альчик, единственное солнце в её жизни…
Она смотрела ему в лицо, не замечая бегущих по лицу слёз. Просто чувствовала, как нервно отзывается морщинистая кожа на капли тёплого дождя. И тут же мельком удивлялась: откуда взяться дождю, если небо безоблачное, всё ещё в ярких звёздах?
- Три-иса…
От еле слышного шёпота она содрогнулась и ахнула, склонившись над внуком и обнимая его крепче. Лиам шевельнулся. Но что значит это движение? Последний пароксизм слабой агонии перед смертью? Старуха смотрела в лицо внука, едва дыша при виде тончайшей ниточки, соединявшей жизнь с телом… Что? Что случиться вот-вот?
- Три-иса… Что со мной…
Круг семи ничего не сказал будущей возможной жертве. И Триса чувствовала себя предательницей. Запавшие глаза внука задвигались, а потом с усилием поднялись веки. Мутный взгляд ничего не понимающих глаз Лиама остановился на глазах Трисы. И этот слабо вопрошающий взгляд будто спустил тетиву. Слёзы излились прямо на его лицо, заставив Лиама напрячься и сосредоточиться на бабушке.
- Ты что… плачешь? Что… со мной… Где мы?
Чем больше спрашивал Лиам, тем сильней убеждалась старая некромантка, что ненадёжная нить, державшая его жизнь, крепнет!
- Лиам, радость моя…
Она приподняла его и прижала к себе, уже плача навзрыд от счастья.
Круг семи распался, и старики заторопились к двоим, чтобы помочь Трисе влить во внука силу, отнятую было чуть раньше. А затем они все, обессиленные слишком напряжённой работой, сели рядышком, чтобы следить за приходом солнца.
- Тебе всё там расскажут, - кивнула внуку Триса на замок Коршуна, видневшийся внизу, с их холма.
- А почему… не ты? - всё ещё задыхаясь, спросил Лиам.
- Всего не знаю, - ответила она, имея в виду, что не знает его отца.
- Ты знала, что я… - Он запнулся.
- Упрямый, - проворчала старуха. - Знала, что ты здесь будешь ждать? Знала. Мы знали. Видишь - все мы здесь!
- Ты знала, что мне будет…
- Знала, солнце моё… Знала.
- Для кого… всё это?
- Для всех нас, солнце моё. Для всех нас.
Он сумел усмехнуться.
- Мне плохо, чтобы всем хорошо… Да?
- Прости меня, старую! - снова заплакала старуха. - Нельзя было по-другому! Можно было бы - разве ж я тебя отдала бы?
- Триса… Кровь ты брала…
- Да, именно для этого дела, солнце моё, Лиам.
- Коршун, да?
Внук всегда был на удивление сообразительным. Он и сейчас быстро связал случай, когда старуха взяла у него кровь под глупым предлогом погадать, и её слова сейчас: “Тебе там всё скажут”… Лиам сумел кивнуть.
- Триса, болот больше нет?
- Надеюсь.
- Тогда я… посплю.
- Спи, солнце моё, спи…
И старуха, раскачиваясь, убаюкивала внука, от усталости сомкнувшего глаза, и радовалась, что он выжил, что будет жить и дальше, несмотря на дурака-отца, когда-то выбросившего его - умненького мальчика, несмотря на дурную кровь этого отца. Шестеро уже укладывались рядом, на траве, чтобы выспаться - или до рассвета, или до времени, когда за ними пришлют карету, чтобы отвезти их в замок Коршуна. А то, что их туда отвезут, круг семи не сомневался.
Двадцать первая глава
Католдус умер, когда солнце полностью поднялось над горизонтом. В комнату без окон солнечные лучи попасть не могли, и в последнем своём выдохе, слабом, как шелест, маг опал в тусклом пламени свечей. Магический рисунок, в центре которого он лежал, сжимался до тех пор, пока не образовал силуэт вокруг обессиленного мага. А потом… Тело Католдуса просто растаяло - вместе с линиями рисунка, впитанное Маровыми болотами. Он умер той самой смертью, которую он предуготовил для Сиг-Дха и которая была уготована Бриндану. Впитавшись в пол. Вызванный остатками болота, растворённый ими и ушедший вместе с ними. Умер, не успев сделать последнего движения - собственного отторжения от ритуала… Коршун, безучастно сидевший на пороге ритуальной комнаты, наблюдая за тягостным зрелищем, тяжело встал и подошёл к одежде, обмякшей на полу. С трудом нагнулся и вынул из-под складок манжета небольшую вещицу.
- Что это? - тихо спросил Бриндан. - Что-то знакомое…
- Артефакт, который решал наши судьбы, - угрюмо сказал Сиг-Дха, показывая племяннику лежащий на ладони аграф - мужскую застёжку в форме большой монеты, разве что с тёмно-красным камнем посередине. - Он и сейчас пытался повторить своё злодеяние - перевести внимание Маровых болот на нас. Это его и сгубило. Лишнее движение оказалось опасным для него.
Бриндан почти неслышно фыркнул, и дядя поднял на него вопрошающие глаза.
- Я примерно предполагал, что этот артефакт Католдус прячет дома. Думал выкрасть его, но всё пошло совсем иначе. Но чтобы он прятал его в своей одежде… Только одного не понимаю. Я помню, как меня тянуло к этому артефакту - тянуло к своей крови. Но почему… Не понимаю. Всего лишь аграф?
Сиг-Дха снова мельком глянул на племянника и сделал короткое движение пальцами обеих рук. Из обода аграфа вылетела тонкая игла.
- Она магическая, - спокойно сказал Коршун. - Католдус добыл нашу кровь на расстоянии. Но давай-ка выйдем отсюда. Нас уже заждались.
Бриндан предложил дяде руку, на которую тот с благодарностью опёрся, и они вышли в коридор, где, прислонившись к стене, стоял лишь один человек. Лиам поднял голову и, оттолкнувшись от стены, неуверенно выговорил:
- Он… умер?
Коршун помедлил и кивнул.
- Да. И лучше вам к нему не заходить. Идёмте с нами, Лиам.
Он зябко передёрнул плечами, пожалев, что не согласился принять принесённый слугами халат, но понадеялся, что успеет сбросить свои лохмотья и переодеться к позднему завтраку для избранных, в чьё число входили Бриндан и его девушка (вторую студентку-однокурсницу Бриндана и девушку-танцовщицу с почётом отправили домой), и старая некромантка с Лиамом (шестерых старых магов с их согласия тоже увезли по домам). А ещё один уродливый фамильяр, который внезапно стал важным лицом в деле о Маровых болотах.
Чуть раньше уехали представители службы королевских магов, узнавшие наконец правду о происходящем и поспешившие во дворец доложить королю, что казна, и так едва не опустевшая, теперь не будет опустошаться так беспощадно. Теперь вздохнут и все те, кто, по указу короля, “жертвовал” золото из своих личных запасов на благо королевства.
Через полчаса все невольные участники трагического события собрались в небольшом зале личных апартаментов Коршуна, и слуги, с трудом скрывающие счастливые улыбки под едва удерживаемым профессиональным равнодушием, быстро обнесли блюдами неожиданных гостей… Хотя в этом замке странные гости и раньше бывали часто.
Изумлённый Керней сидел на высоком стуле, специально удлинённом для него, и старался съёжиться, чтобы меньше обращать на себя внимание. Бриндан посадил дядю в кресло и сел рядом - сбоку от него сидела Лирейн, на которую Сиг-Дха поглядывал доброжелательно, рассмотрев по линиям её личного пространства, что именно эта девушка напоила его силищей, какой он уже не ожидал когда-либо получить. А отводя от неё глаза, краем зацепился за нечто вокруг неё, снова вернулся - и не поверил глазам. Пришлось некоторое время выждать, втихомолку наблюдая за племянником, - и убедиться, что эта девочка не просто однокурсница, как её представил Бриндан. Ещё чуть позже, когда девушка протянула руку за поставленным перед ней бокалом со слабым вином, Сиг-Дха не сумел сдержать изумления при виде двух колец на её пальцах. Взглянул на племянника, но тот только самодовольно улыбнулся и словно невзначай поднял к лицу правую руку с такими же двумя кольцами. Присмотревшись к девушке, Сиг-Дха был вынужден признать, что Бриндан выбрал себе хорошую подругу жизни: девушка была не только привлекательна внешне. Виделась в ней какая-то крепость и сила, кроме магических. Да, эта девушка достойна быть женой его племянника… Старая некромантка, которая сумела связаться с Коршуном посредством стихийных сил ещё до сегодняшнего утра, обратившись к древней магии земли и воздуха, ласково смотрела на Лиама и держала его за руку, вполголоса говоря ему что-то успокаивающее.
Стол был небольшим. Вышколенные слуги подходили только по знаку хозяина. Поэтому, утолив первоначальный голод, можно было поговорить, выяснив всё не совсем понятное в этом деле. Едва хозяин подал знак слугам выйти из столовой, все едоки невольно приблизились-склонились к столу, чтобы говорить негромко и только для своего недолгого круга единомышленников.
Коршун оглядел всё.
- Я остался верховным магом нашего государства, - уверенно сказал он. - Поэтому я должен знать всё, что происходило, чтобы отчитаться затем перед моим королём. Отчитаться так, чтобы этим происшествием не задело невинных.
Старая некромантка немедленно положила руку на плечо “своего внука”.
- Лиам ничего не знает, - твёрдо сказала она. - И о нём никто не должен знать.
- Но я… - заикнулся было тот.
- Молчи! - грозно сказала Триса.
Коршун мельком заметила, как спрятала улыбку новоиспечённая жена племянника, когда Лиам вздохнул и кивнул своей “бабушке”. Но, когда все успокоились, он сказал:
- О Лиаме и правда никто ничего не узнает. Последствия для него пустые, так что он может и не заявлять о себе.
- А что это значит - пустые последствия? - спросил племянник, когда девушка, представленная Лирейн, потрясла его за руку, тихонько кивая на дядю.
- Наследства Лиаму не видать, - вздохнул Сиг-Дха. - Деньги и драгоценности, которые он успел скопить, как и дом заберёт казна во замещение того, что было истрачено королевством из-за Маровых болот. Всё остальное продадут на аукционе - и вырученные деньги опять-таки присвоит казна.
- Я не претендую, - осмелился всё же вымолвить Лиам. - Мне просто хотелось бы… - Он вдруг улыбнулся такой наивной улыбкой, что даже Коршун усмехнулся ему в ответ. - Мне просто хотелось бы узнать о своём отце и других родственниках побольше. Всё-таки они мои родные.
- Хм, а ведь есть ещё племянница, - вдруг вспомнил Бриндан. - Дядя, помнишь?