«Держись крепче…» – донеслось до меня сквозь свист ветра в ушах.
Я вцепилась в гребень перед собой так крепко, как только могла. Хоть на самом деле хотелось не зажиматься, а распахнуть руки и откинуть назад голову, повторяя всем известную сцену из фильма «Титатник».
А через секунду я уже поблагодарила себя за то, что не сделала это. Потому что, нырнув головой и почти полностью сложив крылья за спиной, дракон ринулся вниз, к земле. Я завизжала – уже больше от ужаса, чем от восторга… хотя нет, и от восторга тоже… от дикой, непередаваемой, взрывной смеси ужаса и восторга, от адреналина, бросившегося в кровь…
– Мы разобьемся, разобьемся! – заорала, чуть посмев приоткрыть глаза и тут же увидела, что не разобьемся, а скорее утонем – так быстро неслось навстречу море…
Море? Куда мы летим?! Или падаем… или… Боже, что он творит!
Дракон изогнулся, выныривая из воздушной петли и внутри у меня ухнуло, невольно вызывая возбуждение…
– С ума сошел! – я вдруг засмеялась, как припадочная, уже ничего не понимая, хлопая его ладонями по спине… Пытаясь отдышаться, приподнялась немного, судорожно сжимая хребет дракона коленями… и уставилась в свое отражение – в воде, в серебристых, мутных водах неизвестного моря…
«Тирренское…» – донеслось до меня. – «Посмотрим на Италию с неба…»
Не предупреждая, он снова рванул вверх, набирая высоту, и я вдруг поняла, что держусь на его спине, как прилипшая, что некая сила притягивает меня – не дает свалиться там, где удержаться было бы просто невозможно. Экспериментально я отняла от гребня одну руку, потом вторую… и выпрямилась, держась лишь коленями…
«Что происходит?»
«Не знаю… Я не падаю даже когда не держусь…»
«Ты не держишься?! С ума сошла?!» – переставь взлетать, заревел дракон. Принял горизонтальную позицию, паря на струе ветра и широко растопырив крылья – словно собирался ловить меня, уже падающую.
«Нет-нет, я держусь…» – успокоила его. – «Ногами… Они словно привязаны к тебе… Уверена, что я не свалюсь, даже если ты перевернешься в воздухе… Ну не волнуйся же… Ты весь горячий стал, как печка… У меня будет ожог между ног…»
«Держись обеими руками за гребень! Не то спущусь и привяжу тебя чем-нибудь…»
«Хорошо-хорошо… Я буду держаться… Не сердись… Вон смотри – и берег уже близко… Какая красивая эта Италия…»
Конечно, я пыталась его отвлечь, и у меня получилось. Ректор – он и в драконьем теле ректор.
«Какая Италия?» – проворчал, чуть поворачивая ко мне голову. – «Это Корсика. Принадлежит Франции уже черт знает сколько лет…»
Не сговариваясь, мы вместе создали щит невидимости – когда делали это вместе, получалось надежнее. Улегшись обратно на его спину – так чтобы голова выглядывала из-за покатого плеча – я принялась разглядывать ставшие совсем близкими холмы, покрытые россыпью редких ночных огней.
– Может поужинаем где-нибудь в местном ресторане? – спросила вслух, забыв, что в шуме ветра он может не услышать. – До дома ведь еще далеко…
Но дракон услышал.
«Корсиканцы очень консервативны – в восемь уже все закрыто, если ты не в столице. Но мы попробуем раздобыть чего-нибудь съестного».
Под прикрытием невидимости мы спустились к одному из холмов, приземлились на широкой поляне за окраиной какого-то небольшого села. Опустив голову, дракон подождал пока я спущусь по его длинной шее – причем на какое-то мгновение я испугалась, что не смогу отлепиться от него, и мы так и останемся склеенными навек сиамскими близнецами. Но нет! Связь прервалась, как только лапы дракона коснулись земли, и я оказалась в безопасности.
Какая прекрасная способность! Еще бы убедить Демьяна в том, что она действительно работает.
На холме оказалось гораздо холоднее, чем на спине огнедышащего ящера, и я никак не могла решиться отступить на несколько шагов – позволить дракону трансформироваться. Жалась и жалась к его горячей шее, пока ему не пришлось ткнуть мне носом в плечо, ласково отталкивая.
«Отойди… сгоришь…»
Через несколько секунд в ночи ослепительно вспыхнуло, и вместо дракона меня обнимал человек. Мой человек. Мой мужчина.
И такое это было счастье, такое умиротворение – прислониться к любимому, моему избранному… откинуть голову ему на плечо и потереться эдак по-кошачьи – зная, что имею на это полное, законное право.
– Согрелась? – пробормотал Демьян, наклоняя голову и дыша мне в ухо.
Я немного подумала. С одной стороны, можно сказать, что ни черта я не согрелась… а с другой, в кои-то веки еды хотелось больше, чем секса. А если мы сейчас согреваться начнем, кто пойдет добывать нам пропитание? При всех своих талантах, наколдовывать еду мой дракон еще не научился.
И только тут до меня дошло – мы на Корсике! На настоящей Корсике! Причем, по всей видимости, в мало цивилизованной ее части. Почему-то этот факт поразил меня больше чем то, что я только что побывала в Париже!
– Обалдеть… – отстранившись от Демьяна, я медленно пошла вниз по холму – по еле обозначившейся тропинке в высокой траве.
Сказочная Корсика, на которой мне не суждено было побывать в этой жизни…
– Осторожно, там внизу совсем темно… – донесся до меня голос сзади.
– Вижу… – пробормотала, охваченная странным предчувствием. Не хорошим, не плохим, просто… странным.
И вдруг поняла, что и в самом деле вижу – вижу в темноте!
По какому-то наитию я закрыла глаза и пошла дальше, окруженная сразу же тысячей звуков. Тысячей маленьких, хрупких жизней, взорвавшихся писком, стрекотанием, шорохом и вздохами…
– Эй, ты куда? – забеспокоился Демьян, нагоняя меня. – Что происходит?
– Погоди… – не открывая глаз, я повела его за собой. – Просто дай мне… я что-то чувствую…
Мы не зря сюда сели, поняла вдруг. Не зря я вдруг захотела есть, пролетая над почти спящим островом…
В темноте под моими плотно закрытыми веками вдруг мелькнул огонек. И еще один… и еще… целая вереница маленьких огоньков выстлали передо мной тропинку.
– Эй, куда! – Демьян крепко схватил меня за руку, не давая шагнуть в сторону – по следам огней, уходящих в сторону от дороги.
– Пусти… мне нужно… – засопротивлялась я. – Просто смотри, чтобы я не упала… Держи меня за руку.
Пару секунд он сомневался, потом сжал мою руку сильнее.
– Хорошо. Только будь осторожна. Малейшая опасность, и мы улетаем.
Я закивала, охваченная все большим азартом. Все еще не открывая глаз, медленно, по тропинке из огоньков, спустилась вниз по холму… поднялась наверх еще одного…
– Дом. Здесь чье-то жилище, – потянув за руку, Демьян остановил меня. Пришлось открыть глаза.
И действительно! Загадочные огоньки, видимые только под моими закрытыми веками, привели нас к маленькому, обитому белым сайдингом дому – на вид полузаброшенному. Покосившийся забор вокруг заднего двора, маленькая лужайка перед входом – типичный деревенский дом американский глубинки, совершенно непонятно как оказавшийся на итальяно-французском острове, да еще и в глуши, вдали от городов и деревень.
– Ты чувствуешь что-нибудь особенное? Кто-нибудь внутри? – обеспокоенный, Демьян оттянул меня еще дальше, прижимая к себе.
Я вслушалась в собственные ощущение.
– Да… Там кто-то есть… – нахмурилась, пытаясь прочувствовать эмоции. – Он… она… она спит… Хотя нет, уже не спит. Мы разбудили ее…
– Кого?
В окне что-то быстро промелькнуло, и мы отпрянули, подстегнутые липким, не вполне рациональным страхом.
– Ее… – дрожащей рукой я указала на выглядывающую из другого окна древнюю, еле живую на вид старуху, закутанную в шаль, и с волосами, спрятанными под старомодный чепец.
Демьян выдохнул с облегчением.
– Черт, я уже думал там логово аспидов, желающих отомстить за собрата. Идем – твое внутреннее зрение привело нас к еде. Попросим пару бутербродов и дадим бабуле немного деньжат на лучшую жизнь.
Я, признаться, облегчения не почувствовала – древняя «бабуля», молчаливо взирающая на нас из неизвестно откуда взявшегося дома на холме, напугала меня гораздо больше, чем могла бы целая свора аспидов.
И еще страшнее мне стало, когда «бабуля», шамкая беззубой челюстью, позвала нас внутрь – костлявой, как у самой смерти, рукой. Не испугалась, не спустила на нас такого же старого, как и сама, пса с цепи. А позвала внутрь. Словно ждала нас – здесь и сейчас.
Но я все еще чувствовала, что все это неспроста. Что если сейчас сдрейфлю и убегу отсюда… не прощу себе. Никогда не прощу.
– Буона сера синьора… – чуть замешкавшись в дверях, поздоровался Демьян на чистом итальянском – явно не разделяя моих смутных опасений. И это была единственная фраза, которую я поняла из всего, что он сказал ей дальше – что-то про «панини и акуа»…
Да в принципе, я не поняла бы даже если бы владела идеальным итальянским. Потому что все мое внимание было приковано не к жутковатой «бабуле», а к тому, что висело на стене справа от нее. Туда, куда она сама показывала мне рукой – напрочь игнорируя вежливый вопрос Демьяна о бутербродах.
Там, обрамленный наподобие иконы рюшами и кружевами, висел портрет, который я уже когда-то видела – тот самый портрет из кабинета Демьяна, который привлек мое внимание еще неделю назад.
Мариэтта Ордо – так кажется ее звали, эту миловидную женщину с серпантиновой дорогой за спиной.
Глава 44
Демьян замолчал, чуть позже меня разглядев знакомый портрет.
Издал странный звук и дернул меня туда – к стене, мимо бабушки-привидения, которая неожиданно живо отскочила в сторону.
– Что за черт… – пробормотал, оглядывая искусно выписанную Мариэтту снизу доверху. – Откуда она здесь? Может, подделка? Копия?
Я же тем временем пыталась вспомнить, что мне об этой женщине известно. Кажется, Демьян рассказывал, что она – магесса, но такой не родилась, а стала в течение жизни… покорив Олимп… Мудрости? И что она – миф, потому что магесс вообще не бывает?
Но что в таком случае, здесь делает ее портрет? И почему бабушка-божий одуванчик хотела, чтобы я этот портрет увидела?