Послеполуденные часы 6-го дня ярбакед, в которые меня берут на работу
13:00
Экспертиза готова. Хэм подтвердил, что клешня принадлежала клешнекокошнику Пальмовому Вору. И что именно этой клешнёй уложены продольные волокна на фальшивых кокошах.
Также ему удалось установить время отрыва клешни – две недели назад, в 22-й день месяца ярбяон, в промежутке с 9 до 10 утра. Это ровно тот час, когда крокодил отплыл от Пальмово-Кокошного Двора, чтобы выгрузить кокоши и перекусить. Пока крокодил отсутствовал, Вор был, вероятно, убит и сброшен в Манго-Бонго – целиком или по частям.
Судя по всему, Вор погиб прямо на середине процесса обработки кокош. Он уже закончил продольную укладку волокон, но ещё не приступил к поперечной. Злоумышленник укокошил клешнекокошника и похитил недоделанные кокоши – которые в дальнейшем были приняты за фальшивые.
– Что касается отпечатков зубов на этой клешне, – сказал Хэм, – я пока могу только определить, что злоумышленник принадлежит к семейству либо мышиных, либо мангустовых, либо беличьих. К сожалению, из-за разрушительного воздействия воды потребуется больше времени для более глубокого анализа.
– То есть, грубо говоря, это либо песчанка, либо сурикат, либо суслик?
Хэм молча кивнул. Он и так уже сказал больше слов, чем обычно произносит за целый месяц.
14:00
Остаётся только один вопрос. Его я и задаю через Слона Связи. Всего три слова. Адресат: все звери саванны.
И Слон Связи – с едва зажившим после ранения из гранатамёта шрамом на боку, но всё равно надёжный, как скала, и беспристрастный, как песчаная буря, – Слон Связи выслушивает меня и трубит на всю саванну:
– Кто укокошил клешнекокошника?
Есть у меня одна версия. Но многое в ней не сходится. А впрочем, кому это теперь интересно.
15:00
Я валяюсь на горячих камнях. Я вольная кошка саванны. Ни дел, ни обязанностей у меня больше нет. Подремлю, потом вылижусь и отправлюсь в «Мышиную возню». Выпьем с Гепом по стаканчику кобыльего молока за бесславный конец моей полицейской карьеры…
– Кар-раул! – доносится до меня с неба ненавистный пронзительный голос.
Попугай. Конечно. Прилетел позлорадствовать. Я выпускаю когти.
Он наматывает круги над моей головой, сжимая в крючковатых лапах авоську из пальмового листа. Вид у него напуганный и взъерошенный.
– Кыш отсюда! – говорю я ему. – Так и быть, я не буду тебя ловить и впиваться в тебя когтями. Просто проваливай.
– Караул, помогите! – говорит он тонко и жалобно. – Помогите Попочке, полиции каракал!
– Да какой же я тебе полиции каракал?! Ты же сам добился, чтобы меня уволили!
– Я прошу прощения, – он садится на валун напротив меня, брякнув о камень авоськой. – Просто я немного обиделся, что меня не взяли в полицию. Но теперь я сожалею. Попочка сожалеет. Попочка просит защиты! Попочке угрожают!
– Кто тебе угрожает и почему?
– Всё дело в моём расследовании! В том, что я вывожу на чистую воду преступную организацию сусликов из Дикой Лесостепи. Я встал на их след! Я очень серьёзно продвинулся! А теперь я нашёл нечто такое! Такое!.. Это просто сенсация! – Он вдруг сникает. – Нет, я не скажу ни слова. Попка нем как могила. Иначе Попке не жить.
Судя по моим кисточкам, он не врёт. Ему действительно страшно. Он действительно опасается за свою жизнь. Ему действительно угрожают.
Мне ужасно любопытно, в чём дело, но я демонстративно потягиваюсь, выгибаю спину, зеваю и говорю:
– Не хочешь – не говори. Мне-то какая разница.
– Я там… кое-чего подобрал… – он роется клювом в своей авоське и выуживает мой камушек с гравировкой, моё полицейское удостоверение. – На площади подобрал и тебе вот принёс… Ты должна мне помочь!
– Я больше не полиции каракал, – говорю я, но бейдж всё же забираю. Оставлю себе на память.
И тогда он вынимает из этой своей авоськи череп страуса, внутри которого что-то шуршит, погромыхивает и позвякивает, и кладёт его на валун.
– Это подкинули мне в гнездо, – говорит он. – Попочка не дурак. Попочка знает, что череп страуса значит «бойся».
Я рассматриваю и обнюхиваю череп. Костяной клюв завязан тонкой лианой на бантик – как будто там, внутри, деньрожденный сюрприз. Просто прелесть.
– Что за погремушка у этого страуса вместо мозга?
Попугай развязывает бантик, и клюв со скрипом приоткрывается. Внутри черепа – ловец снов: магический тёмный амулет из древесины, паутины и пёрышек. Традиционное изделие, изготавливаемое сусликами Дикой Лесостепи, я видела картинку в Зверской Энциклопедии Мира. Они верят, что эта штука защищает их от злых ведьм и демонов.
– Любопытно, – говорю я. – И как это понимать?
– Как угрозу жёлтенькому журналисту от преступных сусликов Дикой Лесостепи, – едва слышно говорит Попка; его хохолок дрожит. – Это значит: молчи, Попка, перестань копать под преступных сусликов, завяжи свой клювик на узелок, а иначе мы напустим злых духов, и они сожрут у Попочки душку, а тушку мы зароем в могилу, в общем, Попочка будет следующим.
– Следующим за кем?
– За Пальмовым Вором, который уже в могиле.
– Может, он и не в могиле. Мы её не нашли.
– Зато Попочка – нашёл! – он бледнеет так, что даже его круглые красные щёчки становятся почти незаметны. – Ой! Попочка всё же проговорился!
– Ты нашёл останки Пальмового Вора?
– Да! Потому что мне не просто подкинули череп страуса! А ещё и прочертили клювом страуса по песку дорожку до са́мой могилы. Мне нужна охрана!
– Тебе действительно страшно?
– Попочка смелая птичка, но сейчас птичке страшно!
Мои кисти расслабленно колышутся на ветру. Он не врёт. Ему действительно страшно. (И он действительно считает себя смелым.)
– А ты сам-то точно не имеешь отношения к гибели Вора?
– Кто – я?! Попочка? К гибели? Нет, Попочка не дурак. Попочка мирная птичка. Попочка Пальмового Вора не убивал.
Я прислушиваюсь к моим кисточкам на ушах. Они полностью расслаблены. Он снова говорит правду.
Он действительно невиновен в убийстве рака. Когда зверь сам по себе противный, думаешь о нём хуже, чем он заслуживает. Это свойственно всем и вполне естественно – но недопустимо для каракала полиции. Я должна признать, что он не злодей, а просто дурак. Обидчивый, тщеславный дурак.
Попка
В тишине мы оба отчётливо слышим треск и постукивание камней по другую сторону гребня скалы.
– Это кто это там? – пугается попугай. – Это суслик-шпион выслеживает меня?
– Это камни трещат от сухости и жары.
– Мы не можем быть уверены! – его клюв дрожит и пощёлкивает, вторя треску из-за гребня скалы. – Это могут быть камни – а может быть и суслик-шпион, пришедший по мою душу!
– Эти звуки я слышу здесь каждый день. Они не по твою душу.
– Я уверен: за мной следят. Помогите мне с охраной, полиции каракал!
– Я больше не полиции каракал, – повторяю я. – И полиции в Дальнем Редколесье больше не существует. Благодаря тебе, Попка.
– Ах, не стоит благодарности! И кстати, я всё уладил! Я влиятельный журналист, я уже переговорил с кем надо, чтобы в Дальнем Редколесье снова была полиция, которая всем так необходима!
– С кем же ты переговорил?..
– С народом. А те – со львами. Стадо было очень возмущено закрытием отделения полиции и увольнением полиции каракала. Так что можете приступать к своим обязанностям! И в первую очередь – предоставьте мне, пожалуйста, круглосуточную охрану!
15:30
Я ничего не успела ответить Попке. Я открыла рот – и тут же над саванной разнёсся оглушительный трубный глас Слона Связи:
– Каралина полиции каракал.
15:31
Ну, каракал – значит, каракал.
Переквалифицировала дело о фальшивых кокошах в дело об убийстве.
15:32
Приставила к Попке Гиги и Виви для круглосуточной постоянной охраны. Сказала не спускать с него глаз и не отходить ни на шаг.
15:33
Отдала амулет, извлечённый из черепа страуса, на анализ эксперту Хэму.
Вечер 6-го дня ярбакед, в который звери оказываются на кладбище
16:00
Попка отвёл нас к могиле рака. Мы пришли большой компанией: я, Хэм, охранники Попки Гиги и Виви, гепард Геп (заглянул поздравить меня с назначением и решил присоединиться), да плюс ещё по требованию Попки пришлось взять шамана Медоеда, ударявшего в нечищеный бубен; живот Медоеда был густо вымазан мёдом, и к этой липкой шерсти крепился свернувшийся калачиком Медоедик. Без шамана, отгоняющего злых духов, попугай категорически отказывался идти.
За шаманом, как обычно, увязалась толпа зверей, желавших биться в экстазе.
16:15
Под тонким слоем песка – действительно останки рака-отшельника породы пальмовый вор. Клешня на левой передней ходильной ноге отсутствует.
– Бедный Пальмовый Вор… – бормочет Попка. – Он пал жертвой заговора сурикатов с сусликами-захватчиками! Попка не дурак! Когда Попочке начали угрожать, он как раз был близок к раскрытию зверского заговора: суслики Дикой Лесостепи планируют захватить наше Дальнее Редколесье! Они присылают сюда лазутчиков! Сначала Безвольную Лапку! А теперь ещё и хладнокровного сусликиллера, увлекающегося колдовством! Сурикатов ведь по приказу львов посадили в темницу всех поголовно, по спискам! А угроза мне пришла уже после этого! Получается, что это не кто иной, как суслик-ведьмак!
Шаман и толпа внимают попугаю с большим интересом. Шаман бьёт в бубен в такт попугайским словам. После каждого удара звери кивают и взмахивают хвостами.
– Проведите, пожалуйста, экспертизу, – говорю я хамелеону.
Тот смотрит в могилу без удовольствия:
– Я разве падальщик?
– Вы – эксперт.
Он высовывает язык, но тут же брезгливо втягивает обратно.
– Вы – лучший эксперт Полиции Дальнего Редколесья, – добавляю я.
Аргумент действует.
– Хорошо, – морщится Хэм. – Я исследую… материал. – Он поворачивается к толпе. – Только вы на меня не пяльтесь. Займитесь каким-нибудь делом.