— Да, насчет этой твоей подруги… — Марфа коротко на меня глянула. — Я ее отпустила, не стала наказывать, так что по-твоему вышло. Да и какой смысл, она все равно ничего не поймет. Но близ меня ей больше не бывать, и она про это знает.
— Так что берегись, Хранитель, — коротко рассмеялась Изольда. — Стелла — сука еще та, она не простит своего падения. Столько карабкаться вверх, унижаться, убивать, и все ради того, чтобы в один момент свалиться вниз, тут любая от злости взвоет. Вообще-то виновата во всем она сама, мы хоть и ведьмы, но женщины, верно? А раз мы женщины, то имя нам — «безукоризненность», то есть ошибки — это не про нас, потому следует найти крайнего. Им в данном случае выступаешь ты, Валера. Так что держись поближе, со мной Воронецкая связываться побоится. Я уже ей холку пару раз мылила, она это не забыла.
— Подумаю, — пообещал я. — К тому же это не единственный аргумент для нашего дальнейшего общения.
— Хорошо, что на этот раз Хранителем молодого парня назначили, а не старого пня, — заметила Марфа. — В нем кровь живая, что само по себе великое дело.
Мне показалось, или кто-то в комнате недовольно фыркнул? Не понравились, как видно, обитательнице браслета мои слова. Ну, сама виновата. Общение — процесс обоюдный, нечего в одни ворота играть.
— Готово, — подала голос Марюта. — Хоть сейчас дорогу открою.
— Переоденься, — велела мне Изольда. — Голубые джинсы и зеленая майка для такой прогулки не подходят. Темные вещи есть?
Изыскания в гардеробе показали, что к подобным вылазкам я категорически не готов. «Спортивки» Изольда по какой-то причине отмела, костюмные брюки тоже для наших целей не годились, а черных джинсов у меня сроду не водилось. Да и вообще я всегда предпочитал светлые тона в одежде.
В результате единственной вещью, которую она одобрила, оказался подарок Юльки на мой позапрошлый день рождения. Она перед ним как раз в Италии отдыхала месяц и приперла мне оттуда три пакета с вещами, из которых я, по-моему, так ничего ни разу и не надел. Нет, одежда отличная, просто куда мне ее такую носить? В архив, бабусек моих веселить? Но если когда-нибудь с ней еще придется общаться, то непременно расскажу, что штаны из «львиной» коллекции Кардена мне очень пригодились.
С остальными предметами гардероба таких проблем не возникло. Плюс под короткую куртку я довольно-таки демонстративно нацепил наплечную кобуру с парабеллумом. Впрочем, подумав немного, заменил его на наган. Он надежнее, в нем наверняка патрон не перекосит. И гильзы, если что, в барабане останутся.
— Ствол отстрелян? — уточнила у меня Изольда.
— Ты хотела сказать «пристрелян»? — переспросил я.
— Что хотела, то сказала. Он в картотеках каких значится?
— Нет, — заверил я ее. — Чистый.
— Это хорошо. — Кивнула ведьма. — Но без моей команды не вздумай стрелять. А если все же до такого дойдет и после придется пробиваться через сад, то скинь его с рук при первой возможности, лучше всего — утопи. Теперь попрыгай.
Я выполнил ее просьбу, в кармане куртки звякнули монеты.
— Вынимай. Хорошо. Теперь надень вот это, — и она протянула мне балаклаву и черные нитяные перчатки. — Пока не покинем дом, не снимай. И еще вот что. Стелла мне рассказывала, что ты чуешь те вещи, что тебе нужны. Так вот, вслух ничего мне не говори. Все общение только жестами, понятно? Я не знаю, какой аппаратурой этот дом напичкан, может, там и уловители голоса стоят. Сначала голос запишут, после разберут на звуки, а потом владельца найдут.
— Все же раньше было проще, — вздохнула Марфа, присевшая на диван. — Н-да. Залез, забрал, ушел. А теперь…
— Скажу честно, милые дамы: впечатлен, — признался я. — Даже подумать не мог, что ведьмы настолько серьезно подходят к вопросам взлома и проникновения. Впечатлен!
А еще я мысленно погладил себя по голове за то, что не поленился и отволок деньги, полученные от Шлюндта, в банк, в ячейку. Им про подобное знать ни к чему. В шкафу, правда, еще парабеллум остался, браслет и кое-какие другие мелочи, но тут уж ничего не поделаешь.
— Что ты знаешь о ведьмах, милый? — Изольда чмокнула меня в нос. — Ни-че-го. Ты судишь о нас по одной дурочке, которая в трех соснах заблудится и там с голода умрет. Все, натягивай шапочку и пошли. Да не целиком пока, а то сопреешь.
— Иди строго по тропинке, шаг в шаг за ней, — велела мне Марюта и показала на Изольду. — Ни в коем случае никуда не сворачивай. Если что, тебя даже моя наставница среди зазеркальных топей отыскать не сможет, станешь там до скончания веков бродить.
— Теперь уж точно не сверну, — пообещал я, — после такого предупреждения.
— Двенадцать, — сказала Марфа. — Самое время. Открывай проход.
Марюта щелкнула пальцами, и тут же вспыхнули две красные свечи, закрепленные на полу по обеим сторонам от зеркала. Девчушка подождала секунд десять и что-то шепнула себе под нос, после чего стеклянная гладь колыхнулась, словно мыльный пузырь, и позеленела, а после я понял, что зеркала в шкафу больше нет. Есть окно, за которым раскинулось жутковато выглядящее ночное болото, с кочками, деревцами и узенькой тропиночкой, вьющейся между ними.
— Пошли, — велела мне Изольда и шагнула вперед.
Я последовал за ней, услышав прощальные слова Марюты:
— Проход открыт, пока свечи горят. У вас часа два, не больше.
Глава седьмая
Это было очень странное место. Не страшное, а именно странное. Ирреальность происходящего была стопроцентная, но при этом я отлично ощущал, что все вокруг меня существует на самом деле. Может быть, не в том мире, из которого я только что шагнул в зеркало, но существует.
Узенькая тропка, словно сплетенная из болотных трав, бурая жижа по обе стороны от нее, невысокие деревья, изогнутые самым причудливым образом, — это все было и не было одновременно. И только спина Изольды, обтянутая черной кожей короткой куртки, являлась тем, в чем можно совершенно точно не сомневаться.
П-п-п-плюм-м-м! Слева от нас с хлопком лопнул водяной пузырь, всплывший с непроглядного болотного дна.
— Не любит, — не оборачиваясь, сообщила ведьма.
— Кто? Или что? — уточнил я.
— Болото нас не любит, — пояснила та. — Не нравится ему, что тут посторонние шастают. Мы сейчас на туманных тропах, сюда абы кто не попадает. Иные болотные и то только у входа могут постоять, а внутрь им хода нет.
Я почти ничего не понял, но кое-какие заметки в памяти поставил. Ну а что? Интересно же, что это за туманные тропы такие.
Когда и как справа от меня возник небольшой огонек, я даже и не понял. Не было его, и вдруг — оп, он есть. Сначала тускловатый и неясный, с каждой секундой он разгорался все ярче и ярче, он словно подмигивал мне, порхая в воздухе. И мне вдруг невероятно захотелось поймать его ладонью, ощутить его тепло. Он ведь, наверное, теплый, верно? А еще лучше — забрать его с собой. Ведь ни у кого нет такого огонька, а у меня будет. Делов-то — взять чуть правее от тропинки, сделать всего несколько шагов в сторону, времени это займет…
— Ты совсем дурак?! — услышал я неприятно резкий голос Изольды, а после ощутил, как меня резко рванули за плечо. — Ты куда собрался?
— Огонек, — недовольно рыкнул я. — Вон! Он… Он…
— Он тебя чуть за собой не уволок, придурок! — Ведьма отвесила мне тяжелую затрещину. — И не отдал местным хозяевам на пропитание. Они бы сожрали твою плоть и обглодали кости, а душу пустили вот таким же огоньком по болотам гулять, других идиотов ловить. А ну, нежить, пошла вон отсюда! Брысь, сказала!
Такое ощущение, что мой новый яркий приятель нас слышал, поскольку он тут же удалился от тропы на изрядное расстояние, а после исчез, словно его и не было.
— Как ты столько времени протянуть умудрился? — Покачала головой Изольда. — Как тебя до сих пор никто не сожрал, а? Особенно если учесть, что за тобой постоянно по пятам таскается полудурошная Воронецкая, от которой вреда всегда больше, чем пользы.
— Сам поражаюсь, — подыграл ей я. — Но теперь у меня есть ты, и жизнь более-менее налаживается.
— А ты особо не шути на эту тему, — посоветовала Изольда. — Наша любовь впереди, мой хороший, уж не сомневайся. Главное — сегодня дело обстряпать, а там видно будет.
— Спасибо, — сказал я. — Правда, спасибо. Будем считать, что за мной небольшой должок.
— Слово? — тут же уточнила ведьма. — Это серьезное обещание, Хранитель, ты подумай.
— Слово, — уверенно ответил я, прекрасно понимая, что ляпнул лишнее. Но есть за мной одна слабость, от которой я так и не избавился за годы, — я всегда плачу добром за добро. Злом за зло могу и не воздать, не настолько я мстителен. А вот добро — это другое дело. — Только чур не надо это переводить в плоскость поисков кладов, хорошо? Давай я лучше тебя в театр свожу?
— Театр — это как раз то, чего мне в жизни не хватает, — хмыкнула Изольда. — Ладно, пошли. Время идет, мы стоим. Тем более что пути нам, чую, осталось хрен да маленько.
И она все верно сказала, вскоре после этого мы одновременно заметили зеленоватую мерцающую воронку, которая ничем, кроме выхода, являться не могла. Просто то зеркало, что находилось в моем доме, с этой стороны выглядело так же.
— Еще раз. — Изольда посерьезнела. — Там ни звука, ясно? Если спрошу — ответишь, в остальных случаях — молчи.
— Помню. — Я раскатал балаклаву, скрыв ей свое лицо. — Твое слово — приказ, если говоришь «беги», то бегу.
— Лучше — сюда. — Ведьма показала пальцем на воронку. — Так короче и безопаснее, тем более что теперь ты знаешь, как оно тут, на тропах, все обстоит. Ну а если нет — на улицу. И без сантиментов, милый, без соплей, надо стрелять — стреляй, потому что если тебя поймают, то целым и здоровым тебе больше не бывать. И живым, скорее всего, тоже. Нет, я ничего такого про то, что нас ждет, сама не знаю, просто чутью доверяю.
Ее лицо скрыла маска, после ведьма повертела головой влево-вправо, да так, что в шее хрустнуло, и шагнула в зеленое марево. Я последовал за ней.