Выдыхает, договаривает громко и почти спокойно:
— Я создам ступеньки. Оттолкнись!
Мой Дей оскаливается, давая понять, что услышал, под его правой ногой воздух уплотняется на момент, возводя опору, потом таким же образом порыв ветра останавливается под левой — мой волк выбирается из ямины.
Впрочем, его руку Бранн так и не отпускает, пока показавшийся из-за края Дей не выпрыгивает, отталкиваясь в полную силу резвых ног.
Оба ши прокатываются по снегу, застывая на расстоянии вытянутой руки друг от друга.
У меня тоже, кажется, звенит в ушах, мой волк, хотя ни обо что ты головой не приложился! А! Это не в ушах! То есть в ушах, конечно, но не совсем.
— Пилик-пилик-пилик! Третий-принц-Бранн! Пилик-пилик! — голосок феи бьется обеспокоенным колокольчиком чуть дальше и правее. — Пилик! Бранн! Пилик!
Кроме феи слышно только вой ветра.
Мой Дей! Не вскидывайся так резко, ты тоже пострадал!
Ориентироваться на звук легко, и рука нащупывает лоскутную куртку Вороны почти сразу. Бранн тихо дышит — уже легче! Потрясти его за плечо, приподнять, перехватить за голову, да, он все ещё бледен, мой волк, глаз не открывает, но порывается говорить:
— Думаю, нам пора сделать привал, — шипяще выдыхает. — Вот прямо сейчас.
— И чем ты думал?! — мой волк перехватывает Ворону больше, вытягивая из снега, вытряхивая снег из волос, задевая совершенно заледеневшие, даже не дрогнувшие уши. — Раз твоя магия возвращается моей увеличенной болью?!
— Я все рас-счи-тал, — теперь Бранн отбивает зубами дробь, бодает тебя лбом в грудь, стараясь вырваться и подняться, видимо, развести костер.
Мой Дей перехватывает друга только крепче — пока нет уверенности, что Ворона устоит. И да, мой волк, расчеты нашего неблагого это просто нечто. Как с Семиглавым! На пол-ладони ниже пламени, на одно дыхание выше смерти! Да не оттолкни ты его от края, он бы ухнул туда вместо тебя! Не рассчитай он свой магический удар, потерял бы сознание от боли — и лежали бы вы там вдвоем!
Шайя присаживается на твою руку, мой волк, обеспокоенно заглядывает в лицо Бранну, примериваясь, как она может смирить чужую боль. Фея не зря работала в библиотеке — чужие страдания воспринимает как собственные, хотя тут еще и беспокойство за её третьего принца, нашего неблагого, слишком неблагого, чтобы можно было отпускать его в столь дальнее путешествие без присмотра. Низших неблагих можно понять.
Наш неблагой успокаивается, пригреваясь в твоих руках, мой волк, зубами больше не стучит, но и не вырывается пока:
— Это была ловушка, рассчитанная не на зверя, — по-прежнему не открывает глаз, видимо, думает. — Она обвалилась вся сразу и потянула тебя так, как будто примеривалась именно к ши.
Больше Бранн ничего не произносит, собирается с духом и все-таки выпутывается из объятий, помогает тебе встать, мой задумавшийся и слегка примерзший волк, отводит вперед, туда, где уже виднеются ели, владения Дома Леса закончились, начинаются владения Дома Волка. И на этом почти ничейном пограничье странным образом расположены ловчие ямы на ши.
Мы идем уже сквозь метель, Шайя больше не рискует лететь, закапывается в перья Бранна, а Ворона продолжает размышлять вслух:
— Ты меня не слышал, просто Дей, и слышал еще меньше, когда я звал тебя по имени, — теперь твоя рука вполне осмысленно приобнимает Бранна за плечи. — Такое не происходит само собой. Вдобавок, ветер убаюкивал твою тревогу и уносил чувство опасности, иначе ты выскочил бы из ямы сразу, как только нога ушла ниже уровня земли.
Он прав, мой волк, Бранн не говорит лишь о том, что это и моя вина тоже.
Я не заметил, прости, мой Дей.
— Надо быть внимательнее впредь, — голос моего волка ощутимо успокаивает, кажется, спокойную Ворону, это заставляет задуматься. — Похоже, друидам не обязательно быть рядом, чтобы доставлять неприятности!
На поляне среди пушистых елей в разы уютнее, чем на открытом перелеске, злой ветер теряется среди ветвей, снежинки не так активно заметают пространство, но ты не даешь Бранну устроиться снаружи, вместо этого затаскивая под нижний уровень веток ближайшей ели. Здесь уютно, почти как в шалашике, наш неблагой основательно переводит дух, приваливаясь спиной к стволу. Как бы то ни было, а он устал. Однако голова у Бранна работает, похоже, без перерывов:
— И ещё один вопрос, король Дей. Где собрались все друиды, раз их так мало было на границе?
Судя по нахмурившемуся Дею и помрачневшей Вороне, ответ не требуется никому из них, зато показывает любопытный нос Шайя:
— Пилик! И где же, пилик? — оглядывается, опирается руками на лоб Вороны, высовываясь из его перьев.
— В столице, — мой волк отвечает неохотно, переламывая в пальцах попавшуюся под руку сухую веточку. — Во дворце. У меня дома.
Глава 26. Метель и снегоступы
Следующий день путешествия начинается не с утра — метель не отпускает благие земли, выстанывая свою грустную и опасную песню, обещая заморозить любых путников, даже горячих волков, буде таковые попадутся на пути. Мой волк различает ее голос, не высовывается сам и не дает рискнуть головой Бранну. Феечка тоже греется у маленького неблагого костерка, разведенного на жестяной тарелке, нашедшейся у «третьего, пилик, принца» в заплечной сумке. Дым находит дорогу из-под веток сам, меняясь местами с воздухом — небольшое проявление удобства путешествия с магом, да, мой Дей.
Наша Ворона разглядывает позавтракавшего волка внимательно, привычно склоняет голову к плечу, задумывается, потом принимает пустую миску и ложку, но все же интересуется:
— Раз ты знаешь, что твоя боль бьет по мне в ответ, усиливаясь, значит, ты слышал, — это даже не вопрос, я тоже не понимаю, к чему он. — Так и знал, что проснешься, у волков очень чуткий слух, — ни капли осуждения или неудовольствия, да, мой волк, кажется, не только в голосе, но и в загадочной душе нашего неблагого.
— Слышал, — мой Дей и не собирается оправдываться или отрицать.
— А почему тогда не пустил Шайю посидеть? — и сама феечка любопытно показывается, выглядывая из-под перьев Вороны. — Она бы не причинила тебе вреда, только небольшое обследование.
— Потому что надо было меня сначала спросить! Меня! Спросить! — глядя на непроизвольное облизывание, Бранн выдает тебе ещё сухарь, мой волк, тоже понимает, что ты не наелся, но припасы не вечны, а до Черного замка надо ещё дойти.
— Но если бы я спросил, — задумчиво почесывает длинный нос, — ты бы не согласился…
— Вот именно! — мой волк с аппетитом приканчивает горбушку, облизываясь теперь уже окончательно.
— Тогда я не понимаю, — Ворона, очевидно, в тупике. — Ты и так, и так не согласился…
— Но спрашивать, Бранн, хотя бы вежливо! — назидательный тон и небольшой поклон темной головой. Да, мой волк, уже пора припоминать манеры.
Наш неблагой вздыхает, смиряясь, что какую-то часть сущего понять не в состоянии, как бы ни старался, сколько бы сил ни прикладывал. Большая часть этого непознаваемого сущего, мой Дей, заключена именно в тебе. И вот теперь ты раздуваешься от гордости! Ха! Я тебя подловил! Подловил! Да! А ты попался! Ай-ай! Только не за хвост!
Ладно-ладно, мой хваткий волк, я тоже попался.
За уютными ветками ели наконец устанавливается тишина, которая бывает только после отгремевшего ненастья: сама природа, весь лес, весь видимый мир испытывает облегчение, пережив свое содрогание. Осторожно начинают копошиться грызуны, подают голоса птицы, стучит дятел, осыпается мягкими шапками с веток снег.
Вот это Бранн различает — острые ушки дергаются вслед за звуками, наверное, мой волк, наш неблагой уже освоился в мире обыкновенных звуков, никак не связанных с магией, волшебством, одушевлением созданий, темным шепотом злых лесов или волн.
Можно отправляться в путь!
Раздвинутые лапы ели опрокидывают на вас маленькие сугробы, в том числе и за шиворот, отчего Бранн тоненько вскрикивает и вжимает голову в плечи, спасая нежную шею, а ты, мой Дей, довольно фыркаешь, встряхиваясь всем телом. Настоящая снежная зима заметает владения Дома Волка.
Не то чтобы причина её раннего прихода была радостной, да, мой волк, но зима ваше время, отчаянные, воющие на луну создания.
Мысли об Алиенне заставляют вспомнить и о цвете папоротника, однако цветок ни капли не увял за все время вашего путешествия, алые теплые волны расходятся от него в стороны, они стали привычным ощущением, поэтому теряются на фоне всех и всяческих треволнений. Магия цветка не угасла, наоборот, как будто выросла или вернулась, возможно, волшебному цветку тоже приятно приближаться к своей цели.
Ну не вздыхай так, мой волк, а то на тебя уставится пристально не только Шайя! Но и Бранн. А когда он смотрит пристально, то довольно сильно напоминает своего неблагого деда, помнишь такого? Да, круглые желтые глаза, забавные манеры… Тебе показалось, что они забавные? Ну, пусть будут забавные, мой волк!
Фух, кажется, отвлекся.
Волнение моего Дея не приведет ни к чему хорошему — он может вспомнить то, что придумал себе про Алиенну сам. А если он опять нырнет в мысли о собственной ненужности в глазах нашей любящей и любимой госпожи, то может уйти на слишком большую глубину, из которой его не вытрясет наш неблагой и не поднимет уже никакая боль.
Установившаяся в природе тишина, показавшееся из-за туч солнце настраивают на мирный лад: весь лес застыл, изукрашенный, будто к празднику, суровый мороз весело щиплет за щеки и нос, а сверкающий снег так и просится в снежки. Ты лишен лицезрения этого великолепия, мой волк, но твоя душа раскрывается навстречу миру сама, без участия пострадавших глаз. Тебе не надо видеть, чтобы осознать окружающую красоту.
Сугробы по колено, правда, изрядно тормозят ваше продвижение, как думаешь, мой волк, сумеет наша Ворона сообразить снегоступы, если ты ему просто расскажешь?