– В лесу еще двое, – тихо сказал ему Люк. – И отправь бойцов в дом матери.
Леймин кивнул и исчез.
– Дармоншир, – сипло позвал лорд Фридо. Он был ранен, кровь заливала лицо. – Дармоншир! Если через полчаса я не свяжусь со своими людьми в Лаунвайте, ты больше не увидишь мать.
Люк плюнул, потер щеку и не отказал себе в удовольствии обложить графа сочнейшими и очень грязными ругательствами. Бойцы Леймина косились на него с уважением.
Накануне леди Шарлотта вместе с дочерью и сыном по настойчивой просьбе Люка ушли телепортом в Рудлог, в его городской дом. Дьерштелохта-младшего с его людьми перевели в охотничий домик в глубине парка и охраняли их почище, чем королевскую чету.
– Ты, сука, у меня вообще никого не увидишь больше, – хрипло сказал Люк. – В камеры их, ребята. И потом позовите виталиста – надо, чтобы эта падаль жила.
Он успел подняться к себе и одеться, когда вернулся Леймин.
– Всех взяли, ваша светлость, – мрачно сообщил он. – Привезли сюда. Менталист готов. Трупы унесли. Закопают.
– Ну что же, – Люк вытащил из тумбы несколько пачек сигарет, рассовал их по карманам. – Пойдем, Жак. Пора узнать, что к чему.
Утром совершенно не выспавшийся Люк заглянул в Дармоншир-холл. Забрал подвески, привел себя в более-менее приличный вид и поехал в Глоринтийский дворец.
– Его величество занят, – предупредил секретарь. – Вы не записывались на встречу.
– Я подожду, – сонно ответил герцог. – Рассчитываю, что его величество найдет на меня пять минут. Прошу только сообщить обо мне.
Он остановился, привалившись к зеркальной стеночке, из которой на него смотрел ужасно уставший человек. Люк периодически дремал, чуть ли не сползая на пол. К его величеству заходили сановники, выходили, а Люк терпеливо стоял и ждал.
Наконец секретарь появился из кабинета короля Луциуса, кивнул.
– Его величество вас примет.
– Спасибо, – Люк пошевелил пальцами в кармане и шагнул к дверям.
Луциус Инландер в своем подавляющем, пропитанном запахом бумаг и сладкого табака кабинете пил кофе – и Люк чуть не застонал, унюхав желанный запах. Поклонился, застыл.
– Благодарю, что согласились принять меня, ваше величество.
– Садитесь, Дармоншир, – суховато ответил король. – Надеюсь, у вас уважительная причина вламываться ко мне.
– Смею надеяться, что да, – кротко кивнул Люк и расположился в кресле. Посмотрел на кофейник, вздохнул. – Я по поводу моей предстоящей свадьбы, ваше величество. Точнее, снятия с меня обязательств по поводу этой свадьбы.
Луциус аккуратно поставил чашку на блюдечко, скривил рот.
– Ваше расследование завершилось успешно?
Люк вздохнул. Вчера в окружении людей Дьерштелохта было безопаснее, чем сейчас, когда он собрался говорить.
– Позвольте мне закурить, ваше величество.
– Курите, я же разрешил ранее, – с раздражением ответил король. – Не тяните.
– Я расскажу вам, ваше величество, а вы решите сами, – начал Люк и щелкнул зажигалкой, затянулся. – Я обнаружил, что все погибшие расстались с жизнью из-за проклятья. Есть основания подозревать, что и те, кто находится в начале списка наследования, но еще жив, тоже прокляты. У меня есть маг, который готов это засвидетельствовать. Есть вещи, на которые наложено смертельное плетение. Заклинание, притягивающее несчастья, провоцирующее несчастные случаи.
– И кто виновник? – поинтересовался король хищно.
Люк положил сигарету в пепельницу, сунул руку в карман и достал подвески.
– Эти вещи прокляты, мой король. А работал с магом, зачаровывающим эти знаки, командир гвардии вашей супруги. Ее величества Магдалены.
Инландер взглянул на подвески, замер, поднял глаза – те полыхнули белым, – и Люка просто впечатало в кресло чудовищным давлением.
– Ты в какие игры решил играть, щенок?! – прошипел совсем не похожий на себя король. Неуловимым движением перепрыгнул через стол, схватил Люка за голову, сжал – еще чуть-чуть, и лопнет. – Ты на кого мне указываешь, а?
– Вы… можете… сами… посмотреть, – едва сумел просипеть Дармоншир и тут же захрипел – взбешенный Луциус сжал ему виски, и мозг взорвался, заполыхал болью: замелькали перед глазами картинки расследования, и покушений на него, и общения с магом, и встреч с родственниками погибших, и совещания с Леймином, и недавние стычки с братьями Дьерштелохт. Мелькали, повторялись, рвали голову – и не мог он пошевелиться, и глаза закрыть не мог.
Его отпустили резко, с чертыханием, и Люк обмяк в кресле. Чернота медленно отступала.
– Приношу свои извинения, лорд Лукас, – произнес король Инландер так чопорно, будто он нечаянно опрокинул на брюки собеседнику чашку с чаем, а не пытался поджарить мозги. Взял со стола салфетки, кинул Дармонширу на колени. – Вытрите кровь.
Люк провел рукой по лицу – на пальцах осталось красное, и он, откинув назад голову, закрыл глаза и перевел дыхание. Не все так плохо.
– Что там с этими Дьерштелохтами? – задумчиво проговорил король.
– На обоих ментальный блок… – прогнусавил Люк, зажимая нос и прикладывая салфетку.
Король кивал – он и так это знал. Подошел к телефону, набрал какой-то номер.
– Леди Виктория? Да, приветствую. Мне нужен телепорт. Через пять минут в замок Вейн.
Положил трубку. Повернулся к Люку.
– Поднимайся. Пойдем.
Граф Фридо, молчавший на допросе как скала, побледнел и опустил глаза, увидев на пороге камеры короля.
Люк остался в коридоре и с содроганием – жива была еще память о пережитом – слушал вопли читаемого. Он намеренно не говорил королю ничего о выводах по покушениям на себя – хотя Дьерштелохт-старший имел и доступ к камерам слежения в королевском парке, и возможность оказывать влияние на брата. Инландер сам все увидит. И, будем надеяться, расскажет.
Луциус вышел. Невозмутимо закрыл дверь. Но невозмутимость эта была напускной: на скулах ходили желваки, и говорил он резко, отрывисто, словно сдерживая себя, чтобы не начать тут крушить все вокруг.
– Проводи меня до телепорта. О чем узнал, не спрашивай. Считай, покушений больше не будет. Расследование закрыто. Задержанных заберут люди Розенфорда. Наградные знаки изымут.
– Конечно, – с иронией сказал Дармоншир, – ваше величество. Я же не имею права знать о мотивах тех, кто так настойчиво пытался меня убить.
Луциус не обратил на его тон внимания.
– Тебе об этом вообще стоит забыть, – посоветовал он, – иначе я поспособствую.
Люк хмыкнул.
– Хватит с меня. Я уже раз вас в гневе увидел, ваше величество. Больше не хочется.
– С тем способом подачи информации, который ты выбрал, скажи спасибо, что жив остался, – сухо проговорил Луциус. Его светло-голубые глаза смотрели жестко. – Но молодец, да. Это хотел услышать? Если не хочешь жениться – не женись, – продолжил король, поднимаясь с хозяином замка по лестнице к телепорту. Встреченные слуги замирали, кланялись. – Только сделай все прилично. Хотя я вижу, вы с этой Рудлог уже договорились. Но я не в претензии, огненная птичка так и не простила обиды, видимо. Решили обвести меня вокруг пальца, а?
– Решили, – подтвердил Люк без капли сожаления.
– Я не могу настаивать теперь, – ровно проговорил его величество. – Но крайне тебе советую. Не упусти свою женщину. Потом разберешься, любишь – не любишь.
Люк хмуро промолчал. Ощущение, когда крепко покопались в голове и знают о тебе очень многое, было омерзительным. Одна надежда, что Луциус не успел прочитать его всего.
Король покосился на герцога с усмешкой.
– Жалко себя?
– Нет, – сказал Люк. – Противно.
– Не страдай. Я глубоко не заглядывал. Последний месяц, не больше.
«Месяца достаточно. Да и дня достаточно».
Они остановились у телепорта. Замковый маг усердно щелкал кристаллами, проверяя координаты.
– Надеюсь, ты понимаешь, что нужно молчать? – глядя в сторону, повторил его величество. – И дальнейшее расследование – не твое дело.
– Не маленький, – буркнул Люк. – И жить хочу.
Король усмехнулся, как-то странно дернул рукой – словно хотел прикоснуться к нему – и шагнул в телепорт.
Луциус Инландер вернулся во дворец незадолго до обеда.
– Ее величество у себя? – спросил он у секретаря. Магдалена сегодня с утра выезжала на открытие крупного родильного центра.
– Вернулась недавно, мой господин, – сообщил помощник. – Сейчас в своих покоях.
Инландер медленно шел по узким коридорам, не обращая внимания на приветствующих его придворных. И, как всегда, заставляя себя не сутулиться из-за слишком низких потолков, думал о чем угодно, только не о предстоящем.
Например, о том, что совершенно зря сегодня не сдержался и причинил боль Лукасу. Хотя трудно сдержаться, когда рушится твой мир. И о том, что предки все-таки были разумными людьми, и коридоры с частыми перегородками были сделаны именно такими потому, что в старые времена Инландеры были куда сильнее и не всегда контролировали себя в приступах гнева. Узкие помещения гарантировали, что их величества не обернутся, а если обернутся – застрянут и не смогут догнать и сожрать провинившегося подданного.
Они с Магдаленой жили раздельно и спали раздельно – за исключением одного раза в неделю, когда Инландер навещал жену для выдачи порции супружеского долга. Так было принято, так было удобно, и не было никаких причин нарушать традицию.
Магдалена переодевалась к обеду. Удивленно обернулась на мужа, кивнула, приподняла волосы, и Луциус подошел, помог ей застегнуть элегантное жемчужное ожерелье. Оставил одну руку у нее на плече, а второй положил перед ней на стол наградные знаки в виде свернувшегося клубком крылатого змея.
Королева замерла. Плечи ее опустились, и она подняла на мужа полные ужаса и му́ки голубые глаза.
– Ты – единственная, кого я никогда не проверял и у кого стоит естественный блок на стихийное чтение, – проговорил Луциус ровно. – Не заставляй меня делать это сейчас. Зачем, Лена?
Супруга с ожесточенностью скрутила рыжие волосы в пучок и стала молча втыкать в них шпильки. Луциус не торопил ее, хотя внутри было тяжело и зло. Осмотрел строгую, в сдержанных бежевых тонах спальню. Много здесь было хорошего. Лена была отзывчива на ласку, и тело у нее было приятное. Здесь прошла первая брачная ночь, здесь он наблюдал, как она кормит детей, здесь дарил ей подарки, навещал в те редкие дни, когда супруга недомогала.