иходится повторять все снова и снова… И снова…
Бранн зевает, а Мэй смотрит на неблагого и моргает — так спокойно! Так обыденно! Так скучающе! Делать пусть негромкие по факту, но громкие по смыслу заявления! Дня не прошло, а этот Бранн… А Джаред!..
Мэй аккуратно расцепляет руку на плече неблагого, расправляет складки и чуть не сдувает пыль, пытаясь не представлять, что же творилось за дверьми кабинета Советника. Так вот зачем там нужны столь толстые стены!
— И снова… — Бранн все-таки не сдерживается и зевает. — Продумывать и продумывать эту вашу самую благую из всех известных мне благих церемоний… Да еще и разыгрывать ее в лицах, — зевает опять, не замечая застывшего Мэя.
Да-да, благой, тебе придется учиться слышать Бранна, это непросто и нелегко, но в общем того стоит.
— Бранн? — кое-как унявший трепет благой опять кладет руку на плечо Вороны.
— Гвол-к-х-мэй? — нашему неблагому непонятна эта суета с жестами, но собеседник симпатичен.
— То есть вы, — внимательно смотрит в видимую часть лица Вороны, — вместе с Советником провели всю ночь, продумывая церемонию, обсуждая и добиваясь её идеального плана? В соответствии со всеми законами? Сидя в креслах, за книгами? Каждый в своем?
— Нет, не всю за книгами, — теперь Бранн немного удивлен. — Советник еще ходил туда-сюда по кабинету, мне кажется, ему так лучше думается. И меня заставлял. Я был то старейшинами, то Деем. Он даже тряс меня пару раз, когда я отвечал невпопад. Но в основном да, мы составляли план.
Мэй облегченно, но тихо смеется, благо, это не запрещено, прикрывает глаза свободной рукой, чтобы не видеть озадаченного Бранна и не рассмеяться пуще, во весь голос.
Его! Его, мастера розыгрышей, только что разыграли совершенно без мысли разыгрывать! Хотя вид Советника, обращающегося к Вороне как к Дею, заслуживает отдельных аплодисментов.
— Тебе надо и мне дать пару ур-р-роков! — не выдерживает Мэй, не договаривая, каких именно.
Острое ухо задумчиво дергается:
— Ты это о чем?
Бранн хмурится в непонимании пару мгновений, пока происходящее рядом опять не приковывает его внимание накрепко, сонный он там или не сонный.
К дверям подходит Финтан, разодетый более обычного, ведя за руку бледную Гвенн. Волки всегда бледны, только выглядит она не слишком хорошо, хоть и красива ослепительно: словно в конце тяжкой болезни без надежды на выздоровление или как королевы ши на исходе жизни. Хотя выдержит все, что нужно для Дея, не сомневаюсь.
Лесной принц, выбрав, к кому обратиться, спрашивает едва ли не льстиво:
— Старший офицер Гволкхмэй, может быть, вы объясните мне, почему меня не пропускают?
— Моя принцесса, — кланяется Мэй Гвенн, и та слабо улыбается в ответ на взгляд, полный искреннего восхищения. Но это лишь тень былой волчицы, привыкшей всех очаровывать с одного вздоха.
Мэй оборачивается к Финтану:
— Уважаемый принц Леса, старейшины с раннего утра в тронном зале, у них предварительный совет. Теперь строго в полдень смогут зайти королевские волки, и то не все, также — члены королевской семьи. Я уверен, госпожа Гвенн вам все обстоятельно расскажет! Но позже.
Финтан недоволен, но молчит, ему вовсе неинтересно, что и как ему может рассказать Гвенн. Бранн тоже кланяется волчьей принцессе, которую никто из волков не называет женой Финтана, встает вполоборота. Прикинуться предметом интерьера, наподобие статуи, у него выходит прекрасно. Хоть Бранн и внимательно смотрит на сестру Дея.
— Послушай меня, Мэй, — заговорщицки шепчет Финтан волку, косясь на стражу. — Мне позарез нужно попасть на эту вашу коронацию, — проводит пальцем одной руки по перстням, украшающим другую. — Поверь мне, я такого не забываю! Неужели ты, умный и хитрый волк, не знаешь способа это сделать?
— О, если вы так настаиваете, — не менее волнительным шепотом отвечает Мэй. — Этот способ, разумеется, есть!
Финтан замер, стягивая кольцо, а мне заранее смешно.
— Будучи супругом нашей принцессы, вы прямо сейчас можете принять ее Дом как свой, — очень серьезно отвечает Мэй. — И тогда легко попадете в тронный зал!
Финтан краснеет, тянет Гвенн за кисть, но та освобождается от его руки. Ну что за привычка все время держать жену за запястье! Особенно если это ей вовсе не по нраву.
— Сегодня коронация Дея. Я буду на ней праву рождения, по своей воле, и никто не отнимет это у меня.
У Гвенн нет сомнений в выборе волков. И она будет поддерживать Дея и биться за него, если придется — до конца.
— Что же, оставайся, волчья принцесса! Наблюдай за триумфом своего брата! Или… за его позором!
Финтан уходит, смерив волков, а заодно — и Бранна, ненавидящим взглядом.
— Я не сомневаюсь в вашей силе, госпожа Гвенн, но все же разрешите предложить вам руку, — протягивает локоть Мэй, — Негоже нашей принцессе прибыть в тронный зал без сопровождения.
Все расступаются — идет Джаред, а за ним — Дей. Я взлетаю на него — сегодня нам понадобится вся поддержка и все силы.
Я тут, мой волк, я рядом, я на твоем плече.
Глава 32. Выбор волков
Громадина дверей сплошь покрыта замысловатыми узорами. Они отражают саму жизнь, повторяют природу, времена года, переплетаются в бесконечных лабиринтах и спиралях, не имеющих ни начала ни конца. В центре — восьмигранник Дома Солнца, символ всех Домов, окаймленный закрученными посолонь волнистыми лезвиями. Он разъединен или соединен (что тоже символично) окованными створками. Над дверями — волк, завитки шерсти которого плавно перетекают в защитную руну. И ночное светило над ним.
Волки столпились вокруг, во всех проходах, и они глаз не сводят с Дея.
Он же касается дверей, помня их до последнего изгиба. Пока еще есть время, приглушенно спрашивает Советника:
— Что сделал Майлгуир после того, как его признали?
— Этот день пережить всегда тяжко. Тяжко становиться королем своего Дома, а стать правителем всего Благого Двора… На коронации словно выворачиваешь душу… После трех положенных дней одиночества Майлгуира не было месяц. Готовьтесь, мой король, легко не будет.
— Я уж и не помню, когда было легко.
Створки, с трудом подчиняясь двум стражникам, наконец распахиваются.
Зал огромен и волков в нем много, очень много. Я знаю далеко не всех. Те трое, о которых говорил Джаред, стоят посередине, напротив трона. Кресло короля пустует, и мой Дей имеет право его занять. Гвенн с Мэем становятся справа, Джаред и Бранн — слева.
— Король Дей, вы носите этот титул сегодня последний день, по праву крови и по слову Дома. Будете ли вы согласны с нашим решением, каким бы оно ни было? — спрашивает седой волк по имени Таранис. Самый уважаемый и самый старый.
— Старейшины! Вы — мудрость нашего рода. Я признаю истинным любое ваше решение, — отвечает мой волк.
— Дей — имя, данное вам при рождении? Вы не меняли его?
— Это мое имя, и я не менял его.
— Я подтверждаю своей честью и своей силой, — добавляет Джаред, а Бранн проговаривает про себя формулировку.
— Король Дей женат? — спрашивает Таранис.
Джаред быстро произносит, явно опасаясь ответа:
— Я отвечаю за короля Дея. В настоящий момент на его пальце горит кольцо истинной любви, причем это клевер, и сплетен он из цветов двух Домов.
После этих слов Дей стягивает перчатку, и на сей раз не торопится надевать ее.
— Да, клевер несомненный символ удачи, а цвета двух домов сияют над Деем, но сияют ли они над Алиенной? Кажется, и Майлгуир не слишком одобрял этот союз, — уточняет Таранис.
— Я отвечаю за короля Дея, — быстро произносит советник, вытаскивая два свертка из сумки. — Скажу сразу, Майлгуиру не нравились многие из поступков сына, он всегда строго наказывал Дея, строже, чем кого бы то ни было на моей памяти. Возможно, потому, что готовил его себе на замену, считая: кому много дано, с того многое и спросится… В моих руках бумага о назначении Дея наследником Волчьего Дома и Благого Двора, и другая, о судьбе принцессы Солнца. «Я, король Майлгуир, находясь в добром здравии и действуя без принуждения, отдаю мою воспитанницу первенцу Дома Волка, и да будет на том благословение мое».
— Почему документы такой важности не были выложены на всеобщее обозрение? Зачем вы держали их у себя? — грозно сводит брови седой волк.
— Я Советник Дома Волка и подчиняюсь лишь Майлгуиру, моему королю. Эти бумаги были написаны им после отъезда сына и оставлены мне, чтобы я передал их в нужный момент. Что-то тревожило Майгуира, и он боялся за сохранность документов даже в сокровищнице Черного замка.
— Видимо, не напрасно тревожился, — шепчет кто-то из волков, вспомнив, в каком состоянии находится бывший глава Дома Волка.
— Думаю, этот миг настал, — договаривает Джаред.
Мой волк! Отец любил тебя, он помнил о тебе, он сделал все, что мог, для тебя и для Алиенны. Ну почему же ты… Молчу, молчу!
— Король Дей, так же ходят слухи, что ваш брак с госпожой Алиенной основан на насилии, — продолжает седой волк.
— Это допускается в нашем Доме, — перебивает его рыжий Элбан.
— Но теперь вы намерены стать главой Благого Двора, а следовательно, должны действовать согласно правилам и устоям всех Домов, — отбив выпад Элбана, продолжает Таранис. — Учитывать интересы даже таких необычных и нежных, как Дом Солнца. Что вы скажете на это?
— Я не услышал вопроса.
Да, мой Дей, хорошо сказано — волки смеются. Иногда старейшины сами не поймут, что именно, упрек или похвала слетает с их уст.
— Вы принудили принцессу Солнца? — вступает белейший Ллвид, пока Таранис еще раздумывает.
Джаред не показывает виду, но он напряжен. Это один из скользких моментов коронации, а их впереди еще много.
— Я не стану отвечать на подобный вопрос! — упрямо склонив голову, произносит Дей.