Меч неблагого режет сюрко, рубашку, кожу — отступи на полдюйма, мой Дей!
— Ты хоть знаешь, почему неблагие ушли из своих земель? Знаешь, сколько сил мы тратим, чтобы в Город не проникло внешнее зло?!
Нет, волки совершенно безумны — Дей двигается вперед. Немного, но острый изогнутый клинок сразу впивается в живое тело. Почему больно мне?
Мой Дей разводит руки, показывая безоружные ладони. Щурится, но произносит спокойно:
— Если жизнь моя нужна в уплату долга — она в ваших руках, неблагие короли.
Старший поворачивает голову вбок. Как делает Бранн, когда прислушивается к чему-то. Вот только король так же поворачивает лезвие! По черной с серебром одежде, пошитой добрыми феями, течет кровь. Волк ждет молча, напряженно, не отводя взгляд. Лишь сжимает зубы.
Мой Дей, это же внук Лорканна, а ты сейчас в его власти! Своими неразумными словами ты даешь ему право убить. Убить тебя, гостя, короля Волчьего Дома — по всем правилам неблагих и безо всякой благой мести! Что ты делаешь, мой Дей, я… просто боюсь, я ужасно боюсь за тебя!
Лицо старшего расслабляется. Все же он тут главный. Король вновь спокоен и равнодушен, он отступает. Опускает меч, стряхивая красные капли.
— И что я получу взамен? На одного самонадеянного волка станет меньше. Это никого не спасет и ничего не улучшит.
Возвращаясь к трону, бросает сквозь зубы:
— Я бы так и сделал! Не хочу расстраивать сестру. Не знаю чем, но ты ей нравишься.
— Послушайте… — опять начинает Дей.
— Не собираюсь! — взрывается старший король, уже сидя на троне. — Ни слушать! Ни видеть! Тебя! Более!
— Ему нечего предложить нам, мой брат, равного цвету жизни, этому глупому волку из глупого елового леса. Просто нечего, — сокрушается младший, изнеженно поводя плечом и поправив золотую корону.
У старшего она другая, составленная из трех ободков. И четыре сапфировые вставки украшают верхний. Да, я немного отвлекся, мой Дей.
Младший признает очевидное, кривясь:
— Хоть он и совершенно красив, этот дикий-дикий волк.
Не злись, мой Дей. Ты ведь уже понял, что у высших неблагих «красиво» означает «правильно», как бы дико это ни звучало.
— Мои короли, — негромко говорит Бранн. — Я его поручитель и я прошу за короля Дея. Он прошел через два мира и переплыл Хрустальное море, он смог сделать то, что никому не удавалось, он пересек даже Пески!
— Джок и Джок, — негромко говорит Линнэт, вежливо склоняя голову. — Я присоединяюсь к просьбе поручителя.
— Не сейчас, Линнэт, — голос старшего смягчается, но ненамного. — Ты не имеешь взрослого голоса, когда речь идет о постороннем.
— И о не постороннем — тоже. Я не в первый раз сожалею о своем решении, — еще более тихо отвечает Линнэт.
— Благой прошел Хрусталь не без помощи неблагого! — уточняет младший король. — Нашего неблагого остроухого братца, к нашей всеобщей печали.
— Другие не смогли и этого, — чересчур спокойно отвечает Бранн.
— И что нам делать, мой брат, ведь змей мертв! — печалится младший. — Наш остроухий умудрился извести и эту неблагую красоту! Кто будет защищать город? Вместо того, чтобы держать границы, этот безумец их открывает, да, мой брат! И так было всегда! Я ужасаюсь при мысли, сколько теперь нам придется отписываться Отражениям. Они очень, очень недовольны гибелью Белого змея!
— Золотой город защищают маги, а не змеи, — роняет Бранн, — По мере сил.
Джок-младший морщится, а старший застывает словно от непроизнесенного оскорбления. Воздух словно звенит вокруг. Феи в глазах Вороны не феи, а грозные воины в доспехах и латах. Он указывает на горящий цветок и продолжает внешне равнодушно:
— Цвет жизни давно уже лишён магической силы. Почему бы вам для разнообразия не сделать доброе дело? Джок и Джок. Вы хотели мой титул? Я готов отдать вам его.
— Бранн! Ты нашел себе новый Дом, — говорит старший. — Ты должен его защищать, но это не поможет ни тебе, ни твоему… к-королю получить наше сокровище.
— Я не отказываюсь от своей семьи, — отвечает Бранн, бросив взгляд на Линнэт. — Но и от друга отворачиваться не собираюсь. Я прошу вас как поручитель. И как брат!
— Брат? Брат?! Не смей!.. Не смей произносить это слово! Ты давно позабыл, что оно значит! Ты не сильно думал о братьях, когда чуть не снес нашу башню! И ради чего? Ради пустой прихоти! — рявкает старший, а младший кривит губы. — Не думал, когда извел Трясину и Семиглавого!.. Полгорода лежит в руинах, а нота протеста упала уже с утра! Прием окончен. Покиньте нас немедленно! О-ба!
Ох, мой Дей. Неужели все? Все напрасно?
Ворона с силой сжимает веки, видно, боится, что феи вырвутся на волю и придушат родню. Принцесса вздыхает прерывисто, словно желая что-то сказать, бросает невидящий взгляд на братьев и закусывает губу.
Я не знаю, что сказать, что предложить, мой Дей. Право, не знаю. Сила тут не поможет, как и ум Бранна.
Контуры братьев начинают размазываться, расплываться в воздухе.
— Подождите! — и короли возвращаются обратно, глядят заинтересованно.
Мой Дей, ты делаешь непонятное.
Волк вытаскивает кинжал, ловит свет лезвием. Открывает медальон с прядью волос и рисунком Алиенны. Ласкает его взглядом и закрывает со щелчком. Убирает кинжал в ножны.
Улыбается неблагим королям, но как же безрадостна его улыбка!
— Принцесса Четвертой Стихии, можете ли вы подойти ко мне?
Линнэт встает с кресла, подходит, не глядя, но и не сбиваясь с пути. Дей опускается перед ней на колено.
— Я редко прошу. Почти никогда. Я услышал твои слова, услышь и ты мои. Прими мой дар, принцесса. Прими от чистого сердца.
Близнецы переглядываются, они неожиданно довольны. Я догадываюсь тоже, и мне страшно, как никогда.
Волк понимает меня, чует мой ужас. Проводит рукой по гребню.
Мой Дей, отчаянный, бесшабашный волчонок, о чем ты думаешь?!
— Госпожа Линнэт, — негромко говорит волк и целует подол платья принцессы Неблагого Двора, — не в моих силах изменить мир… Но поверь мне, он прекрасен.
Линнэт проводит детскими пальчиками по его лицу, слабо улыбается в непонимании.
Я часто плохо думал о тебе, мой волк. Прости. Это ты прекрасен. И ты достоин моей королевы.
— Я готов подарить тебе его, — очень тихо договаривает Дей.
Бранн ошеломлен не меньше моего. Как и я, он не видит удивления на лицах братьев, только радость.
— Вы знали?! Знали, что это возможно, и не сказали мне?
— У нас в семье хватает уродов, — хрюкает младший.
— Она бы не согласилась лишить тебя зрения, — поясняет старший. — К тому же столь простое и неразумное решение могло прийти в голову только этому безумному благому!
— Да Линнэт и смотреть не хотела на нашего остроухого. Это волчий король ее заинтересовал! Да, мой брат? Что за глупая благость! — утомленно добавляет младший.
— Нет! Не надо, — шепчет принцесса в ужасе, прижимает ладони к щекам. — Я не хочу, чтобы из-за меня он…
— Ты выразила желание, — еще более довольно отвечают близнецы — опять вместе. Продолжают по-отдельности:
— А он согласился…
— …да, мой брат, он согласился.
— Этого достаточно. Позовите нашего…
— Я сам! — прерывает братьев Бранн. И те, переглянувшись, замолкают.
Навредишь моему волку, я закусаю тебя, Ворона!
— Давай! — не просит, требует Дей.
Бранн прикрывает глаза, сводит ладони перед собой, с силой раскрывает их, оттуда вырывается сноп золотых искр… И останавливается, опускает руки, глубоко вздыхая, смотрит на волка.
Искры кружат золотым туманом. Тревожные феи хороводят в изумрудных глазах.
— Дей, ты понимаешь, на что идешь? Ответь мне, какова твоя воля. Твое слово.
Волк, сглатывая, кивает.
— Да. Такова моя воля.
Ой, мой Дей, что ты творишь! Ты даришь Линнэт мир, отнимая его у себя. У меня сейчас сердце выпрыгнет из груди. Или у тебя оно так отчаянно бьется?
— Тогда держись, друг мой.
Бранн опять сводит ладони и снова останавливается.
— Дей, я должен, я обязан предупредить тебя! Ты рискуешь жи…
— Да-вай! — рычит волк.
Бранн в третий раз сводит ладони и с ощутимым напряжением раскрывает их. Шепчет слова, они распадаются на множество золотистых точек, кружащихся в воздухе. Их много, и каждая — воспоминание: полузабытая нежность матери, одобрительный взгляд отца, улыбка Гвенн, хмурость еловых лесов, быстрая синева рек, золото Алиенны, мягкость снега, зелень глаз Бранна, вся долгая память ши и торопливость людской жизни… быстрей, быстрей! Они собираются на веках, сливаются воедино!.. И больше нет мира, нет света — нет ничего. Ничего, кроме темноты и боли.
Звуки пробиваются очень-очень нескоро.
Нет, мой Дей, мы не умерли, Башня не рухнула и мы не свалились на землю неблагих, как тебе показалось. Мне, впрочем, тоже.
Да, мой Дей, ты не кричал. А что упал на колено, не зазорно. Совсем нет.
Тонкая ткань, которой оборачивают твою голову, сразу намокает — там, где вместо глаз теперь две кровавые раны. Руки Вороны касаются висков, он шепчет что-то, становится немного легче.
— Тебе не больно, Линнэт? — кажется, старший, после долгой-долгой паузы. Первый раз в его голосе слышится беспокойство.
— Все так странно! Я представляла иначе… Нет, уже нет. Только жжет немного.
— Чем вы теперь недовольны, мои короли? — вопрос Вороны.
— Ты не лишил его зрения, — привычно начинает один и недоговаривает.
— …а вырвал глаза, — заканчивает второй.
— Да! Третий принц опять все сделал по-своему! И теперь, глядя на нашу сестру, мы будем видеть глаза волка!
— Мы будем вынуждены видеть глаза волка! — ужасается второй.