануло вверх, раскрылся цветной купол парашюта, – но я смотрела не наверх – вниз. Туда, где сумасшедший Кембритч летел к земле.
Парашют он так и не раскрыл. Взметнулся прямо под ним снежный вихрь, поглотил, затормозил его – и аккуратно опустил на землю. Сработал маг. А я облегченно выдохнула и выругалась. А если бы не успел? А если бы у стихийника нос зачесался или маг чихнуть бы захотел в этот момент?
Когда я спустилась, Люка уже не было. И правильно. Нам опасно долго быть рядом друг с другом.
Губы мои горели от ветра и его поцелуев, и во всем теле была такая легкость, будто полет этот разом вышиб все тревоги, все переживания. Как заново родилась.
Только вот руки и ноги были слабыми и вспотела вся, оказывается. И голос сорвала. Но зато впервые за долгое время ощущала себя абсолютно и неприлично счастливой.
И во дворец я вернулась в блаженном опустошении.
Люк вышел из портала в своих покоях, тут же, скидывая куртку, двинулся к зеркалу. Облокотился на столик, внимательно посмотрел на себя.
Люк Кембритч
Ничего необычного. За исключением совершенно идиотской полуулыбки на губах и покрасневшего лица.
Рука потянулась к телефону – позвонить Тандаджи. Но, с другой стороны, о чем его спрашивать? Скажи-ка, бывший начальник, почему мои галлюцинации приобретают устойчивый характер?
В двери деликатно постучали, и Люк отвернулся от зеркала, наблюдая, как в проем просачивается его одноглазый секретарь Майки Доулсон. Человек, который имел поразительный нюх на то, когда Люка можно застать на месте.
– Добрый день, ваша светлость, – учтиво поздоровался он.
– Добрый, – отозвался Люк, выбивая из пачки сигарету и прикуривая. – Я вас опасаться скоро начну, Майки. Признайтесь: вы установили здесь камеры и теперь следите за мной?
Секретарь побледнел.
– Лорд Дармоншир… Я бы никогда…
– Успокойтесь, Доулсон, – с досадой сказал его светлость, выпуская дым. – Видят боги, у вашего отца с чувством юмора куда лучше. Что у вас за дело? Опять пытка бумагами?
– Нет, – секретарь пришел в себя и отвечал уже с достоинством. – Ваша матушка, леди Шарлотта, здесь. Вместе с вашей сестрой и братом.
Люк внутренне застонал. Точно, Майки утром настиг его прямо перед отправкой в клуб и напомнил об обеде. Но ветер, адреналин и Марина отшибли память начисто.
На этой неделе Люк по просьбе матери отзвонился-таки младшей сестрице в Блакорию. И настойчиво пригласил ее в выходные навестить мать и присоединиться к семейному обеду, чтобы обсудить необходимые вопросы.
– Я занята, – буркнула сестрица. – У меня вообще-то сессия на носу.
– И ты прекрасно выделишь день на посещение Лаунвайта. – Люк педагогическими талантами не обладал, зато знал, как подкупать людей. – Приедешь – организую тебе на каникулах практику в королевском госпитале, в родильном отделении. Хотя, заметь, мог бы просто настоять, чтобы ты появилась. Мать скучает.
– Сам-то, – грубо ответила Рита, – часто дома появлялся? А она плакала. И по тебе точно скучала больше, чем по мне.
– Рита, – задушевно произнес лорд Лукас, пользуясь дедовыми наработками, – если не приедешь, тебя свяжут и доставят сюда. И никакой практики. С утра в субботу чтобы была у матери.
Он одобрительно послушал, как сестрица ругается, и положил трубку.
И вот сейчас предстояло спускаться и заседать за обедом в роли главы семейства.
– Мне нужно принять душ и переодеться, Доулсон. – Люк небрежно затушил сигарету, снял рубашку и под укоризненным взглядом секретаря бросил ее на кровать. – Сообщите, что я буду через двадцать минут.
Но перед тем как направиться в ванную, лорд Лукас Дармоншир подошел к окну и некоторое время задумчиво смотрел на покачивающиеся от ветра черные ветви деревьев. И потом, стоя под горячими струями душа, он нет-нет да и поглядывал в высокое зеркало на противоположной стене. Что за ерунда с ним творится? Помимо того, что он счастлив как щенок, конечно.
Из парашютного клуба он просто заставил себя уйти, хотя так изначально и планировал поступить. Но вцепившаяся в него в воздухе испуганная Марина, ее сухие и горячие губы, огромные синие глаза, потемневшие от страсти и адреналина, и собственное удовольствие, подкрепленное опасностью и возбуждением, были достаточным искушением, чтобы забыть о чести аристократа и данном слове. Которые он, надо сказать, с легкостью попирал при работе на Тандаджи.
Люк честно собирался выдержать назначенные ему два месяца. Но накануне была встреча с Ангелиной Рудлог, которая явилась в замок Вейн телепортом для участия в очередном публичном мероприятии. Невозмутимая, безупречная, красивая. В бежевом зимнем пальто с высоким воротником и широким поясом на тонкой талии, в сапожках на каблуках, делавших ее еще тоньше. Держалась она очень уверенно.
Уже прошли в прессе сюжеты о ситуации в Бермонте, но, как Люк ни вглядывался в невесту, ни следа тревоги или расстройства на ее лице он не обнаружил. Чувства скрывать она умела не хуже его самого.
– Сколько точно времени займет мероприятие? – ровно спросила принцесса, когда с приветствиями было закончено. – У меня еще дела.
– Три часа, не больше, – отозвался Люк. – Нас ждет машина, ваше высочество.
Она кивнула, подала ему руку и с легкостью спустилась по широкой лестнице замка Вейн к выходу.
– У вас прекрасный замок, – автомобиль уже развернулся и мягко двинулся по дороге, а Ангелина смотрела в окно, оценивая заснеженные владения нынешнего Дармоншира. – Когда он построен?
Светская болтовня им обоим давалась легко.
– В нынешний вид приведен около трехсот лет назад, Ангелина. Изначально был куда меньше, без башен. Могу провести вам экскурсию, если хотите, – любезно предложил Люк.
– Не думаю, что в этом есть нужда, – суховато ответила принцесса.
Кембритч усмехнулся. Естественно, он и не думал, что она согласится. Да и что он ей может показать? Что он вообще тут знает? Площадки башен, с которых он в детстве гонял наглых голубей и смотрел на море? Крышу, по которой лазил так, что мать чуть в обморок не падала? Подвалы, в которые пытался спуститься, надеясь обнаружить тайный ход, – но дед так и не показал его (кстати, надо поднять план замка и найти все-таки, куда он ведет). Или скучнейшую галерею Дармонширов, где были собраны, кроме портретов семьи, произведения известнейших мастеров?
Увы, живописи Люк не понимал. Зато любил местную библиотеку – очень старую, уютную: там в раннем детстве дед читал ему книги о приключениях. Наверное, только тогда Люк мог усидеть на месте – слушая выразительный голос старика. К сожалению, это бывало нечасто. Зато сохранилось дедово кресло, такое широкое, что они помещались в нем вдвоем и даже вместе с пледом, в который кутались зимой.
По словам старого герцога, в высоких шкафах можно было обнаружить экземпляры рукописных книг, которые и в королевской библиотеке найти было невозможно. Да, дед гордился своим замком и своей землей. И правил ею крепко. Не то что он, Люк.
Или можно было бы отвезти Ангелину на старую систему фортификаций, дугой обхватывающую герцогство со стороны Инляндии. Укрепления и форты остались с того времени, когда Дармонширы взяли себе слишком много воли, и монарх пошел войной призывать вассала к порядку. Закончилось все полугодовой осадой – дальше фортов войска не прошли – и, ко всеобщему удивлению, женитьбой овдовевшего к тому времени короля на наследнице замка Вейн. В детстве Люк облазил их все – и не раз солдаты гарнизонов, к которым были прикреплены форты, возвращали его обратно в замок. Но разве это будет интересно женщине, в жилах которой течет лед?
Люк еще раз посмотрел на профиль старшей Рудлог. Нет, все же чувствуется напряжение. Смотрит вперед, в одну точку, руки лежат спокойно. Чересчур спокойно.
– Сочувствую вашей утрате, – сказал Люк с некоторой неловкостью. Принцесса изумленно повернулась к нему. Глаза ее были ледяными, как и тон.
– Не нужно об этом, Лукас.
– Как ваша семья? – спросил он, подавляя желание заткнуться.
«Как Марина?» – хотел спросить он.
– Нам тяжело, – спокойно ответила она. Снова с холодком взглянула на него. – Вы хотите спросить о ком-то конкретном?
– Да, Ангелина.
Она помолчала и, когда Люк уже думал, что не ответит, заговорила:
– Марине всегда труднее нас всех. Она очень ранима. И впечатлительна. И я очень рассчитываю, – добавила она, – что эта информация не приведет вас к решению еще больше раскачать ее эмоциональное состояние. И вы не расстроите меня.