– Приступаем к нормальной казни! – раздаётся радостный рык льва Лёвыча. Он сидит на ограде у Изысканных Врат и возбуждённо помахивает хвостом. – Закапывайте преступника, как вам нравится!
Стройный медленный хоровод вокруг Ямы вмиг разрушается – и становится просто зверской толпой, в остервенении зарывающей копытами, хвостами, рогами и лапами маленького суриката.
Лёвыч смотрит на толпу сверху вниз. Он спокоен, но его хвост раскачивается, как маятник, ведущий обратный отсчёт оставшегося сурикату времени жизни. Лев сидит на ограде в выжидающей позе, как будто готовится к неожиданному прыжку. Я не думаю, что он прыгнет. Но он явно чего-то ждёт.
19:00
Теперь понятно, чего он ждал.
Возбуждённая казнью толпа принимается выть, блеять и реветь:
– Камни! Камни! Мы хотим камни!
Они жаждут крови, но без соизволения Прайда не вправе кидать в суриката камнями, потому что эта казнь предполагает бескровное закапывание в песок. Прайд, однако, в таких случаях обычно удовлетворяет пожелание озверевшей толпы.
Но не в этот раз.
– Прайд отказывает черни. Камни швырять нельзя, – вкрадчиво сообщает с ограды лев Лёвыч. – Это милосердная казнь.
По толпе проносится тихое, но явно разочарованное тявканье и поблеивание.
– Прайд, однако, даст всем жаждущим крови возможность её пролить! – провозглашает Лёвыч.
Толпа выжидательно замолкает.
– …Завтра утром мы откроем охоту на Дикую Лесостепь. Нам известно, что злые суслики планируют напасть на наше родное Дальнее Редколесье, захватить у львов власть и выпить всю нашу воду! Мы должны атаковать коварных хищных сусликов первыми! Все здоровые молодые самцы отправятся охотиться в Лесостепь, их доставит туда «Аистиный Слон»!
Боги Манго, при чём здесь слон?..
– Да!.. Слон тоже полетит!.. – слышатся торжествующие выкрики из толпы.
– Слон не полетит, – снисходительно отзывается Лёвыч. – Авиакомпания «Аистиный клин» будет переименована в «Аистиный СЛОН». СЛОН – Специальный! Лётный! Охотничий! Нож!
– Ура-а-а! Да здравствует СЛОН! Защитим от сусликов родное Дальнее Редколесье! – в восторге ревёт толпа. – Враг будет растерзан! А мы сусликов копытом топ-топ!
– Топ! Топ!
– А мы сусликам хвостами хлоп-хлоп!
– Хлоп! В лоб! – возбуждённо подскакивает Попка.
– А ты чего радуешься? – спрашиваю его я. – Не боишься охоты? Или думаешь, тебя это не коснётся?
– Нет, меня это не коснётся! Я, конечно, довольно молод – но, к сожалению, не здоров. У меня есть диагноз, освобождающий от охоты.
– Слабоумие?
– Плосколапие! – он возмущён. – Попка не дурак!!
– Если ты не дурак, должен понимать, что твоя охрана – два молодых и здоровых пса, – мурлыкаю я. – Так что с завтрашнего дня тебя некому будет охранять. Ведь они отправятся на охоту.
– Нет, не надо, как это на охоту? – пугается он. – Попочка без охраны не может. Попочке угрожают! Что же делать? Что делать?
– Я скажу тебе, что делать. Кончай орать и швырять песок в яму. Вместо этого садись и пиши заявление.
– Какое заявление?..
– Львам. Что ты лично просишь освободить гиеновидных Гиги и Виви от охотничьей службы и просишь дать им возможность проходить альтернативную охранную службу. Но гарантий, что это поможет, – нет.
Я смотрю на его побледневшие щёчки и взъерошенный хохолок. Он скребёт на пальмовом листе заявление дрожащим от ужаса коготком.
– Что, тебе уже не нравится охота на сусликов?
Он молчит. Зато толпа вокруг нас беснуется:
– А мы сусликов ножами вжих-вжих!..
– Но позвольте, а как же самочки? – сварливо интересуется Бородавочница. – Мы вообще-то тоже жаждем крови, топ-топ и вжих-вжих!
– Да, вот именно! Самки тоже нормальные звери! – поддерживает её Лама со светлой мордой. – Мы тоже хотим охотиться!
– А ещё я не понял насчёт немолодых и нездоровых самцов! – взвыл престарелый гиппопотам и дико закашлялся.
– Самки и нездоровые немолодые самцы не летят, – отозвался лев. – Но им есть чем заняться здесь. Они будут охотиться на сусликов-шпионов, которые скрываются среди нас!
– Да! Конечно! Правильное решение! – торжествует толпа. – А мы сусликов-шпионов кусь-кусь! Хрусь-хрусь!
– Продолжайте закапывать Страшную Яму и ни о чём не волнуйтесь! – рыкнул с ограды лев. – Я объявляю Всеобщую Охотничью Стойку!
20:30
Она не высовывалась, но я чуяла её тепло и панический страх. Я тихо застыла в охотничьей стойке, готовясь напрыгнуть и накрыть её лапой, как только у песчанки, наконец, сдадут нервы и она выглянет посмотреть, не ушла ли я. Когда её усики показались из норки и я напружинилась для прыжка, Геп положил свою лапу поверх моей:
– Не надо, детка. Я угощаю.
– Я привыкла сама охотиться на свой ужин.
– Я знаю. Но сегодня сделай для меня исключение. Ведь это наш прощальный ужин в «Мышиной возне». Завтра я улетаю.
– Ты тоже летишь с «Аистиным СЛОНом» в Дикую Лесостепь?!
Трепещущие усики скрылись из виду: услышав голоса, песчанка ретировалась обратно в норку. Сегодня в «Мышиной возне» совсем нет народу: все на казни суриката. На ужине только хозяин заведения Геп – и с ним я.
– У меня нет выбора, Лина. Все сильные молодые самцы обязаны участвовать в охоте на сусликов в Лесостепи, это распоряжение Прайда. Поэтому я лечу. И… ты же понимаешь, что это опасно и я могу не вернуться?
– Ты тоже веришь в страшных и ужасных сусликов-колдунов, которые хотят захватить власть в саванне?
– Не знаю… Ты же доверяешь этому своему котобарсуку, который сообщил, что Попка раскрыл всю правду.
– Он Барсукот.
– Не вижу особой разницы. Он сказал: Попка прав. А Попка утверждает, что армия страшных сусликов есть. Но, знаешь, даже если суслики безобидны, там, в Дикой Лесостепи, есть не только суслики. Там много других зверей. Они будут защищать свою территорию. Поэтому там опасно, как хвостом ни крути…
Песчанка вдруг отчаянно выскочила из норки и ринулась по пустому холму в сторону ручья Манго-Бонго. Похоже, она сделала ставку на то, что мы увлечены разговором и не заметим её манёвра.
Она ошиблась. Гепард сделал молниеносный, точный рывок и придавил её лапой к земле. Потом он взял песчанку в зубы и принёс мне.
– Повволь мне вфё-факи тевя угофтить, – проговорил, не выпуская мышь изо рта.
Я посмотрела на мышь, болтающуюся в зубах Гепа, а та посмотрела на меня – безумными, выпученными глазами, похожими на два чёрных семечка маракуйи. Трепещущий розовый носик был в налипшем песке, и тонкие усики тоже казались прилипшими – тронь, и отвалятся. Я вспомнила, как Барсукот однажды тут, в «Возне», отпустил вот точно такую же мышь. А может быть – эту самую?..
Я вынула песчанку у Гепа из пасти – и отпустила.
– Зачем?! – он обиженно оскалился. – Ведь я же старался!
– Я знаю, Геп. Извини. Мне просто совсем не хочется есть. Давай лучше выпьем.
Мы молча подошли к щипавшей скудную сухую траву кобыле Бэлле.
– Подай-ка нам тёпленького, Бэлла, милашка!
– Вообще-то уже пора закрываться, – кобыла недовольно переступила копытами.
– Не будь говядиной, – Геп потрепал её по костлявой спине.
– Вам коктейль или в миски?
– Коктейль, – сказал Геп, и мы принялись потягивать тёплое игристое молоко из вымени Бэллы.
– Уверена, сами львы не верят ни в каких хищных сусликов, – сказала я, наконец оторвавшись от вымени. – Им просто нужна охота, чтобы отвлечь зверей от настоящей проблемы – нехватки воды. Тебе так не кажется?
– Это вполне возможно. – Геп оторвался от вымени и несколько раз облизнулся. Он явно готовился что-то ещё добавить, но не решался.
Он вылизал усы и шерсть вокруг пасти, потом обе лапы, грудь, даже поясницу вылизал, извернувшись.
Потом он зажмурился и сказал:
– Ты обещала дать мне ответ. Ты выйдешь за меня? Если я вернусь, мы поженимся?
Вообще-то я шла в ресторанно-досуговый комплекс «Мышиная возня» с намерением сказать ему «нет». Сказать ему, что моё сердце отдано Барсукоту. Но как такое скажешь самцу, которого завтра отправляют охотиться в Дикую Лесостепь?
И я не говорю ему «нет». И «да» тоже не говорю. Просто молча трусь своим носом о его нос – и он, конечно, трактует этот чисто дружеский жест так, как нравится ему, и начинает урчать на шестой или даже на седьмой громкости блаженства, и песчанки в ужасе выскакивают из норок, полагая, что это начало землетрясения.
– Эй, я не согласилась!
– Но ты и не отказалась! – Он чуть сбавляет громкость блаженства и, словно для того, чтобы не дать мне возможности сказать «нет», вдруг резко меняет тему: – Ты слышала? «Аистиный СЛОН» возглавит вожак Китоглав.
– Но Китоглав в темнице! Его приговорил Царь зверей: ведь тот сговорился с жирафами и сбросил Барсуков Полиции Дальнего Леса на скалы!
– Я слышал, лев Лёвыч добился, чтобы его отпустили – и дали ему загладить свою вину на охоте.
– От кого ты всё это слышал?
– От нашего жёлтого журналиста. От кого же ещё.
От журналиста… От кого же ещё…
До меня вдруг доходит.
– Сообщение Барсукота было не про Попку!
– В смысле, детка?
– «Не дурак узнал правду» – это не про попугая! А про то, что он, Барсукот, не дурак, что он узнал «правду» от попугая про нас с тобой: что мы якобы снюхались.
– Якобы?.. – гепард обиженно поджал хвост. – Мы тёрлись носами! Ты думаешь над моим предложением лапы и сердца! И это для тебя «якобы»?!
– Какая разница, Геп, я говорю сейчас не о том, сосредоточься на важном! Я говорю, что мы неверно истолковали его слова. Ведь я была так уверена, что профессионализм для Барсукота важнее личных переживаний!.. Ты помнишь, Попка отправил через Слона сообщение про нашу с тобой помолвку, поставив в адресаты всех зверей Земной Доски?
– Конечно, помню. Такое хорошее сообщение!..
– Ужасное сообщение! Оно дошло до Барсукота! И он в своём сообщении дал понять, что он не дурак помогать нам в расследовании после того, как узнал про нас «правду».