Дей вздыхает сердито, но это чувство никак не относится к Гвенн, он зол на себя вчерашнего, что вообще слушал. Прищуривается, возвращаясь в сегодня.
Дей выглядит настолько другим, что Гвенн не понимает, что ответить. Кажется, она не понимает даже, о чем он говорит.
Завидев принца Леса, она уходит, почти убегает, не желая, чтобы еще и он видел ее унижение. Гвенн в полной растерянности, ей страшно и больно, как никогда. Но мне ее почему-то совсем не жаль.
— Позвольте вас поздравить, — Финтан шутовски отвешивает поклон Дею. — Вы выиграли, а я умею проигрывать. Принцесса ваша, — словно передает чашу на пиру. Или кубок турнира победителю. — Надеюсь, ей понравилось.
Принц Леса смотрит так же многозначительно, как Гвенн. До чего же в этом Доме низкие нравы! Они все свято уверены, что их принц и будущий король взял мою госпожу силой! Чуть ли не по плечику его похлопывают. В спину подталкивали — так уж точно. Жаль, Джареда здесь нет. Он бы похвалил Дея и гордился бы им.
Мне нравится смотреть сегодня на мир с широкого плеча волчьего принца.
Финтан смотрит на Дея внимательнее и тут же серьезнеет под его взглядом:
— Простите меня, мой ко… — принц Леса оговорился не зря, в глазах Дея сейчас истинно королевское величие, ему невозможно не подчиниться. — Мой принц. Это было глупо, жестоко и неуместно.
Низкий поклон, хотя и быстрый, будто боится надолго подставлять волку шею. Правильно боится.
Дей придавливает локтем лесного принца к стене так, что тот едва дышит:
— Если я узнаю, что ты помогал Гвенн в ее мерзкой затее, — Дей шипит сквозь зубы, прошивает коренастого принца Леса взглядом сверху вниз, — тебя не спасет ни королевская кровь, ни союз с нашим Домом! Что тебе нужно от моей жены?
Дей произносит это так, как обычно рассчитывает удары на поединках, выверенно, четко, ясно, не позволяя противнику усомниться, свернуть, передумать. А клинком он владеет безупречно.
— Жены? — хрипит Финтан, округляя глаза.
Дей приподнимает уголки сжатых в линию губ, это может показаться улыбкой, но он просто сдерживается, это гримаса напряжения. Лесной принц, забывая оскорбиться вовсе не королевскому обращению, повторяет в ошеломлении, не зная, чему удивляться больше:
— Алиенна — ваша… — Финтан переводит дух, собираясь с душевными силами, его пробирает мороз от того, насколько он только что был близко от грани, — жена?! — Бормочет, потирая вспотевший лоб, уже для себя: — Гвенн это придумала?..
— Что, она провела и тебя?
Высокомерный принц Леса сбит с толку, но он способен думать, осторожнее, мой Дей, не роняй слова, о которых потом можешь пожалеть.
— Или ты знал?
Кулаки молодого волка сжимаются мгновенно, глаза вновь превращаются в бойницы, и принц Леса нервно мотает головой, чувствует холодное дыхание грани.
— Знал?!
— Мой принц, она сказала лишь быть понастойчивей.
Финтан слабо улыбается, пытаясь вернуться на почву обычных мальчишеских шалостей, которые они склонны именовать подвигами. Но мой Дей уже мужчина. Улыбка Финтана меркнет под зимним взглядом, принц Леса торопится:
— Я думал, она помогает мне заполучить Алиенну…
Дей не отвечает. Он стягивает перчатку зубами, не сводя взгляда с Финтана. Трилистники — золотой и черный с серебром переплелись на его безымянном пальце.
— О-о-о! — сквозь зубы втягивает воздух Финтан. — Никогда не видел подобного, — шепчет как завороженный. — Знал бы, близко бы не подошел. Я не самоубийца.
Еще одна нервная улыбка, заискивающая, оправдывающаяся, Финтан понимает, что значит семья в глазах волка, тем более — этого волка.
Лесной принц знает и то, что этот Дом в чем-то очень-очень дикий. За подобные забавы с замужними вспарывают живот и бросают на берег моря, где фоморы жуют сластолюбцев еще тепленькими.
— Что. Тебе. Было. Нужно. От. Лили!
Ох, мой Дей, этак недолго скатиться до рычания!
— Она милашка… — пытается съязвить принц Леса, вот только губы дрожат.
Дей подступает ближе, скалится, и Финтан сдается, поднимая руки:
— Хорошо!..
Отшатывается, находя спиной стену, прислоняется с облегчением. Ноги отказываются держать его.
— Хорошо! Моему отцу сказали, что эта дочь Солнца может быть той самой!..
Не будь Финтан в таком отчаянии, слов не вытянуть бы из него клещами, но принц умен, он предпочитает потерять тайну, не жизнь. Досадливо продолжает, сердясь на тех, кто послал его сюда, и даже на тех, кто не уследил за сведениями изначально, и, кажется, начинает сердиться на Гвенн.
— Все совпало, а ваш глупец Хранитель не увидел очевидного. Алиенна не знает своей силы, но она — артефакт нашего мира, она — его сердце! — принца Леса трясет и пошатывает, он бледен и в испарине. Но пережитый чудовищный страх помогает ему собраться. — Его Солнце. Кто владеет ей, владеет всем!
Дей, Дей! Звенят колокольчики, звенят отчаянно и тревожно. Забудь про Финтана. Что-то не так. Что-то очень не так! Это почти колокола, и звонят они к беде!
Тепло, но серые снежинки падают с неба, злыми осами влетают в открытые окна волчьего Дома.
Алиенна осторожно опускает босые ноги на каменный пол. Она наклоняется, поднимает подснежник — помятый и сломанный. Золотое сияние, окружавшее ее и освещающее всю комнату, тускнеет.
— Это — для меня! — пораженный шепот, она была бы рада этим цветам вчера, безумно рада, но сегодня они заставляют задуматься и усомниться. — Он собирал их для меня!
Вчерашний ужас накатывается с новой силой. Алиенна собирает раскиданные по комнате цветы. Находит камень на кожаном шнурке, с трещиной посередине, видно, с бешеной яростью брошенный в стену.
— Как он мог!
Вьюнок жухнет на глазах, чернота расползается от моей госпожи все дальше по плетям, а сияние почти пропадает, лишь кольцо тревожно пульсирует на пальце жены волка.
— Как он мог не поверить мне, себе, даже — даже цветам!
Алиенна плачет. Она отчаянно пытается убрать трещину с камня, похожего на сердце, залатать хотя бы его. Ведь это подарок Дея!
Нет-нет, не нужно! Не сейчас, у тебя нет сил, ты же все отдала, ты вычерпала себя, чтобы достучаться до Дея и залечить его раны!
Весь свет сейчас в руках моей госпожи, но уставшие пальцы вздрагивают, словно кто-то подталкивает ее под локоть, и он стекает с ладоней, сочится на пол огненными каплями. Черные снежинки кружатся в хороводе против хода солнца, и тьма, плотным кольцом окружившая Алиенну, вытягивает из нее остатки сияния.
— Холодно… Как же здесь холодно!.. — сонно шепчет моя госпожа, закрывает глаза и медленно опускается на пол. Слишком медленно для живой.
Дей, торопись, торопись же, ты нужен как никогда! Согреть и спасти ее может только живое тепло!
— Да только… — не договаривает Финтан.
За окном темнеет. Ох, как жутко!.. Снег летит сплошными валами, мгновенно насыпая сугробы высотой со взрослого ши.
— Она гаснет… — шепчет Дей.
Волосы на его затылке становятся дыбом, в сердце закрадывается страх. Обернувшись на глазах изумленного Финтана, волк несется по коридорам и лесенкам. Взмывает в башню, перелетая через ступеньки…
В спальне никого не видно, но он сразу чует жену.
Она, закутавшись в его плащ так, что видна лишь розовая пятка, лежит на полу, в ворохе мертвых стеблей, сплетенных кем-то в огромный черный венок.
— Лили!
Не отвечает. Не чувствует, как он трясет ее, не слышит его отчаянного волчьего воя.
Принцесса Солнца спит неправильным, нехорошим сном, прижав к груди принесенные Деем подснежники.
Глава 2. Не-сущие-свет
Черные ели грустно баюкают звезды в мягких лапах. Им не холодно, как и волку. Снег везде, от него свет и тишь, но свет этот льдист, а тишь — непокойна. Не ко времени.
Дей, вернись в башню!
Не слышит. Снег заткнул уши, разлился сонным молочным зельем на полях, нахлобучил шлемы на верхушки дерев, словно ослепив их, вдавил в землю и уничтожил первую травку, что проклюнулась раньше времени. Себе на беду. Беда. Беда кругом — синяя тень мелькает вдали, проносясь еле заметно даже для волчьего глаза. Пропадает. Снова проносится бесшумно с другой стороны и снова пропадает. Молодой волк, зарычав, несется вдогон, но — ничего. Никого. Была ли?
Дей, что ты делаешь здесь? Порыв ветра тревожит снег, серые звезды слетают с еловых веток. Может, ветер донесет мои слова?
И правда, пора. Пора домой, в замок. Только темна вода глубокого рва вокруг Волчьего Дома и подернута она льдом. Тонкая грань, отделяющая два мира, прозрачна ровно стекло, призрачна, сквозь нее многое можно увидеть… Если пристально и очень долго смотреть в воду, можно разглядеть морских обитателей в своих замках, знают ши. Сейчас волк — видит глаза.
Дей! Очнись! Очнись же!
Глаза, что смотрят изо всех зеркал. Знакомый разрез, знакомый прищур. Вот только… они зеленые! Дей недоуменно снимает рогатый шлем, и черные волчьи волосы полощутся на всё усиливающемся ветру, путаясь со злыми снежинками. За пальцы цепляются металлические щитки, не хотят отпускать. Дей сбрасывает их вместе с перчатками, как ядовитую тварь. Недоуменно разглядывает синюю кожу ладоней, потом кладет руку на горло. Нечем дышать. Воздух вокруг или вода?
Дей! Это сон, сон! Дыши, Дей, дыши! Это не ты!
Незваный гость уже на мосту, и как появился? Ни стрелы, ни копья защитников замка не могут пробить его щит. Он тоньше бумаги, но сильнее железа. Иногда достаточно слов.
— Она моя! — кричит фомор, указывая на левую башню. — Моя по праву!
Вылитый Дей. Только глаза — злые, а рот, как и все лицо, искривлен гримасой недолюбленного ребенка.
Дей, плавной серой тенью слетев с галереи, уже на мосту. От его тепла тает щит, и Дей толкает лапой фомора в грудь. Тот, заваливаясь вниз, хватается за волка, и они падают — падают вместе, разбивая лед на осколки реальностей, уходят все ниже сквозь призму зеркал в синюю-синюю глубину Северного моря…