Бранн отмирает, отпускает волосы, не поправляя их. И Джослинн попросту сдувает с носа настырную прядку.
Бранн, не иначе чтобы сгладить неловкость, не брезгует отряхнуть балахон еще и руками от каких-то блесток непонятного происхождения. Блестки не отряхиваются, серебрятся ярко, когда до неблагого доходит, что это — звезды. И что перед ним, ну то есть немного ниже него, на ступеньке, сидит Звездочет Благого Двора.
Я, признаться, тоже удивлен.
Смятение Бранна ощущается мной словно новый порыв ветра, но судя по тому, как вздрагивает Джослинн, порыв ветра действительно гуляет по странной спрятанной башне.
Бранн забирает у Джослинн пергаменты, я вижу на обороте криво сложенные звездные схемы.
Это действительно наш Звездочет! Кто бы мог подумать! Неблагой складывает бумаги отдельно, приподнимает девушку без усилий, раскручивает повторным круговым, а потом восьмерочным движением — и вот она снова в мантии. Глубокий синий не слишком подчеркивает светлые глаза, делает голубоватую бледность слегка нездоровой, но это все равно лучше мышиного серого, заляпанного сверху чем-то коричневым и красным, очень похожим на краску или чернила.
Неблагой накидывает свою куртку не сразу, а опустившись на пару ступенек ниже, кажется, теперь даже боясь задеть свою новую знакомую. Зеленые глаза почти не поднимаются, о феях и речи нет.
Джослинн гордо прижимает к груди бумаги и делает шаг навстречу нашему неблагому. Бранн в растерянности спускается на ступеньку ниже. Ещё шаг вперед — и ещё один назад.
Ох, мне хочется подрать обивку, но вокруг только каменная кладка!..
Я спускаюсь за ними — Бранн, то ли не догадываясь посторониться, то ли не желая этого, спускается спиной вперед, вглядываясь в лицо Звездочета, ставшее строгим, а Джослинн, наоборот, на него не смотрит.
Дверь упирается Бранну в лопатки довольно быстро, судя по тени, набежавшей на его лицо — слишком быстро, но хода обратно нет, он открывает створку, пропускает девушку вперед, выходит следом и закрывает.
Ах, стой, я не успею!.. Фу-у, успел!
Я вижу, что Бранн хочет последовать за Звездочетом и дальше, но она что-то делает, и в глазах на мгновение меркнет. Ворона трясет головой, озирается, прислушивается и даже принюхивается, возвращается к двери, однако тут только ровная каменная кладка!
Да было ли вообще это приключение?
— Вот и посмотрел на звезды!
Бранн качает головой удрученно, но в глазах его какой-то новый свет. Прибавляет тише, вовсе про себя.
— На звезду…
Глава 37. Все тайное
Наш неблагой, возвращаясь к покоям Дея, бредет, не осознавая происходящее. Даже приведшая его в восторг клепсидра остается за спиной без внимания.
Стража на входе, впрочем, стоит не зря, также её неплохо напугал кто-то из старших по званию: алебарды сходятся перед длинным носом Бранна, заставляя того заморгать и очнуться. Волки смотрят на него в сомнении — неблагой отсюда вышел, но у них четкий приказ: не пускать к королю Дею никого. Бранн молчит, не бросает особенных взглядов, не вздыхает с выражением, попросту отходит и заворачивает за ближайший угол.
Да, здесь, в коридоре, должно быть окно.
Право слово, если настанет день, когда Бранна смутит закрытая дверь или он не найдет окна, я уверен, наш неблагой изыщет третий способ попасть в недоступную комнату. Однако это будет не сегодня: одна из створок в королевских покоях приоткрыта, заманивая свежий воздух, леденя и без того холодный каменный пол, и она впускает нашу темную неблагую птичку.
Бранн отряхивается, приводит себя в порядок в птичьем виде, перепархивает на диван, уже там обращается в ши — и лишь тут замечает, что мой Дей не спит. Стоит как раз напротив дивана задумчивым изваянием. Задумчивым и весьма осуждающим изваянием.
Неблагой покаянно вздыхает:
— Здравствуй, король Дей.
Изваяние короля Благого Мира во плоти не кивает и ничем не показывает, что слышал. Ушко Вороны нервно подрагивает.
— Ты давно проснулся?..
Бранн вглядывается в Дея с тревогой: кроме глубокого шумного вздоха — никакой реакции. Руки сложены на груди, голова немного откинута, губы сжаты.
— Король Дей? Ты хорошо себя чувствуешь? Ты ел?.. Офицер Г-вол-к-х-мэй оставил достаточно еды, — легкий взмах кистью в сторону коридора. — На подносе. У тебя. В спальне.
Бранн рубит слова, явно волнуясь. Мой сердитый волк своей неподвижностью вынуждает Ворону подняться, подойти, осторожно повести ладонью над грудью. Самочувствие волка обыкновенно прекрасное, не считая глаз, и Бранн опять спрашивает:
— Король Дей, почему ты молчишь?
Мой волк слегка нависает над озадаченной Вороной и выплескивает все, что накопилось:
— Потому что!.. Потому что сегодня, Бранн, ты подвергался опасности! Дважды! А когда я проснулся, тебя нет, охрана о тебе ничего не знает и даже еда осталась нетронутой! И что я должен был подумать?!
Ушки нервно стригут на малейшее движение воздуха, Бранн неотрывно смотрит на сердитого Дея и впервые за весь этот день нервничает. То есть неблагого не трогало, что его хотели зарубить на потеху всего Двора, судить за чужую смерть и сжить со свету окончательно! Зато небывало волнует, что о нем может подумать Дей. И что в итоге подумал!
Ворона смотрит на моего волка такими глазами, будто все-таки ждет смертного приговора. Именно теперь и именно от Дея.
— И что я должен был подумать, Бранн? — тон моего Дея становится мягче, но и требовательнее одновременно, словно он вытрясает ответ на простейшую задачку из нерадивого ученика.
Чувствительные уши вовсе прижимаются к голове, Бранн и не думает отвечать. Вернее, как раз думает:
— Не знаю, король Дей…
Нашего неблагого гложет стыд вперемешку с опасением, голос выдает мизерную их часть, но мой волк сразу настораживается.
Моему Дею не обязательно видеть своего друга, волк уже научился определять на слух настроение нудной Вороны. И сейчас в обыкновенном спокойствии ответов Дей читает нарастающий ужас, а доводить Бранна до паники он вовсе не хочет.
Мой волк расцепляет руки, до того скрещенные на груди, укладывает ладони на плечи Бранна:
— Просто представь, Бранн, что бы в таком случае подумал ты? — голос волка звучит без напряжения и угрозы.
Глубоко вздохнувший неблагой по-прежнему вглядывается в Дея, словно от его реакции зависит, жить Вороне или умереть, и осторожно рассуждает:
— Если бы я знал, что ты был в опасности, пока я не мог быть рядом, я бы заволновался, — Дей кивает поощрительно, слегка поджимая губы, будто ловит вырывающиеся сами собой слова. — А если бы знал, что ты должен быть тут, но не нашел ни тебя, ни твоих следов, то я бы очень заволновался.
Мой волк одобрительно похлопывает неблагого по плечу, и Бранна захлестывает облегчением.
— Ну так вот, Бранн, я тоже очень заволновался!
— Тогда сейчас ты уже должен успокоиться, — как можно более тихо и, на его взгляд, логично рассуждает Ворона, смущенно поводя ушками.
— Сейчас, да? Когда ты уже всё замел под ковёр?
— Но здесь нет никакого ковра… — Бранн даже слегка озирается, пытаясь понять. — А ты босиком, король Дей, лучше бы тут был ковё…
Мой Дей прижимает палец ко рту, призывая Бранна к молчанию, издает звук, похожий на сдавленный всхлип, и, не отпуская второй руки с плеча неблагой Вороны, наклоняется вперед, заливаясь смехом. То есть молча. Только трясутся плечи и спина.
Ну, это мне по нраву. Мой Дей редко смеется.
Цокая когтями по камню, на странные звуки прибегает Грей и рычит на Бранна, считая его источником всех бед. Потом хватает зубами одежду хозяина и тащит его в сторону, пока Дей, всхлипывая от смеха, не отталкивает верного пса.
— Да, ты прав, Бранн, — наконец выдавливает Дей, выпрямляясь и похлопывая Ворону по плечу. — Теперь я, и правда, успокоился. Конечно, будь тут ковёр, тебе даже не пришлось бы никуда ходить, но, чую, ты обошелся и так! А сейчас я очень-очень хочу услышать все, что произошло за этот день. Всю эту историю.
— Давай только сразу договоримся, что казнить ты никого не будешь, — тихо произносит озадаченно потрясший головой Бранн.
Видимо, вытрясал вопросы и лишние мысли.
— У твоей истории, мой друг, ужасно интересное начало. Просто ужасно, — Дей отходит и возвращается с подносом. Полным подносом.
О, ну прекрасно! Ел тут, судя по облизыванию, один Грей. Стоит мне только отлучиться! Хотя пес всегда готов поддержать компанию.
Оба моих ши устраиваются на диване, маленький придвинутый из угла стол без усилий вмещает поднос, и некоторое время слышно легкий стук посуды, сосредоточенное сопение и тщательное пережевывание — запоздалый обед превратился в особенно ранний завтрак. Ворона закономерно наедается быстрее, откидывается на спинку с кубком, полным воды: продолжать свое знакомство с вином Бранн точно не рвется. Дей ест медленнее, будто оценивая, насколько он до сих пор голоден. Не отрываясь от тарелки, поворачивается к нашему неблагому, кивает, выказывая заинтересованность.
Ох, мой Дей, ты бы не торопился, сначала прожевал, допил…
Изумрудные глаза Вороны слегка отсвечивают феями, когда он смотрит на моего волка. Бранн отводит взгляд, с рассеянным видом приподнимает брови, выдыхает, уставившись теперь в никуда, явно подбирает слова.
— Бранн, когда ты так вздыхаешь, я опять начинаю беспокоиться! — мой волк вытирает руки о салфетку, небрежно и красиво отбрасывает её на поднос, упирается локтями в столешницу. — Сначала я слышал твою боль, а чтобы я тебя услышал так ясно, должно было произойти нечто действительно зловещее!
— Не было ничего особенно зловещего, король Дей. В твоем хорошем слухе виновата омела, — Ворона привычно занудствует, а я чую, что он просто не знает, как подступиться к предмету помятых ушей. Друиды служат Бранну отличным прикрытием. — Эти ветви и листья ищут, постоянно ищут магию, наши эмоции и чувства связаны с ней напрямую, поэтому, например, как ты знаешь, от больших потрясений мы впадаем в сон-жизнь, когда внутренняя магия бьет по нам, воплощая дурные мысли и переживания…