Мой Дей, я все-таки сошел с ума?
Ах, нет, если даже сошел, то не один явно: Бранн приподнимает этого паука на нужную высоту, чтобы он ощупал твою куртку и воротник рубашки!
Фаэ тем временем примеривается к воротнику рубашки Бранна, ревниво оглядывает его косую куртку, облетает раз за разом на уровне плеч, благо, руки он поднял, и весь пошив можно разглядеть очень подробно. Лоскуты цветов болота, на котором он жил, коричневые, серые, темно-зеленые — все разных оттенков, охватывают фигуру неблагого диагональными линиями, перекошенными и даже кое-где волнистыми, что оскорбляет взор маленькой портняжки.
— И как это, пилик-пилик, понимать! Что это вы на себя нацепили, пилик, третий принц? — сердито упирающая руки в бока фея зависает перед лицом Бранна. — Кто был настолько дерзок, пилик, и жесток, пилик, чтобы вырядить вас в это?! Мне придется выкрутить ему совершенно все, пилик, уши!..
Неблагой улыбается, все равно немного вжимая голову в плечи:
— Боюсь, многоуважаемая Фаэ, тогда вам придется выкручивать мои уши, — переводит дух, отвлекается, чтобы перехватить паука поудобнее. — И я прошу пощады.
Тут же сменившая гнев на милость и зарумянившаяся феечка делает круг над головами обоих ши, возвращается уже совершенно иной:
— Куртка, пилик, неплоха! Когда, пилик, нужен заказ? — Фаэ трепещет ресничками, зависая возле лица Бранна, а я не уверен, что он вовсе различает это движение.
Хотя улыбается, наша неблагая Ворона, продолжая удерживать басовитого паука.
— Заказ нам понадобится к вечеру, многоуважаемая Фаэ, — Бранн отвлекается на закопошившегося паука, поэтому пропускает взгляд, наполненный настоящими стрелами любви от феечки. Да, я тоже не знаю, что все это значит, мой Дей. — На прием мы попадем уже утром.
— О, третий принц! Пилик! Как же так, пилик! Такая скорая встреча и такое скорое расставание, пилик! — феечка заламывает руки, картинно пытаясь упасть в обморок, Бранну приходится из вежливости подставить ей плечо, как площадь посадки, руки заняты. — Мы уже думали, что Трясина сожрала вас, пилик, принц, пилик, а теперь вы искушаете, пилик, судьбу ещё пуще!
Ворона косится на лежащую спиной вверх, бьющую его по плечу ногами и кулачками, только что надменную фею и вздыхает:
— А как поживают ваши детки, многоуважаемая Фаэ? Уже выбились из светлячков в фонари или даже лампы? Может быть, нашли ремесло?
И следующие полчаса, пока остальные феи облетают тебя раз за разом с мерной лентой, а пауки ощупывают, кажется, даже оружие, уважительно и басовито переговариваясь на своем паучьем наречии, мы вынуждены слушать семейные истории древней, оказывается, Фаэ. Ну или её история просто выглядит затянутой из-за непрекращающегося пиликанья.
Наконец феи отлетают, пауки отходят и отпрыгивают, а Фаэ совершенно деловым тоном заявляет:
— Заходите, пилик, на закате, третий принц!
Когда за нами закрывается дверь, Бранн похлопывает тебя по плечу:
— Её дети выросли очень быстро, а внимание она очень любит, ты молодец, просто Дей.
Ну поворчи, поворчи немного, мой волк, иногда надо, а в краю неблагих — просто жизненно необходимо!
— И почему, Бранн, скажи на милость, мы не можем пойти во дворец уже сегодня, сейчас? — мой волк, ты очень нетерпелив, чтобы показать это, вовсе не обязательно притоптывать по мостовой с очередной тянущейся линией рисунка. — Разве свобода не подразумевает свободу явиться даже во дворец? Тем более если один из нас местный принц?
Наш неблагой косит зеленым глазом, склоняет по-птичьи голову:
— Свобода, просто Дей, у нас, конечно, есть, и заявиться во дворец мы, разумеется, можем! И заявимся! — погоди радоваться, мой волк, это еще не все. — Но у Зануд тоже есть своя свобода, например, — неблагой поворачивается к нам целиком, — не принять не готового к королевскому приему просителя!
Мой Дей, осторожно! Впереди на мостовой какая-то ямина! Даже линия скользит в обход, и нам следует обойти! Но Бранн тянет прямо туда, советует заглянуть — и взору открывается огромная, уходящая вглубь спираль с винтовой лестницей по стене, откуда расходятся вбок множество дверей. В самом низу, который плохо видно отсюда, стоит телескоп-великан. Рядом с благоговением выдыхает Бранн:
— Это башня Звездочетов! Оттуда, с самого дна, звезды видно в любое время — дня и ночи!
Городовой стражник из неблагих, несущий на спине не только алебарду, но и тяжелые даже на вид орлиные крылья, окликает нас, чтобы отошли и не мешали важному труду составления гороскопов и предсказаний на грядущее десятилетие, страшно точных, а потому страшно ценных!.. Стражник собирается подойти и объяснить свою мысль доходчивее, применяя служебную алебарду по назначению, но узнает Бранна, вздрагивает, машет рукой и отходит патрулировать дальше. Мой Дей, нашу Ворону узнают очень многие! Сам Бранн продолжает с нескрываемым уважением вглядываться в то, что он называет башней Звездочетов.
— А по-моему, это больше похоже на яму, — мой Дей, они не хотят запутать именно и только тебя, они так живут!
— Это и яма, и башня, — Бранн жестикулирует, очерчивая воображаемый конус башни, а потом переворачивая его. — Это башня по другую сторону поверхности, но Звездочеты имеют право на чудачества, — пожимает плечами как о чем-то само собой разумеющемся.
Ох, мой Дей, не рычи, не рычи, он правда хотел только объяснить!
Дорога в столице на удивление прямая и по мере приближения к высоким зданиям только расширяется, вдалеке, там, у золотого дворца, виднеется площадь с фонтаном, и только тут, среди зданий в два или даже три этажа, начинают попадаться неблагие в обуви. Их мало, почти все носят туфли, мы со своими высокими сапогами очень выделяемся, пусть Бранна это и не смущает. Его и башня-яма не смущает, мой Дей.
Дома опять начинают загибаться самыми вычурными видами, в этом районе — еще пуще, словно архитекторы дорвались до нужных объемов: дома играют в прятки, проявляясь из очертаний окружающего только вблизи; дома кажутся дикими серыми пещерами времен старых богов, чтобы оказаться вычурно и изысканно изукрашенными серыми колоннадами на расстоянии вытянутой руки; у некоторых отчетливо видна клыкастая пасть входа, которую составляют белеющими зубами поднимающиеся и свисающие с карниза цветочные клумбы! К одному из фонарных столбов лепится домик медово сияющих фей, который выглядит словно осиный улей. Крошки жужжат, как те же осы, отправляясь на работу — в стеклянные будки фонарей, залетают, прихорашиваются и начинают сиять ярче. До сумерек еще далеко, мой Дей, я тоже не понимаю, зачем они это делают!
По мостовой все более частыми линиями просматривается тот странный рисунок, кажется, тоже ползущий к дворцу, его размах поражает, видимо, это примета неблагого города, а может, обозначение приближающегося дворца, кто их, неблагих, разберет?
Среди ши попадаются похожие на обычных, именно они ходят в обуви, и да, думаю, стоит спросить Бранна, раз тебя так беспокоит этот вопрос.
— Почему не все обуты? От чего это зависит?
Попридержи все свои вопросы, мой Дей, дай нашему неблагому хоть подумать.
— Это зависит от близости дворца, — Ворона кивает на все больше нависающее над городом здание, парящее высоко, с главной ажурной башней цвета слоновой кости, кажется, узоры в ней прорезаны насквозь, мой Дей, но за ними ничего не разглядишь, неблагое колдовство, не иначе. — То есть не совсем от близости, а оттого, ходишь ты туда или нет. Обычные дороги мы чистим заклинаниями, действующими тем лучше, чем проще составлены.
Бранн поводит плечом недовольно, разглядывает носки собственных сапог, а потом твои охотничьи, мой Дей. Высокие, хорошей выделки кожа, пряжка и серебряные шпоры, шнуровка под коленом… Хотя о чем я? Ворона, я уверен, не видит ничего из этого!
— Проще всего настроить заклинание чистки на уничтожение всего лишнего и неживого, — в поднятых глазах неблагого парят тоскливые феи, — поэтому обувь через некоторое время исчезает сама. Пыли тоже нет, дороги сияют постоянно! У жителей почти есть свобода иметь обувь, но пользуются этим правом лишь те, кто ходит во дворец, там много ковров и изразцов, заклинания чистки посложнее.
Под вашими сапогами вьется линия рисунка, Бранн засматривается на неё, погружаясь в свои мысли, да, мой Дей, следует его оттуда, как из болота, побыстрее вытаскивать — лицо неблагого застывает нехорошо, слишком спокойно, это не наша Ворона, это Третий принц Неблагого двора, Дома правящей династии Четвертой стихии.
— А откуда взялись эти линии? — стучать для наглядности по рисунку каблуком, мой Дей, может быть чревато, снизу взлетают искры, тусклые в солнечном свете, они быстро гаснут, но успевают прожечь твой рукав! На общем состоянии твоего костюма это, конечно, не сказывается нисколько, но все же!
— Их нарисовали, — неблагой вопреки всему замыкается сильнее, с большим облегчением переводит тему: — Нам ещё надо заглянуть в библиотеку, просто Дей, будет весело! — позабытые феи снова порхают в зеленых глазах.
Да, я полагаю, настаивать на происхождении рисунков не стоит, об этом можно подумать на досуге, подсказки у нас были, мой волк, но Бранн очень здорово для птицы путает следы. Или очень типично для птицы перепархивает с предмета на предмет. Или делает и то, и другое, да, мой Дей. Однако нам стоит за ним поспешить!
Библиотека располагается в стороне от главного проспекта, хотя стоит на широкой тоже улице, здесь попадаются самые разные неблагие с повреждениями! Что за повальное увлечение чтением среди увечных?! Вот тому филину поможет разве что чудо, никак не книга, мой волк! А эту фею теперь, кажется, собирать только по частям… Бранн не останавливает их, хотя по взгляду заметно, что ему очень хочется это сделать, проходит мимо расплывчатой очереди тянущихся к знаниям пострадавших, мимо главного входа с колоннадой, сходящейся в единую вершину, как пирамида, огибает здание слева, останавливается возле обычной, кажется, дверцы. Разве что без ручки.