Три сообщения, после которых попугай принимается семенить туда-сюда по поляне, бормоча:
– Как это нету сусликов? Лапка указывает на Попку! Это же угроза от сусликов! Это чёрная метка! Перст указующий! Я под прицелом!
Три сообщения, после которых Царь зверей издаёт такой мощный рык, что все, включая его советника, поджимают хвосты:
– Приказываю аистам немедленно приземлиться! Рейс отложен до выяснения обстоятельств!
Всё то же утро 8-го дня ярбакед, в которое я демонстрирую зверскую логику
08:01–11:00
Теперь, когда Барсукот сказал своё веское слово, они наконец готовы меня послушать.
Я знаю, что опытные сыщики вроде Барсука Старшего в таких случаях не подглядывают в заметки, а ведут рассказ, вальяжно развалившись в кресле-качалке и попивая травяной чай. Но это моё первое раскрытое дело, и я очень нервничаю, что что-то могу забыть или упустить. А для травяного чая тут всё равно слишком жарко. Поэтому я раскладываю на взлётной поляне пальмовые листы, чтобы в них подглядывать. Это листы из папки:
Дело № 1: КАК ВСЁ БЫЛО
– Две недели назад журналист Попка действительно отправился к Пальмовому Вору, чтобы записать пару реплик, при помощи которых он планировал прорекламировать вакансию на Пальмово-Кокошном Дворе. Вакансия должна была открыться в самое ближайшее время – как только этот самый Пальмовый Вор подохнет от голода и усталости. Подобные интервью корреспондент «Попугайской правды» делал с пальмовыми ворами раз в год, обычно они ему не отказывали, потому что надеялись, – увы, совершенно напрасно! – что в награду будут досрочно освобождены. Наш жёлтый корреспондент не планировал тратить на интервью много времени и усилий, это была для него рутинная, мелкая подработка. Однако же этот Пальмовый Вор, в отличие от своих предшественников, оказался крепким орешком и отказался произнести под запись нужную фразу. Наш Попка пришёл в раздражение и не стал с ним возиться – ведь он спешил. Он пригрозил, что вернётся за интервью через несколько дней, – а сам отправился заниматься тем, что было ему по-настоящему важно и интересно. А именно – журналистским расследованием о сусликах-шпионах. Идеей коварных сусликов он был совершенно искренне одержим и поглощён, а в неизбежности их скорого нашествия убедил полсаванны. Основывалась эта идея на том, что жена суриката Рики Безвольная Лапка имеет тёмное прошлое – является якобы сусликом, засланным из Дикой Лесостепи.
– Пр-р-ротестую! Не «якобы», а суслик она и есть! – возмутился Попка.
– Вот именно! По ней сразу было видно тёмное прошлое, – поддакнула Сурикатька.
– Я ведь уже включал вам записи, которые разоблачают в ней суслика. Помните, там, на площади? Что ж, мне не трудно включить их снова. Там сначала суслица говорит сурикату, что Попочка близок к разгадке её страшной тайны…
Попка застыл, глаза затянулись плёнкой, и из клюва раздался голос Безвольной Лапки:
– «Он страшно близок. Попугай в одном шаге от разгадки. Он всем расскажет!»…
Послышался низкий, клокочущий звук перемотки.
– …А потом Попочка, собственно, эту тайну разгадывает, а суслица просит Попочку никому не говорить и Попочке угрожает: «Умоляю, Попка, не говорите им, кто я!» – «Нет уж, Попка не дурак, Попка всей саванне расскажет, что ты у нас – суслик!» – «Не смей. Хуже будет».
– Да, я помню эти записи. Именно тогда я догадалась, что ты мутишь воду. Потому что ты и тогда, и сейчас включил эти два диалога в неправильной последовательности. Я поняла это по звуку перемотки, когда специально попросила тебя на площади перемотать запись обратно. При обратной перемотке звук клокочуще-низкий, а при перемотке вперёд – клокочуще-высокий. На самом деле сначала Попугай грозился рассказать всей саванне, что Лапка суслик, и только после этого Лапка поведала мужу, что Попугай в шаге от разгадки…
– Подумаешь, перепутал порядок записей, с кем не бывает! Это ничего не доказывает!
– Как минимум это доказывает, что версия с сусликом для самой Безвольной Лапки – не разгадка, а только «шаг от разгадки». Действительно, у Безвольной Лапки имелось тёмное прошлое, которое она тщательно скрывала. Но только она – не суслик.
– А кто же она? Выхухоль? Хомяк? Бурундук? – посыпались версии из толпы.
Приключения клешни
– Об истинной природе Безвольной Лапки я расскажу совсем скоро, пока же ненадолго вернёмся к Вору. Вернее, к его клешне. Как Вор и рассказал на допросе, он сам избавился от клешни, чтобы вместе с ней избавиться от оков, оставил её где-то на пальме и убежал. Я лично поняла, что Вор жив, ещё до того, как мы сегодня с ним встретились…
– Да ладно, поняла она, как же! – скептически прокомментировал Попка. – Не верю! Даже Попка и тот не понял. А Попка – не дурак!
– Ну, это утверждение спорное. Что до меня – моё предположение, что Вор не убит, а сбежал, было подкреплено следственным экспериментом, который мы с экспертом Хэмом проводили с 19:30 до 20:00 в шестой день месяца ярбакед. Экспериментировали мы с амулетом «ловец снов». Напомню, что экспертиза амулета, извлечённого из черепа страуса, показала, что изделие выполнено из эбенового дерева и паутины паука Аниврада якобы сусликом…
– Не якобы, а именно сусликом! – встрял попугай.
– …якобы сусликом не при помощи зубов, а при помощи острого предмета. Что и неудивительно: местная эбеновая древесина и паутина местного Аниврада слишком прочны для любых зубов. Так вот, после того как мы нашли прошлогоднего Пальмового Вора в могиле, я предположила, что на могилу указал наш нынешний беглый Пальмовый Вор, чтобы мы перестали его разыскивать. Я также предположила, что амулет выточил единственной оставшейся клешнёй именно Вор. В ходе эксперимента мы с Хэмом использовали эбеновый брус, нить паутины Аниврада, птичьи перья и имевшуюся у нас оторванную клешню. При помощи клешни нам удалось изготовить из этих материалов ловца снов, практически идентичного тому, что был найден в черепе. Таким образом, эксперимент подтвердил мою версию. Я удостоверилась, что Вор жив, а суслики ни при чём.
– Какое безобразие! – возмутился попугай Попка. – Выходит, полиция была в курсе, что преступник разгуливал на свободе, и попустительствовала! А он знай стругал себе фалькокоши оставшейся клешнёй!
– Нет, он их не строгал. Сейчас я вам это докажу при помощи небольшого следственного эксперимента. – Я подобрала с земли половинку кокосовой скорлупы и протянула Пальмовому Вору. – Уважаемый рак. Пожалуйста, обработайте вашей единственной клешнёй скорлупу, как если бы вы изготовляли кокошу.
Вор неохотно взял скорлупу, стремительно обработал и вернул мне. Я тут же пустила её по рядам:
– Как видите, волокна уложены поперечно, любой может в этом убедиться собственнолично. Фальшивые же кокоши отличаются продольной укладкой. А это говорит нам о том, что оставленную клешню подобрал другой зверь – и принялся с её помощью изготавливать фалькокоши. И этот зверь…
– …ну, ясно, что это Безвольная Лапка! – воскликнул попугай.
– Да, очевидно!.. Ежу понятно!.. Безвольная Лапка взяла клешню!.. – одобрительно загудела толпа.
– Схватила в зубы и утащила! – с довольным видом добавил Попка. – А потом стала этой клешнёй орудовать, стругать фальшивые деньги. Настругала, подсунула нашим уважаемым торговке Бородавочнице и Проводнице Гадюке, потом обманула аистов, купила за фалькокоши билет – и была такова!
– Бес-с-совестная! – прошипела из-под камня Гадюка.
– Негодяйка! – хрюкнула Бородавочница.
– Безвольная самка! – сказала Лама со светлой мордой. – Чтобы идти по дороге добра и света, нужно иметь сильную волю! По себе знаю.
– Всё верно, – подытожил попугай. – Безвольная Лапка – зверь, совершенно лишённый совести. Я всё-таки настаиваю, что она является сусликом, но в остальном поддерживаю нашу прекрасную сыщицу Каралину. Всё сходится. Блестящее расследование, полиции каракал!
Попугай энергично захлопал крыльями. Практически все, кроме молодых здоровых самцов, которые были по-прежнему запелёнуты, последовали его примеру и принялись аплодировать мне крыльями, лапами и копытами.
Я дождалась конца оваций и спросила у попугая:
– Мне интересно, корреспондент, как вы пришли к выводу, что Безвольная Лапка утащила клешню в зубах?
– О, это зверская логика! – с довольным видом отозвался Попка. – Ведь на клешне были отпечатки её зубов – так сказал эксперт Хэм.
– Я разве сказал, что следы зубов самки суриката, обнаруженные мной на клешне, принадлежат конкретно Безвольной Лапке? – Хэм так побледнел, что практически слился с выжженным солнцем песком.
– Нет, вы не говорили, но Попочка не дурак, коллега! Какая ещё самка могла оставить следы зубов на клешне? Только Лапка.
– А я утверждаю, что следы оставила самка Сура, – ответил Хэм.
– Сура? Дохлая жена суриката Рики? – изумился попугай. – Но это же бред! Сура была растерзана львами задолго до того, как Пальмовый Вор с обеими своими клешнями приехал к нам в Редколесье. Она не могла укусить клешню. Или вы имели в виду какую-то другую Суру?
– Нет, я имел в виду именно ту, растерзанную львами, дохлую Суру, первую жену суриката Рики. Я сравнил отпечатки зубов на клешне с зубами сурикатов Дальнего Редколесья и получил одно совпадение. – Хэм распахнул компактный кожаный чемоданчик и извлёк из него покусанную клешню, а также зуб со сколом на паутинной цепочке, который я нашла в норе сурикатов. – Перед вами правый передний зуб покойной жены суриката Рики, он носил его на груди с тех пор, как она погибла.
– Да, действительно, это Сур-сур-сурочкин зуб, – негодующе пискнула Сурикатька. – Но зачем вы его сюда притащили? Побоялись бы Богов Манго! – Она трижды щёлкнула кривыми жёлтыми зубками. – Потревожившим прах мёртвого зверя полагается сур-сур-сур-суровая кара!
– Мы его сюда притащили, потому что это вещдок, – спокойно сказала я.
– В результате экспертизы я пришёл к выводу, что зубы, следы которых имеются на оторванной клешне, расположены в той же пасти, в которой раньше располагался и этот зуб, впоследствии ставший кулоном. Взгляните! – Хэм провёл длинным тонким языком, как указкой, по отметинам на клешне. – На всех от